моря, пришла и к римлянам. Сицилия и юг Италии были эллинизированы более чем наполовину, и Птолемеи поддерживали с ними дипломатические отношения, а александрийские торговцы — деловые. Аналогичным образом распространился там и культ Исиды почти так же стремительно, как и на побережьях Ионии или на Кикладах{127}. Сиракузы и Катания восприняли его, как мы уже говорили, в начале III в. до н.э., при Агафокле. Серапиум в Путеолах, в то время самого оживленного порта Кампании, упоминается в муниципальном постановлении, принятом в 105 г. до н.э.{128}. К этому же времени был основан Исей в Помпеях, где и сегодня декоративные фрески являют взорам жизненную силу, которой обладала александрийская культура.
Будучи принята на юге италийского полуострова, эта религия не замедлила вторгнуться в Рим. Уже во II в. до н.э. она, должно быть, нашла себе адептов в разношерстном сословии рабов и вольноотпущенников. При Антонинах коллегия пастофоров сохраняла память о том, что была основана в эпоху Суллы{129}. Власти тщетно пытались остановить вторжение александрийских богов. Пять раз, в 59, 58, 53, 50 и 48 гг. до н.э. сенат предписывал магистратам разрушать их алтари и разбивать статуи{130}. Но эти насильственные меры были бессильны задержать распространение новых верований. Египетские мистерии в Риме являют собой первый пример, по сути своей, народного религиозного движения, преодолевающего сопротивление государственных властей и официального жречества.
Почему из всех восточных культов объектом неоднократных преследований стал лишь этот? Для этого было два основания, религиозное и политическое.
Прежде всего этот культ упрекали за то, что он несет с собой растление и извращает благочестие. Его мораль не была строгой, а таинственность, которой он себя окружал, вызывала худшие подозрения. К тому же он взывал к необузданным эмоциям и чувствам. Все его обряды оскорбляли ту степенную благопристойность, которую римлянин должен был сохранять перед лицом богов. Противниками новаторов были все приверженцы mos maiorum.
С другой стороны, этот культ был создан, поддерживался и насаждался Птолемеями; его родиной была страна, которая в конце эпохи республики почти постоянно враждовала с Италией{131}; он происходил из Александрии, города, превосходство которого Рим ощущал с опасением. Его тайные общества, пополнявшиеся главным образом людьми из низшего сословия, могли легко, под предлогом религии, превратиться в клубы возмутителей спокойствия и рассадники лазутчиков. В качестве основания для гонений подозрение и ненависть, несомненно, имели больший вес, нежели чисто теологические причины. И можно видеть, что они прекращались и возобновлялись в такт колебаниям общей политики.
Как мы говорили, в 48 г. до н.э. еще шло разрушение часовен, посвященных Исиде. После смерти Цезаря в 43 г. до н.э. триумвиры, безусловно ради успокоения масс, решили возвести для нее храм на средства государства, что подразумевало официальное признание; но этот проект, похоже, не был приведен в исполнение. Если бы Антоний стал победителем при Акции, то Исида и Серапис вошли бы вместе с ним в Рим как триумфаторы, но они потерпели поражение вместе с Клеопатрой, и повелителем империи стал Август, который выказывал глубокое отвращение к богам, покровительствовавшим его давнишним недругам. Могли он притом терпеть вторжение египетского жречества в римскую священную иерархию, хранителем, восстановителем и главой которой он сделался? В 28 г. до н.э. вводится запрет на воздвижение алтарей александрийским богам внутри священной ограды померия, а семь лет спустя Агриппа распространяет его на кольцо шириной в тысячу шагов вокруг города. Тиберий руководствовался теми же принципами, и в 19 г. н.э. скандальное происшествие, в котором были замешаны матрона, всадник и жрецы Исиды, положило начало самым кровопролитным гонениям, которые когда-либо выпадали на долю последних.
Однако эти полицейские меры были на удивление бесплодными. Египетский культ был, пусть не на практике, а теоретически, изгнан из Рима и его ближайших пригородов, но перед ним лежал открытым весь остальной мир{132}.
С начала периода империи он мало-помалу охватил центральную и северную части Италии и распространился по провинциям. Его распространению способствовали купцы, моряки, рабы, ремесленники, египетские ученые, даже демобилизованные солдаты из трех легионов, размещавшихся в долине Нила. Через Карфаген он проник в Африку, а через крупный эмпорий Аквилею — в придунайские земли. Новая провинция, Галлия, была завоевана через долину Роны. В то время с Востока прибывало много эмигрантов, искавших удачи в этих новый странах; сношения Арля с Александрией были частыми, и нам известно об основанной Августом в Ниме колонии египетских греков, куда последние привезли и богов своей родины{133}. С началом нашей эры разворачивается мощный процесс принятия этой веры, в результате чего Исиду и Сераписа вскоре чтили повсюду от кромки Сахары до вала Адриана и от гор Астурии до устья Дуная.
Сопротивление, которое все еще оказывала центральная власть, не могло продолжаться долго. Пытаться сдержать этот вышедший из берегов поток, стремительные волны которого со всех сторон бились о шаткие стены померил, было бы напрасным трудом. Разве авторитет Александрии не был бесспорным? В то время она была прекраснее, ученее и цивилизованнее Рима; она являла собой образец совершенной столицы, до которого стремились возвыситься римляне. Они переводили труды ее ученых, подражали ее писателям, приглашали ее художников и копировали ее институты. Как же могли они не поддаться влиянию ее религии? На самом деле, ревность ее приверженцев, вопреки законам, сохранила ее святилища повсюду, даже на самом Капитолии. При Цезаре александрийские астрономы преобразовали календарь понтификов; скоро ее жрецы вписали в него даты Исидиных праздников.
Решающий шаг был сделан почти тотчас после смерти Тиберия. В 38 г. н.э. Калигула построил на Марсовом поле огромный храм Исиды Кампенсис (Полевой){134}. Щадя чувства жрецов, он основал его вне священной ограды города Сервия. Впоследствии Домициан сделал этот храм одним из самых великолепных памятников Рима. С этого времени Исида и Серапис пользовались благосклонностью всех императорских династий, как Флавиев, так и Антонинов и Северов. К 215 г. н.э. Каракалла построил ей на Квиринале — самом сердце города — еще более роскошный храм, чем Домициан а может быть, и еще один на Целии. Египетские боги, как отмечает апологет Минуций Феликс, стали вполне римскими{135}.
По-видимому, именно в начале III в. они достигли вершины своего могущества; позднее народным признанием и поддержкой государства стали пользоваться скорее другие божества, сирийские Ваалы и персидский Митра. Затем их влияние было уничтожено победным шествием христианства. Тем не менее они продолжали занимать важное место в язычестве до самого конца античного мира. Еще в конце IV в. н.э. по улицам Рима проходили Исидины процессии — они были описаны очевидцем