— Как Тверской? — зайдя по пояс в мягкую, обволакивающе теплую воду, спросил я.
— Тоже отходит, я ему уколол… отрезвин. Вояка, а как ты пить не умеет.
Змей в воду не пошел, положил чемоданчик на песок, сам сел рядом.
— Не окунешься?
— Уже наплавался, с рассвета вдоль побережья курсирую, завтра еще чего доброго мышцы болеть будут. Я даже Юльке диковинных ракушек набрал, — он как-то странно посмотрел на меня. — Только ведь не нужно этого ничего нашим взрослым детям, ты еще не понимаешь, Доров, но когда-нибудь поймешь. И сами мы не нужны.
На этой пессимистичной ноте я не сдержался, мотнул головой, отгоняя все еще скачущие, будто блохи, мысли, и нырнул, уйдя ко дну туда, где вода казалась попрохладнее. Рывок вышел столь сильным, что я чуть не пропахал щекой по песку — вовремя нос свой любопытный убрал, а то бы стесал его.
Не смотря ни на что, вернулись на корабль в приподнятом настроении. Здесь нас встречали все, Натали тоже вышла, но быстро ушла вместе со Змеем. Похоже, рассчитывала, что дядя ей все расскажет. Доложилась мне правда по всем правилам, что все на корабле нормально, никаких ЧП не произошло, график дежурств поддерживается, механики учудили переделку внутренней перегородки машинного отделения, найдя там какие-то микротрещины. Испросила разрешения идти и побежала за Стасом. Вот он ей сейчас расскажет, как я высказался нелестно, и все…
А что все-то? Опять я думаю о чем-то не том…
Прошел в рубку, поймал застенчивую улыбку Кортни, кивнул ей, плюхнулся в командирское кресло.
— А вы вроде загорели, — сказал американка негромко.
— Да? — без удивления переспросил я.
— Вам идет, капитан. Расскажете, что произошло? Ну, то есть, как все прошло…
Я заметил, что Порси не смотрит на меня, но уши развесил, жадно слушает, что я скажу.
— Потом, ребята, немного осталось, — отмахнулся я, загружая следующее задание. Открыл, пробежал глазами, замер.
Такого я не ожидал. Подозревал, что неспроста земные инженеры так упирали на элемент подпространственного прыжка, но ни разу не думал, что кончится все так заурядно и страшно. Я то полагал, они все на скорость положили, на кон поставили риск против быстроты, чем мы все это время и пользовались, но вот же невезение — все не так.
Значит, третий уровень подпространства? Да еще какой, не просто нырнуть, а забрать маяк. Как его забрать, если любая разгерметизация в подпространстве нарушает целостность систем защиты? Да нас переплавит на атомы, растворит, сожжет плазменными сгустками энергии, живущими там…
Самоубийство! Кто отважится на такое, кто решится? Из подпространства нужно забрать маяк, а после на предельной скорости выйти к Нуарто и приземлиться. Чей маяк первым упадет на землю Нуарто, тот и победил. Такие вот дела, товарищи смертники.
Я сглотнул, даже не стал списывать сухость во рту на утреннее похмелье. От нервов это, нечего прикидываться.
Все вроде просто, даже курс проложен, точка входа во все уровни подпространства, координаты маяка, вектор выхода сразу к планете. Ни гадать не придется, ни задумываться. Иди на смерть, и все.
Я сидел в замешательстве, и никак не мог отдать приказ на старт. Даже не заметил, как вернулась Натали, села в кресло пилота, застыла, как сурикат на бугорке, ожидая приказа. Как старший офицер, оставленный мною на, она также уже успела ознакомиться с материалами по последнему этапу гонки, но либо слишком хорошо владела собой, либо, что логичнее, не очень понимала, чем нам все это грозит и через что придется пройти. Ведь ее не было на Эвересте! Она не видела, как стекает, будто расплавленный пластик, металл; как распадаются на пепел от одного прикосновения огненных шаров, люди. Самое страшное, что ей пришлось перенести: пара минут запредельных нагрузок, когда вышла из строя гравитационная компенсация. И уже тогда она свалилась без сознания.
Может, Ната и читала рапорт о бедолаге Норманне Кохе, оставшемся без половины тела; о числе жертв на не прошедшем испытания Эвересте, но она все равно не представляла, через ЧТО выжившим пришлось пройти. Невозможно это представить, передать или прочувствовать стороной. Может, это и к лучшему. Сам себе никогда не признаюсь, что ни разу в жизни так не боялся. Даже на Мэй не боялся, даже… хотя, боялся, хотя было это гораздо раньше. Испытывал животный страх, когда меня пытала торианка Лиу, удивительно похожая на маленькую неопрятную девочку-подростка с фиолетовыми волосами. Интересно, что с ними сейчас, после того, как они отправили меня на Селлу?
— Капитан?
Я вздрогнул, все смотрели на меня.
