— Возможно, — я не могу ответить более точно, не могу сам даже себе ответить на этот вопрос. На Эвересте эта установка не справилась, но ее ведь еще доработали, пока переставляли. Не даром же наши механики с ломиками там шастали, уж постучали в нужных местах, я уверен!
— Почему ты не высадил меня с челноком перед прыжком? — я вижу на ее щеках румянец, он какой-то нездоровый. — Отомстить хотел за прошлое, чтобы умерла вместе с тобой?
— Я о тебе забыл, — признаюсь честно. — Чего таить, только сейчас вспомнил. Понадеялся, ты сможешь помочь решить эту задачку. Хотя бы расскажешь мне про маневры в подпространстве. Я не представляю, по каким законам там осуществляется перемещение.
Она думает, жует губы. Понимает уже, что я не соврал, что наши старые обиды забыты и мне просто нет до нее дела.
— Десять секунд до прыжка, внимание, внимание! Обратный отчет. Десять, девять…
— Антон, я не знаю, — говорит быстро, словно пытается все успеть сказать. Я понимаю, что мне надо идти, иначе я не доберусь до рубки. Через второй уровень я пройду, через третий — вряд ли. Даже если он оставит мне время на то, чтобы идти, я не смогу. Слишком велика будет тяжесть тела.
— Не уверена, что тебе поможет, но я слышала о случаях реверсивного движения в подпространстве. Мне кажется, если оно возможно и помогает развернуть корабль к начальной точке входа, то и глушить скорость наверняка можно. Так поступали мои соотечественники в войне, когда за ними охотились…
— Три, два, один.
Рывок.
Все плывет, я чувствую, как наваливается тяжесть и вроде замедляется время, но конечно не так, как на Эвересте в первый раз. Слабее. Сажусь на кровати, Ванесса все еще говорит. Движения смазаны, но следа от раздвоения почти не видно. Мы уже навострились ходить по второму уровню, так ведь действительно быстрее. Почти все прыжки теперь через второй уровень…
— Пираты хорошо научились прятаться. Формально, при начале прыжка можно рассчитать конечную точку выхода и продолжить преследование. Сам корабль изнутри может прервать прыжок, но никто не знает, откуда он вылетит, в каком месте космоса окажется.
— Капитан, жду указаний на погружение. Третий уровень. Расчетное время три минуты двадцать секунд.
— Рубка, разрешаю. Мощность — сто.
Зачем сказал. Итак ведь понятно, к чему мощность экономить, если дальше уже ничего не будет? Нам бы продержаться.
— Прерывание снаружи дает возможность задать точную точку выхода, как тогда мы поймали Ворона. И еще можно развернуться. Вектора позволяют идти по обратному пути, Доров.
— Спасибо, мне идти надо, — я встал и услышал шепот:
— Антон, пожалуйста, вытащи нас. Не важно, что было раньше, это все не мы. И не с нами.
— Свидимся, не ной, — я закрыл за собой дверь. Не хочу, чтобы она шлялась по кораблю.
В рубку шагнул на начале десятисекундного отчета. Идти было далеко, и путь вымотал меня изрядно. К тому же я не сдержался, заглянул в медотсек. Змей в наушниках на полголовы слушал музыку, прикрыв глаза. До момента выхода из подпространства он ничего не сможет изменить, и весь ушел туда, в свои мысли. Музыка помогает ему отойти от реальности. Он ведь тоже понимает, что может ждать нас на третьем уровне.
Сел в кресло.
— Семь, шесть, пять…
— Я тут с вами посижу, — Тверской забредает, садится на откидное кресло. Пристегивается. — Говорят, рядом с капитаном самое безопасное место.
Не по уставу, но уже нет времени. Я понимаю его опаску, он первый, наверное, кто ознакомился с отчетами по погибшему Эвересту.
— Три, два, один…
Наваливается непомерная тяжесть. Совсем другая, в тысячи крат хуже той, что была на втором уровне. Застывает навигатор, Кортни едва-едва поворачивает голову. Сто процентов стабилизации, а время словно застыло. Да и я смотрю в одну точку, на экран, где в распахнувшемся калейдоскопе цветов где-то впереди летит моя цель. Я берегу силы, мне нужно повернуть корабль.
Левый маршевый на сто сорок? Неужели это поможет мне развернуться?
Шаровых молний нет, но пространство за бортом пульсирует, вспыхивает, цвета стекаются, разрываются, не смешиваясь против всех известных людям законов. Мне кажется, сквозь эту пульсацию, я вижу созвездия, но даже не пытаюсь их узнавать. Я не знаю и миллиардной доли космоса, вся моя память капитана космического корабля ККЧП ничего не значит по сравнению с размерами Вселенной.
