Ростиг ждал в зале Совета, неподвижно сидя на чурбане. Он поднял глаза на Юрия и внимательно смотрел, как тот садится.
— Ярилка права, ты совершенно не разбираешься в заклинаниях. На твоем чурбане я поставил заклятие неустойчивости. Если бы я не убрал его из-под самого твоего зада, ты бы не смог ходить, так кружилась бы голова. Не смог отличить от безвредного заклятия, или просто не поглядел?
— Не смог, — коротко ответил Кондрахин. Ростиг тоже говорил на итальянском, сопровождая слова мысленными посылами.
— Дабота учил тебя вчера простейшим вещам. Учишься ты быстро, не спорю. Посмотри на этот стул…
На чурбане, где ведун только что сидел, вращалась багровая спираль энергии.
— Ага, теперь заметил. Правильно, это смертельное заклятие. Слушай, как его уничтожают…
Ростиг объяснял общие правила работы с заклятиями, рассчитывая, что подробности и тонкости дополнит позже Ярилка. Потом он спросил:
— Метки ставить и убирать умеешь? Слушай…
Оказалось, что отделение бестелесной души — лишь простейший способ, доступный хоть и не всем, но не редкий среди мастеров ментальных воздействий. Можно было отделять часть души, пригодную для наблюдения и не лишенную сознания, можно — частицу, способную лишь наблюдать, а можно — мелкую частицу, прилипающую к объекту, как метка. Со временем эта частица теряла связь с душой, и за нее нельзя было вытащить того, кто эту метку ставил.
— Когда ставишь метку, рискуешь. Если твое присутствие почувствуют, зацепят за метку и захватят всего. К тому же метка отбирает много сил. Очень много. Но тот, кто ею помечен, не сможет защититься от твоего воздействия, пока не снимет метку. Я смогу обучить тебя этому, но позже. Сейчас надо что-то делать с твоей душой. Ты очень эмоционален, почти как ребенок. Твоя ментальная энергия брызжет во все стороны, стоит тебе забыть о защите.
"Вот оно. Я же не вижу себя со стороны, думаю, выгляжу обычным человеком. А меня любой ведун распознает. Что же говорить про Тибура, который и так на меня настроен". В зале Совета, как правильно решил Белогор, его упражнения могли остаться незамеченными.
Когда на вечернем Совете пришла очередь Ростига говорить, ведун предложил послать в Рим одного Трихора.
— Сейчас он слабый боец, но учится он быстро. Главное — он сможет остаться незамеченным в городе. Но на Совете прозвучали очень правильные предложения: мы действительно сильны только в родных лесах. У меня возникла мысль, что владелец картины Третьей Печати знает об этом не хуже нас. Поэтому пусть Джироло думает, что мы надеемся его к нам заманить. Он воздержится появляться у нас, но меньше внимания уделит Риму.
Очень сдержанно высказавшись, что решения принимать пока что рано, гривас предоставил слово Кондрахину.
— Я придумал, как заманить нашего врага сюда. Мы знаем, что к войне народы подталкивает католическая церковь, ее глава, папа римский Целестин Пятый. Его наверняка оберегают — и обычная охрана и ментальные стражи. Убийство папы может сильнее подтолкнуть к войне, чем усилия папы живого. А вот покушение, да еще такое, за которым Джироло усмотрит наши следы, могут надоумить его на визит сюда. По крайней мере, он может подумать, что его сюда выманивают.
Оставшийся после Совета Ростиг спросил, как его приняла Олкона.
— Нарушу все традиции, раз твое появление уже необратимо. Слушай меня: Олкона редко летает, как обычная птица, при помощи крыльев. Ты первый, кто на моей памяти это увидел. Даже не все ведуны в нашем братстве знают об этом. Подержав тебя за руку, а потом взлетев, она показала твое особое положение и судьбу. Я доверю тебе тайны, что даже в братстве доступны лишь избранным. Но сначала Белогор займется как следует твоим душевным равновесием.
Следующую неделю Юрий не успевал подумать ни о чем, так загрузили его ведуны. Ярилка учила его плести свои заклятья и распознавать чужие, Дабота — наносить удары минимальной силы, но убивающие наверняка, Вельг давал уроки итальянского, используя некоторые приемы гипнотического влияния, рассказывал о Риме, учил посылать свою бесплотную душу в недалекие путешествия, наблюдать за ближними деревнями. Между занятиями с равномерностью хорошо смазанного часового механизма появлялся гривас и тренировал Кондрахина держать свое астральное поле невыраженным, как бы вовсе не существующим.
Ростиг показывал, как снимать метки, проводя полное очищение души и тела. Для этого годилась даже обычная вода, и Юрий раз за разом опускался в темную воду озера. Огонь очищал лучше, на очистку в огне приходилось настраиваться не так долго. Но огонь требовался большой, в рост человека. К тому же одежда безвозвратно сгорала, тогда как после водной процедуры ее можно было высушить и надеть.
— Почти наверняка в покоях папы римского да и во всём папском дворце ты либо нарвёшься на заклинание, либо ненароком нацепишь метку. Вряд ли они будут убийственны — там обитают множество престарелых кардиналов, об их здоровье наверняка позаботятся, установят не смертельную защиту от чужака. Иначе их подслеповатые кардиналы перемрут за неделю. Думаю, у тебя будет время на процедуру очистки, несколько часов. Успеешь в фонтан залезть, их в Риме достаточно.
Как справедливо заметил старый ведун, Юрию вообще искусство ставить убийственные метки не требовалось. Если он сумеет близко подобраться к Джироло, то ему проще убить того обыкновенными человеческими средствами.
— Сведущие в ментальных воздействиях люди всегда поддерживают наготове приемы защиты от невидимых воздействий. Дабота ведь тебя и этому учит? А против стрелы, кинжала или пули специально никто защиту не готовит, все надеются, что обычного убийцу они почувствуют загодя. Да так оно обычно и бывает.
"Неужели никто не догадался подсылать убийц с защищенным разумом? Не может такого быть. Не иначе, Ростиг просто не знает таких случаев. Незаметно закрыть мыслезащитой другого человека можно, если сам находишься рядом. Значит для такого покушения пригоден только выстрел издали: оказаться вблизи охраняемого чародея означает быть раскрытым, не спасет и мыслезащита. Но выстрел издали можно подготовить, только если знаешь маршрут передвижения того, кого собираешься убить. Ни Джироло, ни Тибур выследить себя не дадут".
Идея организовать Тибуру ловушку, имитировав покушение на папу римского, все больше казалась Кондрахину единственно пригодной. Только покушение, покушение неудачное, но имеющее видимость настоящего, могло заставить Тибура держаться вблизи Целестина Пятого. Тибур не мог пожертвовать папой, без усилий которого, как полагал Вельг, Италия могла сохранить в грядущей войне нейтралитет, а это резко меняло расстановку сил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});