Читать интересную книгу У самого синего моря. Итальянский дневник - Наталья Осис

Так что как только мне представилась возможность посмотреть на Миланский мебельный салон, я немедленно согласилась. Туда собирались мои русские приятели и попросили меня их сопровождать. Они архитекторы, занимаются в основном дизайном, решили наладить поставки итальянской мебели напрямую. Так, для себя, для своих клиентов. Вот мы по этому Салону и шлялись несколько дней подряд.

Салон необъятный, павильонов много, но «центральное» (или в данном случае «центровое»?) место отведено для мебели, производимой специально для русского рынка. С одной стороны, приятно, конечно, что кто-то специально для нас, русских, старается, с другой – ужасно обидно. Обидно прежде всего за итальянскую мебель, которую я так нежно полюбила в последнее время (заметьте, любовь моя была совершенно платонической, без всяких посягательств на обладание) и которая в экспортном варианте «специально для России» из элегантной дамы, практически музы, стремительно превратилась в вульгарнейшую девку – много краски, много цацок и никакого содержания за всем этим не разглядишь. И за хороший вкус итальянцев обидно – вот уж не думала, что они так легко им жертвуют. Но уж совсем обидно за русских. Неужели стереотипные представления о вкусах нуворишей нужно класть в основу целого сегмента – и немаленького! – мебельного рынка? По этим мобилям было вполне понятно, чтó их производители думают о вкусах русского потребителя, но неужели у них ни разу не мелькнула мысль о том, что русский потребитель подумает о них, производителях знаменитой итальянской мебели?

Из всего, что было выставлено в «русских» павильонах, заслуживало внимания только позолоченное кресло, отдаленно похожее на трон, обтянутое снежно-белой кожей с гигантскими разноцветными кругами. Что за чудо! Все остальное также было китчем и по сути, и по форме, но китчем унылым, без огонька. Золото, красное дерево, резьбы опять же побольше, шелк, кожа и перламутровые инкрустации где попало. Ну, чтобы сразу было видно, за что деньги плóчены.

И при всей этой красоте обязательно девка русская болтается, подробно про все рассказывает с сильнейшим ставропольским акцентом.

А ведь рядом, через два-три стенда, сидят artigiani, те самые художники-ремесленники, и творят настоящие произведения искусства! Так хоть бы кто из русских остановился! Я своим и моргала, и подбородком показывала, и под конец уже за рукав тащила: вон, говорю, гляньте, я вам, не заглядывая в буклет, скажу, что это мебель настоящей флорентийской школы. Нет, говорят, неинтересно это нашим клиентам. Расстроилась до слез. Нажаловалась вечером мужу, а он мне говорит: «Что ты волнуешься? Когда мафиози покупают белые диваны из человечьей кожи, нам волноваться нечего, а вот когда у них неожиданно прорезывается хороший вкус – это значит, что они пришли к власти. Впрочем, тогда уже волноваться поздно».

А я-то всегда думала, что хороший вкус лучше хороших принципов. Может, тогда уж и не надо – культуру в массы?

Некоторое время спустя загорелось мне купить какое-нибудь колечко симпатичное с сапфиром – все потому, что мы с Петрухой изучали книжку по минералогии. От теории пришлось переходить к прaктике и демонстрировать разные бабушкины и прабабушкины драгоценности. А вы думали? Кто же нам, родителям, поверит на слово, когда мы говорим что-нибудь вроде того, что на стекле можно писать, как на грифельной доске? Петька порисовал на стеклах, все пощупал, потрогал, поковырял, как и положено будущему ученому, а потом совершенно неожиданно пожаловался за ужином папе: вот, мол, бедная мама, а сапфира-то у нее ни одного и нету. «А что, – сказал добрый папа, – это мысль. Давай мы ей и подарим. А то мы ей не дарим драгоценностей, а она возьмет и убежит от нас. Говорят, женщинам обязательно надо дарить драгоценности, хотя я лично еще не пробовал, может, потому-то я от них убегал, а не они от меня». Оба принялись хрюкать в тарелку, представляя, как они убегают от разновозрастных девчонок, а я сначала подумала, что вот эти люди потом упрекают нас, женщин, в отсутствии логики, а потом решила присмотреться к сапфирам. А ну как не шутили? Надо было на всякий случай прицелиться.