На экранах плавно стекаются целеуловители, я вижу впереди себя черную точку. Она увеличивается — уже не миниатюрный маяк, к каким я привык, а полноценный буй размером с небольшой глайдер. Все растет и растет и я, наконец, понимаю, почему ее не растворяет это чуждое материальному, пространство. Этот буй сам по себе — элемент подпространственной стабилизации. И я даже знаю, откуда он тут взялся. Это — как озарение, словно ударило током. У Нуарто нет технологии погружения на третий уровень, но есть у какой-то расы, проведшей совсем неудачные испытания. Корабль разрушился, сжался в точку, оставшись сплющенным буем вокруг устойчивого стабилизационного щита. Это — братская могила неизвестного мне экипажа, и от этого еще страшнее. Волосы шевелятся на голове, когда представляешь, что тоже самое могло произойти с нами на Эвересте.
Если я вытащу буй из третьего уровня и отдам Нуарто, у них и без земного корабля появятся далеко идущие разработки. Не очень понятно, откуда сам элемент все еще черпает энергию, но с другой стороны я ведь не знаю, по каким законом идет здесь сворачивание пространства. Быть может, все внутренности этой спрессованной могилы превратились в мощный реактор или вовсе в ней скрывается энергия взрыва сверхновой.
Кортни, наконец поворачивается, я ловлю ее взгляд. Навигатор тоже шевелится, резко отклоняется в сторону, но резкость здесь выдается только тем, что силуэт его расплывается. Во второй раз они уже поживее, чем статуи, но все равно похожи на сморенных дихлофосом мух. Нет, это определенно прогресс.
Значит, развернуть корабль, так, Ванесса? И чтобы это сделать…
Даже думать не хочется, не выходит у меня левый маршевый на сто сорок. Во-первых, мощность в сто сорок процентов сожжет двигатель наверняка. Да и на какой подавать, их, левых двигателей, у меня целых два! Во-вторых, я даже сейчас вижу, что этого делать не нужно. Достаточно приглушить правый или левый борт, корабль мотнется вокруг оси сам. Даже если учесть, что он так же неповоротлив, как мы внутри, все равно что-то здесь не то. И я не готов слепо верить подсказке Рика, потому что привык все решать сам.
Запомнил? — кричал он мне, но я не мог, просто не имел права поступить так. Мне нужно было заставить корабль развернуться и в момент, когда наше движение продолжится, открыть задний шлюз, чтобы заглотить буй. Но я не знал, не подозревал о законах движения в этом энергетическом мире! В какой момент буй окажется под бортом? Как предугадать?
Ну же, остались секунды, что ты выберешь?
Пространство перед лицом качнулось, вспыхнуло, раскидывая огненные протуберанцы. Я слышал шепот чужих слов, я видел, как сгусток плазмы, висящий передо мной, тянется тонкими, потрескивающими разрядами.
Не удержал, — подумал отстраненно, — стабилизации не хватило.
И, стараясь не шелохнуться, не спровоцировать нападения, переставил руку. Отключил систему безопасности прерывания прыжка, чтобы нас немедленно не вышвырнуло наружу. Теперь все. Я всех убил.
Другая ладонь лежала на рычаге левых двигателей, но, вместо того, чтобы выдать на них запредельную нагрузку, я сбавил мощность. Я ничего не видел за расплавленным сгустком света, но чувствовал, как стал натужно разворачиваться корабль.
Отойди в сторону, — взмолился я, понимая, что даже если шар сейчас сместится, мне уже ничего не поможет. Слева что-то шипит, расплавляясь. Сейчас погаснут обзорные экраны, я хоть и разверну корабль, но прогадаю момент, когда нужно открывать шлюз, и буй лишь бессильно ударится о борт, прогремит и уйдет в сторону.
От шаровой молнии внезапно протянулся протуберанец, он коснулся тыльной стороны моей руки и ее пронзил спазм, заставивший сжаться пальцы на переключатели открытия шлюза. Пахнуло жаром, рука разжалась, отпуская шлюз, и он снова закрылся.
Я был убит наповал, растерян, выведен из равновесия. От удара током все мысли смешались, но меня хватило на то, чтобы понять: мы продолжаем разворачиваться, уже пройдя обратный путь ко входу. Значит, только вперед. Идти сейчас обратно равносильно самоубийству, выход должен быть ближе. И выход именно по координатам.
— Корабль Шквал, запрашивает корабль Сетра. С кормы вы выглядите очень даже…
— От, черт, Иунозенерик, ты что ли? — переключаясь на связь и выравнивая двигатели, спросил я.
— Да, капитан Доров.
Тишина. Все и так ясно.