— Мне надо подумать, — как-то через силу сказал я.
— Отдавайте команду на старт, — настаивала Натали. Взгляд у нее был упрямый, поза напряженная.
— Я должен посоветоваться, — выдавил я.
— Не вздумай, — жестко сказала мой второй пилот. — Это кончится так же плохо, как в прошлый раз, когда ты советовался с экипажем…
Я вздрогнул, посмотрел на нее. Да что ты знаешь, дура? Мы тогда стояли перед выбором: вернуться на Землю и попытаться защитить ее от страшных вампиров, обзаведшихся технологией уничтожения целых планет, использующих биологические объекты как кормовую базу, или улететь, оставив свою планету на произвол судьбы. Улететь, чтобы заручиться поддержкой Союза, выклянчить у кого-нибудь помощь… Тогда у меня не было выбора, потому что каждый должен был решить для себя, каким героем он хочет стать. Я не мог не спросить их всех, но вышло скверно, мнения разделились, все спорили, и в результате пришлось принимать решение самому. А сейчас чего?! Наши жизни против какой-то дорогущей галактической платформы? Да никто не пойдет на это, когда узнает, каков риск! Если спросить человека: эй, слушай, тут есть шанс на 99,9 %, что мы все умрем, пытаясь вытащить из третьего уровня подпространства маяк, а одна десятая процента, что мы победим… то есть не победим, конечно, а уйдем живыми. Что мне ответят? Ведь никто не знает, как поживают конкуренты, никто не в курсе, на каком мы месте в галактической гонке. Что титрин сказал: «Ты фаворит Вселенной»? Но разве можно верить этому инопланетному коту? И разве не могло все измениться, пока мы напивались на милом пляже Двуглава?..
— Капитан? — я повернулся, уставился на Кортни. Американка смотрела на меня из-под рыжей челки с насмешливым пониманием. — Что там, третий уровень подпространства?
Неужели так у меня на лице написано?
И снова, словно она телепат:
— Я видела уже этот взгляд, тогда, в рубке Эвереста. Капитан, ради чего все это было?
— Что? — глухо спросил я, но внезапно вклинился Порси. Уж от кого, а от Фердинанда я такой проницательности не ожидал:
— Для чего мы рисковали все это время? — спросил он твердо. — Чтобы сейчас пасонуть?
— Тогда мы рисковали тремя жизнями, одна из которых не имеет цены, — отозвался я.
— О себе он что ли? — Кортни глянула на Натали, но та не ответила на этот приятельский выпад.
— Боишься рискнуть всем экипажем? — спросила Натали натянуто. — Или…
Кем-то одним? — мысленно продолжил я за нее фразу. Льсти себе, детка, льсти.
— А командование Земли на испытаниях Эвереста не побоялось, — поддержал Порси.
— Я же не командование Земли! Я, черт возьми, ваш капитан, я не могу вас подвергнуть такой опасности!
— Элемент доработали, подправили, — возразил Фердинанд. — Механики перебрали гравитационку до микросхемы, обещают, что сбоев больше не будет. Чего нам бояться? Теперь есть система пошагового прерывания прыжка в случае сбоя внутренних систем, щиты более стабильны, реальность должна сохраниться…
— Нужно достать маяк, — подсказала Натали. — Придется раскрываться.
Я с силой растер ладонями лицо. Пальцы были ледяными.
Фердинанд замолчал, уткнулся в приборы. Информация его ошарашила, теперь все казалось не столь простым и непринужденным.
Как так всегда складывается, что все самые сложные решения принимаются в рубке? — подумал я с тоской. — Сейчас вокруг меня неотесанные новички и мне приходится слушать их советы, как раньше я слушал мнения своего старого экипажа. Я не хочу принимать во внимание мнение Натали! Кортни — смешная, как ребенок. Порси напротив слишком серьезен, не могу я с ним!
Что за чудные мысли лезут в голову?
— Натали, приказ на старт к точке входа по координатам… у тебя на мониторе. Объявить перед погружением десятиминутную готовность!
Я шумно выдохнул, встал, вышел прочь. Понятно, что отсрочил решение, но сейчас нужно переместиться к старту, иначе, если решимся все же, потеряем слишком много времени.
— Внимание, внимание, десяти минутная готовность! Внимание!
Вздрогнул — проснулся. Сморило что-то, задремал или отключился. У меня психика не каменная, идти на смерть никому не хочется. А подпространства я боюсь. Раньше любил очень, глядел в притушенные экраны на Вороне, проникая в перемешивающийся калейдоскоп красок. Они унимали мои головные боли, хотя Змей всегда предупреждал, что это сродни наркотикам. Я не разлюбил пялиться в экраны даже после того, как Ванесса Вени жестоко прервала наш прыжок, выдернув из подпространства, а я потерял зрение. Оно, конечно, потом восстановилось, но пришлось попереживать.