– Привет, Моки! – сказал Кейн. – Надеюсь, ты сам позаботился об ужине.
Кейн потрепал собаку по холке, и Моки дружелюбно завилял лохматым хвостом, не сводя, впрочем, глаз с Кристи.
– Не бойся, он тебя не тронет, если только ты сама его об этом не попросишь, – улыбнулся Кейн. – Да и то вряд ли. Когда я валялся в больнице, бедняга был совсем один.
– Ты специально отпустил его?
– Лучше быть голодным, но свободным, чем сидеть на цепи. Если Моки посадить на цепь, то он не протянет и месяца.
Голос Кейна сказал больше, чем слова. Он на собственной шкуре познал, что такое несвобода, и как никто научился ее ненавидеть.
Кристи присела на корточки и протянула руку.
– Привет, Моки! – мягко начала она. – Я понимаю: ты настороженно относишься к незнакомцам, но я тебе, кажется, понравилась. Не бойся, я не посажу тебя на цепь. Я бы даже тебя покормила, но у меня ничего с собой нет.
Моки подошел к Кристи, обнюхал ее руки и ткнулся влажным носом в ладонь, словно приглашая его погладить.
Кристи потрепала Моки по спине.
– Ты ведь хорошая собачка, а не злой серый волк?
Моки по-собачьи улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.
Кристи трепала собаку за ухом, гладила лохматую грудь. Ей нравилось прикасаться к мягкому теплому меху, согревающему замерзшие пальцы.
– Пошли, Рыженькая, – напомнил о себе Кейн. – А то, пожалуй, ты окончательно замерзнешь.
– Моки теплый.
– Я тоже теплый. Не хочешь меня погладить?
Кристи улыбнулась и последовала за Кейном. Она шла по тропинке между Моки и Кейном и чувствовала себя в полной безопасности. С такими спутниками она не боялась темноты.
Впереди послышался звук журчащей воды. Они вышли на поляну, где бежал небольшой ручей, переливаясь под лунным светом и тихо напевая свою таинственную песенку. Вода скатывалась с небольшого каменистого откоса и текла дальше по ровной местности.
Кейн подвел Кристи к небольшому пруду среди камней футов двадцать в ширину, находившемуся слева от потока. Казалось, пруд с ручьем составляют одно целое, но, подойдя поближе, Кристи обнаружила, что между ними прорыта небольшая канавка. Вода в пруду была совершенно прозрачной и казалась продолжением лунного света. Со дна поднимались пузырьки.
– Горячий источник? – Кристи не верила в такую удачу.
– Здесь вулканическая порода, поэтому много горячих источников.
Кейн опустился на колени и с видимым удовольствием погладил водную гладь.
– Как я мечтал вернуться сюда, когда валялся в этой чертовой больнице! Здешняя вода способна выгнать все болячки в сто раз лучше любого лекарства.
Он подошел к канавке и положил несколько камней. Поверхность пруда стала совсем гладкой, лишь в центре иногда появлялись ленивые пузырьки.
– В ручье холодная вода, – пояснил Кейн. – Она течет со снежных вершин с высоты в двадцать тысяч футов. А в пруду горячий источник, поэтому, если перекрыть доступ воды из ручья, пруд скоро нагреется.
Кейн начал раздеваться. Он стоял далеко от Кристи, и она видела лишь лунные блики на его коже.
– Кейн… – смутилась Кристи.
– Если стесняешься раздеваться, – догадался он, – то вот тебе вместо купальника. – Он бросил ей свою рубашку.
Кристи автоматически поймала ее. Рубашка еще хранила тепло его тела. Кристи вдруг почувствовала необъяснимое волнение.
– А ты?
– Я стесняюсь не больше, чем стеснялся бы тебя Моки.
– Моки покрыт шерстью.
– Я тоже покрыт шерстью.
Сверкнула белозубая улыбка, и Кейн отвернулся.
– Окликни меня, когда войдешь в воду, – сказал он. – Но поторапливайся. С гор дует холодный ветер.
Кристи посмотрела на спокойную, серебрившуюся под луной гладь, затем на Кейна и вспомнила его слова:
«…Если бы я хотел тебя изнасиловать, я сделал бы это сразу…
…Я джентльмен, когда дело касается порядочных женщин…»
– Кейн!
– Да?
– Ты сказал, что ты джентльмен, когда дело касается порядочных женщин. А ты уверен, что я порядочная женщина?
– Да.
– Но ты же ничего не знаешь обо мне.
– Все равно.
Она глубоко вздохнула:
– Ладно, хорошо. Окликну тебя, когда войду в пруд.
– Осторожно, здесь сразу же становится глубоко. Слева под водой я поставил несколько деревянных скамеек.
Кристи быстро разделась. На минуту она задумалась, снимать ли бюстгальтер и трусики, – и решительно скинула белье. Прозрачная пена черных кружев ничего не скрывает и дразнит еще более, чем нагота.
Кристи накинула рубашку Кейна. Она была ей велика, ниже колен. Застегивая последнюю кнопку, она вдруг обнаружила, что в спешке застегнула кнопки неправильно, но махнула на это рукой и вошла в пруд.
Дно пруда покрывала речная галька, гладкая и приятная для босых ног. Вода была очень теплой, даже, пожалуй, горячей, но уже через минуту Кристи привыкла к этому, и по всему ее телу разлилась приятная истома.
Кристи заметила скамейки, о которых говорил Кейн. Их силуэты, черневшие из-под воды, казались изломанными из-за волн, поднятых Кристи. Она села на ближайшую скамейку и оказалась по шею в воде.
Рубашка Кейна надулась вокруг нее, как плащ-палатка. От теплых волн, ласкавших тело, Кристи почувствовала себя невесомой.
– М-м-м! – блаженно простонала она. – Фантастика!
– Это ты меня окликаешь, Рыженькая? – донесся из темноты голос Кейна.
– Это я от удовольствия.
– Лучше б ты меня окликнула.
– Ке-е-ейн!
Смех его эхом отозвался в ночной тишине.
– Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.
– Это твоя рубашка, забыл?
Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» – по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы – так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.
Кристи отвернулась.
– Ты что, работал стриптизером? – хмыкнула она.
– Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.
По металлическому звуку – пряжка звякнула о камень – Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.
– Катетеры, судна и все такое, – продолжал он. – Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия – всего лишь условности.
Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск – Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});