Читать интересную книгу Бабочка в гипсе - Дарья Донцова

Следов борьбы не было, оставалось лишь гадать, что случилось с Тимом. С одной стороны, бумажка с красными каплями жидкости не предвещала ничего хорошего, с другой – следов мало, может, дед поранил палец или некто, спешно переоборудовавший подвал, напоролся на гвоздь.

Я тщательно заперла бокс и пошла в трактир. Поздним вечером он превращался в караоке-бар, народу тут толкалось много, все азартно хлопали брюнетке, которая, отчаянно фальшивя, выводила в микрофон:

«Зайцы в полночь траву на поляне косилииии!»

Я постаралась отгородиться от звука. Актер Юрий Никулин, исполнивший напев в народной комедии, тоже не мог похвастаться исключительной музыкальностью и широким диапазоном голоса. Но его Семен Семенович Горбунков был пьян и обаятелен, поэтому понравился зрителям, песня вмиг превратилась в хит. Девушка же не обладает харизмой Никулина и очень серьезно относится к процессу пения. Результат ужасает. Лучше бы ей предварительно принять пару бокалов шампанского, от захмелевшей особы никто не станет ждать попадания в ноты.

Я облокотилась о стойку и сказала бармену:

– Привет, помнишь меня?

– Привет, – весело отозвался парень, – нет, а что, должен? Желаешь коктейль?

– Лучше сок, – попросила я.

– Есть апельсиновый и яблочный, – предложил бармен.

– Отлично, давай вишневый, – сказала я.

Парень вытащил два графина и поставил на пластиковую доску.

– Этот из апельсина, тот из антоновки, который из них вишневый? Мой тебе совет, откажись от дешевой травы!

– Наливай любой, – отмахнулась я, – это не принципиально. Лучше скажи, где Тим-плотник?

– В подвале, – не удивился вопросу коктейльмастер.

– Его там нет.

– Плохо смотрела, – хмыкнул юноша, – Тим лишний раз не выходит.

– Давно дед здесь поселился? – продолжила я беседу.

– Я год назад работать пришел, он уже там сидел, – дружелюбно пояснил собеседник.

– Откуда Тим? Как его настоящее имя? – зафонтанировала я вопросами.

Бармен начал протирать бокалы:

– Понятия не имею. Живет, никому не мешает, кормится на кухне, нам однофигственно, кому остатки ссыпать. Руки у деда правильные, все починить может, я зову его, если че сломалось. Шума от него нет, он не пьет, иногда, правда, к нему народ подваливает, но всегда тихо. Странных людей много.

– Ты пользуешься полотняным полотенцем, – протянула я, – а почему не бумажным?

Бармен поднял бокал и посмотрел сквозь него на бра.

– На стекле волокна останутся. Никогда рюмки ничем не вытирай, кроме льняной тряпки.

– В ресторане есть бумажные салфетки? – задала я следующий вопрос.

– Ты из санэпидемстанции? – заржал бармен. – Пей вишневый сок из апельсина и не морочь мне голову.

Я вынула удостоверение, продемонстрировала его бармену и тихо спросила:

– Тебя как зовут?

– Костян, – чуть испуганно представился тот. – Костик Рудых, я студент, здесь подрабатываю.

– Тим-плотник – важный свидетель, – сухо сообщила я. – Он пропал, но осталась улика, бумажная салфетка. Мне нужны образцы для сравнения.

Лицо Константина покрылось розовыми пятнами.

– Я вообще с дедом дел не имею. Салфетки у нас фирменные, во, держите.

Резко повернувшись, бармен схватил пластиковую вазочку и водрузил ее передо мной.

– Во!

Я вытащила небольшой прямоугольник, украшенный изображением гусыни в фартуке.

– Специально их заказываете?

– Ага, – кивнул Константин, – в туалете бумага дешевая, отечественная, типа наждак в рулоне, а на столах красота. У хозяина такие понятия.

– Дай газировки, – велел мужчина подшофе, наваливаясь на стойку.

Костик молча поставил перед ним бутылку.

– Не, – икнул посетитель, – другую!

Бармен не стал спорить, не выражая возмущения, поменял емкость.

– Жесть, – снова остался недоволен клиент, – эта тоже не подходит.

Константин вновь произвел рокировку.

– Делай ченч, – капризно приказал мужик.

Мои нервы не выдержали:

– Чем вам не по вкусу вода? Она везде одинаковая!

Посетитель взял бутылочку и сунул ее мне под нос:

– Вишь крышку? На ней смайлик веселый нарисован! Ну не могу я его скрутить! Понимаешь? Он мне улыбается, а я ему шею сворачиваю!

Меня стал душить смех, Костя ловко снял пробку, налил воды в стакан и подал дядьке.

– О! Правильно, – кивнул тот, полез в карман за кошельком и выронил на пол пачку бумажных носовых платков.

