– Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.
Смех в голосе Кейна задел ее.
– Я не ханжа, – сказала она.
– Кто сказал, что ты ханжа?
– Ты.
– Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.
– Ты выбирал не тех женщин.
– Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.
В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.
Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.
Он вдруг застонал, словно от боли.
– Что с тобой? – испуганно спросила Кристи.
– Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.
– Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.
– Да ты не только журналистка, ты еще и философ!
Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.
Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.
– Ты не должен был нести меня на руках.
Кейн повернулся к ней:
– Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.
Голос звучал ласково-насмешливо, а в его белозубой улыбке было что-то агрессивно-привлекательное.
Кристи закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на приятной теплоте пруда.
Кейн снова нырнул и снова появился, весело фыркая.
– Кейн, – позвала она.
Он издал нечленораздельный звук, означавший, что он ее слушает.
– Шериф Деннер сказал, что ты не должен снова появляться в горах. Почему?
Кейн ничего не ответил. Кристи понимала, что настаивать не следует, но любопытство все-таки взяло верх. И это не было праздным журналистским любопытством.
– Кейн?
– Тот, кто стрелял в меня, привык к охоте на оленей, – произнес он спокойно.
– Не понимаю.
– Он использовал пулю со специальным наконечником. Я потерял часть правого легкого. Оно было разрушено.
Кристи пожалела, что спросила.
– Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик-другой.
– Почему же ты вернулся?
– Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.
– Но…
– По крайней мере, – перебил ее Кейн, – до сих пор у меня не было проблем.
– Когда мы бежали от охраны Хаттона, ты тяжело дышал.
– Ты тоже.
– Мне не приходилось бывать на такой высоте с тех пор, как я уехала из родного города.
– Значит, ты девушка с запада?
– Почему ты так решил?
– На востоке не бывает таких высоких гор.
Кристи призналась:
– Да, я родилась в гористой местности.
– В Вайоминге?
– Да.
– Значит, ты все-таки не городская барышня. Слава Богу.
Удовлетворение, с которым он это сказал, не понравилось Кристи.
– Я родилась в Вайоминге, но выбрала Манхэттен. Так что я, можно сказать, на все сто процентов городская.
– Ерунда.
– Нет, не ерунда.
Кейн рассмеялся.
– Тебя, наверно, в Нью-Йорке ждет твой парень? – неожиданно спросил он через минуту.
Кристи замялась, и Кейн решил, что это утвердительный ответ.
– Городской? – продолжал расспрашивать он.
– Даже, пожалуй, слишком. Банкир международного класса. Манхэттен, Лондон, Токио, Лос-Анджелес, Бонн…
– Похоже, он большие времени проводит в самолетах, чем с тобой.
– В общем-то да.
– Современная связь, – подытожил Кейн.
– Пожалуй.
Кристи зевнула. Тепло действовало на нее усыпляюще.
Кейн снова нырнул. Потом они с Кристи еще какое-то время посидели молча, наслаждаясь горячей водой.
Кристи чувствовала, что из нее действительно выходят все «болячки», даже те, о которых она не подозревала. Горячий источник был лучше любой сауны: отсутствовал запах хлорки – в саунах воду обычно хлорируют для дезинфекции.
Кристи легла на скамейку, прислушиваясь к мирному журчанию ручья и редким ночным звукам. Высоко над ней темное, словно из черного дерева, небо было сплошь усыпано огромными бриллиантами звезд. Шелестели, словно делясь с ветром какими-то древними тайнами, верхушки вековых елей.
Никогда она еще не чувствовала себя так хорошо. Никогда. Джо-Джо, Питер Хаттон, весь мир с его проблемами и суетой казался далеким, за тысячу миль от нее…
А Кейн был рядом, очень близко. И как ни странно, это вовсе не беспокоило Кристи. Его воинственность, как у Моки, была лишь маской.
Вряд ли человек, одержимый столь страстной любовью к искусству, может быть по-настоящему агрессивен. Кристи вспомнила, как он говорил о «Разбойниках прерий». Чувствовалось неподдельное восхищение прекрасным. Как странно, но в ту минуту он напомнил ей Ховарда Кесслера, ее учителя, понимавшего лучше кого бы то ни было связь между внутренним миром человека и вещами, которые его окружают.
Вот и Кейн до удивления тонко чувствовал эту связь. Произведение искусства – это выражение сокровенных движений души его создателя. В этом и есть главная ценность искусства, и ее нельзя измерить в долларах.
«Все очень просто, Кристи. Произведения искусства – не что иное, как резервуары человеческих эмоций и памяти. В конце концов, что такое стоимость картины или книги, выраженная в деньгах? Она способна поразить лишь человека, у которого полностью отсутствует воображение. Людям с деньгами и без воображения ничего не остается, как следовать моде. Люди же без денег, но с воображением – сами себе законодатели моды».
Слова Ховарда звучали в ушах Кристи так отчетливо, словно он был рядом. Да, они были похожи, Кейн и Ховард, такие разные на первый взгляд. Взять хотя бы Джо-Джо. И того, и другого красота Джо оставила равнодушными.
По крайней мере Кейн так говорил.
Высоко в ночном небе двигался огонек. «Самолет», – лениво подумала Кристи и вдруг вспомнила о Нике. Вся его жизнь проходит в самолете. Ведь что такое Ник? Типичный деловой человек, деловой до мозга костей. Никогда не выказывает ни страсти, ни радости, ни огорчения, ни боли, ни страха – ничего. Главное в его жизни – лист доходов и расходов в конце каждого месяца.
Лишь теперь, среди бескрайних просторов Запада, в стране своего детства, Кристи поняла, как на самом деле чужд ей Ник. Ее связь с Ником лишь случайная встреча со случайным мужчиной. Просто ошибка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});