Я честно стала разглядывать все подряд ювелирные витрины. И чем больше я разглядывала, тем больше понимала, что ничего из того, что я видела, даже в сравнение не шло с украшениями, доставшимися мне по наследству от бабушек и прабабушек. Я быстро потеряла и терпение, и интерес, так что не исключаю, что совсем не то или не так смотрела. Но у меня сложилось впечатление, что современные ювелирные изделия даже не пытаются делать красивыми. То есть они красивы ровно настолько, насколько может быть красив, например, бриллиант в полтора карата ну или в пять каратов – шкала ценности очень простая: чем больше, тем красивее. А эстетическая составляющая не то чтобы не имеет значения, а просто отсутствует изначально. Наверное, наши далекие предки так же переживали, когда вместо полновесных золотых и серебряных монет стали выпускать ассигнации, которые и на зуб не проверишь, и о прилавок со звоном не бросишь. Может быть, надо уже готовиться к моменту, когда женские украшения будут совершенно одинаковы по форме, но будут различаться по номиналу? Только цифру номинала придется очень крупно писать.

Так что, выходит, я к итальянским мебельщикам была несправедлива. Главное – чтобы было сразу видно, сколько товар стоит. А искусство, увы, объективных оценок не имеет.

О мальчиках

Два главных правила обращения с мужчинами

Только когда появилась Машка, я стала понимать, какой долгий путь я проделала в постижении мужского способа бытия. Именно Петька, к капризам которого, хочешь не хочешь, надо было выучиться относиться с пониманием, приучил меня к мысли, что мальчишки на самом деле никогда окончательно не взрослеют, а если и взрослеют, то нам самим становится с ними скучновато. Ну в самом деле, что бы мы делали без наших милых мальчиков, не понимающих, зачем в выходные надо куда-то нестись, если они выходные, а это как раз значит, что можно никуда не выходить и болтаться целый день по дому в пижаме, зевая и почесываясь. Что бы мы делали без мальчишек, способных расхохотаться над случайным ляпсусом в твоей гневной и справедливой речи о том, что, как и когда нужно делать? (Я, например, ничего не могу с собой поделать и начинаю хохотать вместе с ними.)

И что бы мы вообще смогли сделать без мальчишек, которые из всего самого нудного, неприятного, изматывающего или просто неинтересного ухитряются извлекать что-то свое, всегда неожиданное?

Постепенно привыкая к жизни с мальчиками, я сформулировала два главных правила.

Правило № 1. Я МОЛОДЕЦ?

В любой ситуации, даже если вы стоите на одной ноге, пытаясь застегнуть замок сумочки подбородком, правой рукой подносите к уху зазвонивший телефон, левой рукой держите взбесившийся от ветра зонтик, а коленкой поддерживаете сумку с продуктами, на вопрос «Я молодец?» надо обязательно ответить: «Да, милый, ты замечательный молодец, я все-все видела, как ты ловко прыгнул через лужу и даже почти совсем не обрызгал дядю милиционера (простите-пожалуйста-это-он-не-специально), ты прыгаешь совершенно замечательно».

Правило № 2. О, БЕДНЫЙ МОЙ, ХОРОШИЙ!

В любой ситуации, даже если у вас температура 39°, и вы рулите в час пик по Садовому кольцу, и правая ступня реагирует на включение и выключение стоп-сигналов впереди стоящей машины уже без участия вашей головы, а эта мелкая бестия, пожирая перед ужином невесть где подобранную шоколадную конфету, прикусила себе язык и говорит: «А! Как мне больно и плохо и что это за жизнь такая!» – единственный правильный ответ: О, БЕДНЫЙ МОЙ, ХОРОШИЙ!

ВНИМАНИЕ! Неправильные ответы ведут к дисквалификации на долгий срок: вам это будут припоминать, дуться, обижаться, попрекать отсутствием любви и интереса, и, вполне вероятно, даже отправятся искать себе другую маму.

Зато, соблюдая два этих правила, во всем остальном можно расслабиться и получать удовольствие от жизни. Я, кстати, и писать собиралась не о правилах, а о том, как все страшное и плохое по прошествии времени становится смешным. А начав писать, задумалась: как бы оно стало смешным, ежели бы не мальчики? А никак. Была бы просто бесконечная история о самоотверженной борьбе с бытом в экстремальных условиях.

Как грустна вечерняя земля

Тихий вечер в Старой Гавани

Несть числа теориям, объясняющим природу грусти.

Самая удобная – это, конечно, ПМС и любые другие гормональные перепады. По себе знаю: очень удобное объяснение. Только задумаешься всерьез о том, что мир несправедливо устроен, только подопрешь рукой щеку да прицелишься взором в туманную даль, так тебе сразу – хлоп! – под нос календарь: полно, милая, грустить. Выпей но-шпы, запей валерьяночкой, а раз уж ты так любишь Булгакова, пусть будет триста капель, если тебе хочется, чтобы она была эфирная, думай, пожалуйста, что она эфирная, что я, дурак, что ли, с женщиной спорить, когда у нее ПМС?