Я слезла с высокой табуретки и пошла к выходу. Костя ничего не знает о Тиме, старик исчез в неизвестном направлении, и у каждого второго теперь есть при себе пачка одноразовых платков.

Домой я приехала за полночь, расцеловалась с собачьей стаей и пошла на кухню в надежде найти там хоть что съедобное. Но холодильник оказался пуст. Я пошарила руками по плите, потом по разделочному столику и не нашла ни одной кастрюльки. Ни Нина, ни баба Нила сегодня не заморачивались с готовкой. Малыши Силаевой ходят на шестидневку, она забирает их в субботу. Я не ошиблась, мальчики проводят в садике не пять, а именно шесть дней. Силаева пристроила деток в ближний Подгоровск, там есть завод с непрерывным циклом производства. Что он выпускает, мне неведомо, но Нинуша, сетуя на поборы воспитателей и нянек, один раз обронила:

– Все им мало, регулярно зарплату в карман кладут и пользуются тем, что на фабрике в основном одинокие мамашки трудятся. Работают по графику, когда в ночь, когда в день, детей девать некуда, вот воспитатели и тянут подарки. Даже администрация города навстречу людям пошла, сделала в садике шестидневку, иначе завод без рабочих рук останется. А эти стервятницы совесть потеряли.

Почему Нина пристроила своих мальчиков почти в тюрьму? Она ищет работу, целыми днями носится по Москве, а с Прасковьей Никитичной внуков не оставишь. Правда, порой мне в голову закрадывается мысль, что Силаева не очень-то любит Игоря и Леню, они ей попросту мешают. Безмужней женщине с одним-то сыном тяжело, а у Нины их двое, о супруге Силаева ничего не рассказывает и, похоже, алиментов на парнишек не получает.

На выходной день Нина сооружает полный обед: суп, котлеты, компот, еще и пирог испечет. В остальные дни, когда отпадает необходимость кормить ребятню, она ограничивается кефиром и геркулесовой кашей. Прасковье Никитичне без разницы чем питаться, а Нина тщательно контролирует расходы. Она пытается устроиться секретаршей, но пока ей не везет и приходится зарабатывать на жизнь, убирая чужие квартиры.

Не обнаружив ничего не то что вкусного, а даже мало-мальски съедобного, я пригорюнилась, но подумала, что это неплохо. Не удалось набить на ночь желудок? Превосходно, голод полезен для фигуры, выпью горячего чаю, и баиньки.

Электрочайник у нас живет на столе, придвинутом к стене. Я поелозила рукой по клеенке и наткнулась на прибор. Предвижу ваш вопрос: Лампа, почему ты не зажжешь свет, а орудуешь почти в кромешной темноте? Ответ прост. В доме у Рублевых между кухней и одной из прилегающих к ней комнат есть окно. Зачем его прорезали, мне непонятно, но если вы включаете в одном помещении трехрожковую люстру, то она освещает и другое. За стенкой находится комната Силаевой, она непременно проснется, а мне не хочется будить усталую женщину. Интерьер кухни мною изучен до мельчайших деталей, я могу спокойно перемещаться здесь с завязанными глазами.

Чайник зашумел, я села на табуретку, протянула руку направо, ожидая наткнуться на чистую чашку, и ощутила пальцами нечто круглое, размером с небольшой мяч, гладкое, словно полированное. Неведомый предмет лежал на тарелке, значит, он съедобен. Я принялась ощупывать «незнакомца» и сообразила: это арбуз! Ну и подумаешь, что на календаре февраль, время дефицита давно кануло в Лету, теперь исчезло понятие «сезонный продукт». Помидоры, огурцы, персики, клубника, дыни и всякие там манго спокойно лежат на прилавках в любое время года. У нас зима, а в Австралии лето, самолеты летают регулярно, поэтому ешьте черешню из Чили, землянику из Боливии или наслаждайтесь бананами, которые уже более распространены в Москве, чем картошка. Единственное, что может остановить гурмана, – это цена. За крохотный лоточек с десятью ежевичками придется отдать на кассе кучу денег. Нынче нет понятия «сезонность», зато есть слово «дороговизна».

Я еще раз погладила арбуз. Ясное дело, его не могли купить ни баба Нила, ни Нинуша, ни Рублев. Полосатую ягоду приволок Томас, это приобретение вполне в духе американца, только он способен на гастрономическое безумие.

Глотая слюни, я вонзила в бок «шара» длинный нож и не услышала хруста. Похоже, арбуз не очень спелый! От жадности я откромсала слишком большой ломоть, зажмурила от предвкушения глаза, зубы вонзились в мякоть.

Глава 14

Рот заполнился водянистой массой безо всякого вкуса. Больше всего уроженец бахчи походил на мокрый кусок ваты, правда, он достаточно легко жевался и корочка у него оказалась не твердой, а упругой. На наш астраханский сахарный арбуз иностранный гость походил, как карета на тыкву, но мой бедный, изголодавшийся желудок нагло требовал еды, поэтому я отрезала еще кусок.