Ярилка подошла к Кондрахину, с интересом заглянула в глаза. Сказала — мысленно:
— Я провожу тебя на Совет. Иди рядом со мной и не удаляйся, пожалуйста, никуда.
Шагая вслед за ведуньей, Кондрахин заметил, что все ученики, кроме двоих с серебряными обручами, ушли к западному склону холма, Ярилка же вела его к южному. Вслед за ними неспешно двигались и остальные ведуны. В небольшом овраге они добрались до прикрывающей вход в подземелье двери. Открывалась дверь просто, никаких запоров на ней не было. Они прошли темным бревенчатым коридором в квадратный зал с двумя круглыми окнами, присели на расставленные вокруг стола чурбаны. У стола стояло всего одно кресло, предназначенное для гриваса, все остальные садились, как придется.
Зал постепенно заполнялся. Пришли старшие ученики, Викус и Светояр, зажег на столе свечу Совета Ростиг, молча присел излучающий злобу Дабота, беззвучно опустился на свое кресло Белогор. Последним в зал вошел озабоченный Вельг.
Дождавшись, пока он умостится на чурбане, Белогор спросил:
— Что случилось с Трихором, Вельг?
Юрий промолчал, решив не задаваться вопросом, почему о случившемся с ним спрашивают другого.
— Он послал душу в Рим, и наткнулся на того, кто сильнее нас. Если бы он был в своем теле, его уничтожили бы сразу.
Чувствовалось, что ведун озабочен и немало удивлен случившимся. Его опыт подсказывал, что ученики на церемонии вступления в братство подобных приключений не испытывали.
Гривас взглянул на Юрия:
— Это случайность, или твою душу притянули туда?
Белогор осознавал, что Юрий ему не до конца понятен и сейчас необходимо полное разъяснение ситуации. При этом глава Совета уже чувствовал, что разъяснение не столько разрешит какие-то проблемы, сколько поставит их в полный рост. И это предчувствие наполняло его мрачной сосредоточенностью.
— Не случайность, — Кондрахин уверенно посмотрел на членов Совета, — оказавшись вне тела, я решил воспользоваться случаем и отыскать того, кто желает моей смерти. Я нашел его, он разговаривал с Джироло. А потом и он заметил меня…
Вельг распрямился на чурбане:
— Джироло — обладатель картины Третьей Печати. В какой момент тебя заметил тот, другой?
— Когда я узнал его имя. Джироло называл его Тибуром.
Ведуны переглянулись. Юрий почувствовал, что все они сразу загородились от ментального восприятия собеседников. Теперь он мог читать только мысли, сопровождавшие изреченные слова. То, что он воспринимал помимо слов: женский интерес и симпатия Ярилки, уважение двух старших учеников, озабоченность Белогора, спокойствие Ростига, тревогу Вельга и ярость Даботы, вдруг исчезло, оставив новичка наедине с прямым смыслом слов членов Совета.
— Значит, тот, другой, уже пытался тебя убить?
Это спросил Дабота, намеренно глядя в сторону. При этом вопросе на лицах остальных промелькнула тень раздражения. Гривас поднял руку:
— Позволь, Трихор, я несколько разъясню тебе смысл вопроса Даботы. Этот зал сокрыт от чужих помыслов и наблюдения. В его окнах днем и ночью виден свет, здесь тепло зимой, здесь мы свободно можем обмениваться мыслями и словами. Но тот, чье имя ты недавно узнал, намного превосходит доступные нашему пониманию силы. Поэтому поостерегись произносить вслух или в мыслях его имя. Достаточно того, что ты нам его назвал. Мы не забудем.
— Уж в этом можешь быть уверен, — прорычал Дабота, глядя на Белогора.
Глава Совета, сделав вид, что не заметил этого высказывания, продолжил:
— Дело в том, что убить ведуна, отпустившего свою душу, куда легче, чем ведуна в своем телесном обличье. Если бы твой враг не поспешил, дал себе время разобраться, в каком облике ты его выследил, он бы связал заклятием твою душу. Она никогда не вернулась бы в тело, а тот всегда бы имел ее под рукой для подробного допроса и страшных мучений. Избежать этого невозможно, и мы здесь беспомощны. Тебе повезло, что он использовал против тебя обычный силовой удар. Бесплотной душе он вреда не причиняет.
Здесь Белогор чуть скосил глаза в сторону Даботы и тот явственно покраснел, стиснув зубы. Однако ведун в военной форме глаз не опустил, наоборот, он надменно задрал голову, выпячивая подбородок в знак вызова. "Да он же еще подросток, не желающий признаваться в своей неопытности и несдержанности. В бой рвется, а старшие его сдерживают. На Совете он будет моим союзником".
— У меня возникают два вопроса. Первый — откуда тот знает тебя и почему желает твоей смерти? Второй — какого ученичества ты жаждешь, Трихор? Судя по твоим действиям, тебе уже доступны многие тайны. Радомысл предупреждал, что ты знаком с иными мирами. Теперь ты один из нас, и мы слушаем твою историю.
Рассказывать всё Юрий не собирался. Сейчас, когда ведуны закрывали от него своё сознание, он мог успешно солгать и еще более успешно умолчать о многом. Поэтому он рассказал о своих умениях, о том, что выполнял однажды опасное задание на Земле. Умолчал Кондрахин о том, что Земля — его родная планета, что он договорился о совместных действиях с Дмитрием и что здесь он тоже преследует свои цели, а не просто спасает свою жизнь.
Когда он закончил, Белогор обратил взор на Викуса:
— Что скажешь?
Ученик робко произнес:
— Я думаю, Тибур, — при звуке этого имени ведуны нахмурились, а Дабота сделал торжествующий жест рукой, — как-то связан с врагом Трихора на Земле. Оттого он Трихора издали чувствует, как угрозу.
Гривас сдвинул брови, тяжелым взглядом пригвоздив ученика к чурбану, и тот замолк. Глава Совета перевел взгляд на Светояра. Черты его лица разгладились. Ясно, что к Светояру он относился с большей симпатией.
— Я согласен с Викусом. Мне еще кажется, что тот, другой, сущности Трихора не знает и сильно его опасается. Оттого и его попытки убить Трихора так плохо подготовлены. Мне кажется, — Светояр глазами попросил у гриваса разрешения продолжить, — что если братство обучит Трихора умению видеть проявления чужой воли, он сможет противостоять тому, чье имя он теперь знает.
Лицо Белогора выразило мгновенное разочарование. Любимый ученик высказал совсем не те мысли, что ожидались. Но гривас был знатоком людских душ и явно умел справляться с такими неприятностями. Как ни в чем ни бывало, он взглянул на Вельга.
— Как ты понимаешь нашу задачу, Вельг?
— Мы давно противостоим владельцу картины Третьей Печати, он наш враг. У Трихора свой враг. Его и наш враги объединились, значит, и нам следует объединиться.
Старшие ученики одобрительно закивали, но тут же приняли невозмутимый вид при взгляде гриваса. Дабота подскочил, сделав радостный жест уже двумя руками. Ростиг неодобрительно качал головой, Ярилка улыбалась, глядя на Даботу. На лице Белогора не отразилось никаких чувств, и Кондрахин понял, что мнение Вельга по-настоящему неприятно поразило его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});