Читать интересную книгу Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

«Как он мог допустить, чтобы меня отправили сюда? Как он не мог не знать, что что-то затевается, они ведь, как единый организм, эти каратели?» — всё ещё наблюдая за малышнёй со щемящим чувством в сердце, задаётся вопросами Тилия. Скорее всего, ей уже никогда не узнать правды. Если конечно она не попытается выбраться из Долины.

Вдоволь насмотревшись на счастливую ребятню, по едва различимой тропе, на которую вчера указала Вара, нагруженная она бредёт дальше. Стены по обеим сторонам служат прекрасным ориентиром. Уже порядком пострадавшее от ультрафиолета лицо снова начинает гореть. Скорее всего, к концу дня её физиономия обгорит настолько, что облезет, и она ещё больше станет похожа на одну из местных. Перспектива не радует, но выбирать не приходится.

Наконец, добравшись до места, она с тревогой озирается по сторонам. Вокруг ни души, лишь неподвижные воды водоёма, с трёх сторон окружённые уже знакомым колючим кустарником. Кое-где на земле виднеются горбатые серые валуны, с разложенными на них, тонкими, словно пожёванными ветвями. И только приглядевшись, она понимает, что эти светло-жёлтые волокна, не что иное, как мыльнянка или мыльный корень. Тилия усмехается. А облучённые не так глупы, как с самого детства вбивали в их головы власти, и вполне себе освоились на новой территории.

Плечи от тяжёлой ноши болят так, что хочется бросить затею со стиркой, а ещё лучше самой залезть в воду. Даже эта Лужа, с пенистой каёмкой грязи у берега, ей кажется заманчивой. Но какое-то время она просто бродит вокруг, с интересом разглядывая обилие диких растений, и пытаясь вспомнить названия и целебные свойства тех, что были ей знакомы по Теплицам.

Когда стирка, наконец, закончена, удовлетворённая проделанной работы Тилия — ещё раз доказала себе и остальным, что и она может быть полезной, даже если при этом её ладони почти стёрты в кровь, — совсем не чувствует рук. По телу разливается усталость. Разложив ткань на камнях настолько горячих, что невозможно дотронуться рукой — она со стоном прижимается к шероховатой поверхности дерева и только сейчас замечает, что она не единственная живая особь, в тени: рой мошкары с жужжанием носиться вокруг, норовя забраться в глаза и уши. Для этих мелких тварей она всего лишь источник пищи.

Тилия только сейчас понимает, как проголодалась, но ещё ужаснее то, что с утра во рту не было ни капли воды и остаётся только злиться на себя за беспечность. Покидая лагерь, она даже не подумала о том, что единственный её источник остаётся позади.

В Башне проблем с этим никогда не возникало. Всего лишь нужно было подойти к аквамату, которые были предусмотрительно расставлены властями на каждом этаже Башни, и прислонить к сенсорному табло правое запястье. Тут же с её чипа считывалась информация и, если она не превысила допустимую суточную норму, тут же поступала питьевая вода. В Долине же было всё иначе.

Дождавшись, когда просохнет бельё, Тилия отправляется в обратный путь. Детей возле Первой Лужи уже нет и, сбросив обувь, прямо в одежде неторопливо входит в воду. Жажда просто невыносима, но в голове предостережение тощей гоминидки насчёт питья из водоёма. Кому как не ей, дочери врача, знать, чем может грозить минутная слабость. И всё что сейчас может позволить себе Тилия — это смочить потрескавшиеся губы. Хоть какое-то облегчение.

Больная спина, ещё утром обработанная мазью, почти не беспокоит и она, прикрыв глаза, с наслаждением чувствует, как мышцы расслабляются, прохладная вода остужает кожу и снимает усталость. Хочется скинуть с себя грязную одежду, но страх, что кто-то может её увидеть, не отпускает ни на секунду.

Распустив свои длинные тёмные волосы, тут же рассыпавшиеся веером по спине, и, привязав к запястью тонкую ленту — то единственное, что удерживает её тяжёлую копну в узде, она вынимает из кармана остатки мыльного корня.

«В следующий раз обязательно выкупаюсь нормально», — даёт себе обещание Тилия, и чувствует, как натруженные за день пальцы нащупывают что-то твёрдое в кармане хампового комбинезона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Её реликварий!

Почти невесомый медальон на чёрном кожаном ремешке, размером с ноготь и выгравированным символом её имени, приятно греет ладонь. Она совершенно забыла, как сняв его с шеи, машинально сунула в карман, собираясь оставить с остальными вещами, которые позже бы вернули родителям. Но судьба распорядилась иначе.

— Как вода? — вдруг доносится до неё уже знакомый голос с хрипотцой и Тилия от неожиданности чуть не выпускает из рук милый сердцу оберег.

— Отлично! — разглядев на берегу Вару, отзывается она, пряча под грубой тканью на груди единственную вещь, как воспоминание о прежней жизни.

— Умеешь плавать?

— Немного, — лукавит она, гадая с какой целью Вара проделала такой длинный путь.

— Немного, это уже хорошо. Здесь, кроме «мелких», в воду никто не лезет… боятся. Сухопутные мы создания. Люди песка… — отзывается гоминидка, неторопливо озираясь по сторонам, и увидев кучу чистых тряпок неподалёку, одобрительно кивает. — Руке уже давно нужен был кто-то, кто навёл бы порядок в её свинарнике. Она сама никогда не попросит о помощи. Слишком гордая! Да и появляется только ближе к ночи…

— Почему?

Но Вара пропускает мимо ушей вопрос Тилии:

— Почему не пришла обедать?

— Я не голодна, — отзывается Тилия, с удивлением отмечая, как на удивление легко даётся эта маленькая ложь.

— И всё же я тебе кое-что принесла, — усмехается гоминидка и вытягивает вперёд руку с зажатым в ней пузатым кожаным мешком.

— Что это?

— Многие называют это золотом Ямы. Глупо было с твоей стороны уходить так далеко от лагеря и не взять с собой воды.

Щёки тут же стыдливо вспыхивают. Гоминидка права, она поступила, как неразумный ребёнок. Выбравшись на берег, и не обращая внимания на то, как вода плотными струйками стекает с её промокшей насквозь одежды, Тилия с благодарностью принимает из протянутой руки наполненный до краёв мешок.

— Из чего его делают? — утолив жажду, интересуется Тилия, с любопытством вертя в руках необычную водяную тару.

— Лучше тебе не знать.

— И всё-таки?

— Это шкура животного.

«Лучше бы действительно не спрашивала!» — морщиться она, с благодарностью возвращая кожаный мешок его владелице.

Увидев такую реакцию, гоминидка тихо смеётся:

— Привыкнешь.

— И где же такой взять?

— Можешь сама сделать. Для начала убить какое-нибудь животное, после снять кожу, да так чтобы без дыр, просушить… Вода в нём конечно тёплая, да и пропускает он иногда, но это всё же лучше, чем ничего. Без воды здесь не выжить. Если уходишь на большие расстояния, он действительно незаменим.

— Вара на мгновенье замолкает, окидывая Тилию оценивающим взглядом. — Ну, или можешь выменять у других.

— Выменять?

— Да. Если тебе что-то нужно, ты можешь предложить равноценное.

По тому же принципу существовал Блошиный рынок с его зазывалами-перекупщиками и бартерной системой торговли.

— Но у меня ничего нет!

— Твои волосы многим придутся по вкусу…

В первое мгновенье Тилия решает, что гоминидка шутит, но взглянув в чуть раскосые глаза, понимает, что та говорит вполне серьёзно. Вот уж точно, чего ей не хочется, так это знать для чего кому-то могут понадобиться её волосы.

— Нет уж, спасибо.

— Я так и думала, — усмехается Вара и меняет тему. — Так как тебе твоя новая соседка? Поладили?

Тилия лишь отрицательно качает головой, после чего связывает лентой ещё мокрые волосы, доходящие почти до талии, и отбрасывает за спину.

— Ну, то, что ты ходишь и говоришь уже хорошо, — обнадёживает Вара, поправляя платок, всё так же скрывающий нижнюю часть лица. — Рука бывает немного нервной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Немного? — усмехается Тилия, вновь натягивая лёгкую, явно непредназначенную для долгих прогулок обувку адепта. Ответом ей служит тишина. Взглянув на застывшую в напряжённой позе собеседницу, она с удивлением отмечает, что лидерша и не собирается отвечать. И только проследив за направлением взгляда гоминидки, Тилия с тревогой понимает, что они уже не одни. С противоположного, наполовину скрытого высокими стеблями бурого рогоза, берега за ними наблюдают.