355
Поэтому его называли Stridonensis, чтобы отличать от его современника, малоизвестного грека по имени Иероним — вероятно, бывшего пресвитером в Иерусалиме.
356
Мартиане, Стилтинг, Кейв, Шрек, Гагенбах и другие относят его рождение к 331 г., Prosper, Chron. ad апп., — к 331, Бароний, Дюпен и Тиллемон — к 342 г., что более вероятно. Последний, исходя из нескольких фактов, делает вывод, что Иероним прожил не 91 год, как утверждает Проспер, а только 78. Валларси (t. xi, 8) относит его рождение к еще более позднему периоду, 346 г. Умер он в 419 или 420 г.
357
Когда Иероним назвал себя христианином, Господь ответил ему: «Mentiris, Ciceronianus es, поп Christianus, ubi enim thesaurus tuus ibi et cor tuum». Ер. xxii, ad Eustochium, «De custodia virginitatis» (tom. i, p. 113). К. А. Ньюмен написал отдельный трактат, De еcstasi Hieronymi anti‑Ciceroniana. См. также Schröckh, vol. vii, p. 35 sqq., и Ozanam, Civilisation au 5e Siècle, i, 301.
358
Ep. xxii, ed. Vall., i, 112).
359
Ер. xxii (i, р. 91, ed. Vallars.).
360
Ер. cxxv, ed. Vallars. (al. 95 or 4).
361
De laude vitae solitariae, Ер. xiv (tom. i, 28–36) ad Heliodorum. Римская дама по имени Фабиола выучила это послание наизусть, а Дюпен называет его шедевром красноречия (Nouv. Bibl. des auteurs eccl., iii, 102), но слог его слишком напыщенный и искусственный. Позже Иероним сам признавал это.
362
Гиббон говорит о них: «Истории Павла, Илариона и Малха–рассказаны восхитительно; единственный недостаток этих замечательных сочинений — отсутствие правды и здравого смысла».
363
Ер. xiv, (t. i, 29 sq.). Похожие фрагменты о привлекательности монашеской жизни мы встречаем в аскетических произведениях Григория, Василия, Амвросия, Златоуста, Кассиана, Нила и Исидора. «Такую великую благодать, — говорит почтенный монах Нил с горы Синай в начале V века (Ер. lib. i, ер. 1, цит. в Neander, Am. ed., ii, 250), — такую великую благодать Бог даровал монахам даже в предвосхищении будущего мира, что они не желают почестей от людей и не мечтают о величии этого мира; напротив, часто стараются скрыться от людей; с другой стороны, многие великие, обладающие всей славой мира, либо по собственному желанию, либо по несчастью, находят убежище у смиренных монахов и, избавленные от смертельной опасности, обретают одновременно и временное, и вечное спасение».
364
Мы делаем такой вывод из замечания Иеронима в Ер. cxxiii, с. 10, написанном в 409 г. (ed. Vallars., i, p. 901): «Ante annos plurimos, quum in chartis ecclesiasticis» (вероятно, речь идет о церковных документах; хотя Шрек, viii, р. 122, относит эти слова к Священному Писанию, ссылаясь на неизвестный мне труд Бонамичи), «juvarrm Damasum, Romanae urbis episcopum, et orient is atque occidentis synodicis consult ationihus responderem» и т. д. Последние слова, которые Шрек не цитирует, говорят в пользу распространенного толкования.
365
Монталамбер, который сам был родом из древнего благородного рода Франции, l. с, i, р. 388 sq. См. также Иероним, Epist. lxvi ad Pammachium, de obit. Paulinae (ed. Vallars., i, 391 sqq.).
366
B одном из посланий к Паммахию Иероним называет его «primus inter monachos in prima urbe… archistrategos monachorum».
367
Ер. xxii ad Eustochium, «de custodia virginitatis». Даже Руфин был шокирован выражением socrus Dei как мирским — нет, даже богохульственным! — и спрашивал Иеронима, у какого языческого поэта он его позаимствовал.
368
Его спор с Августином по поводу толкования Гал. 2:14 важен для понимания морального характера двух самых знаменитых латинских отцов церкви. Иероним усматривает в разногласиях между Павлом и Петром в Антиохии осторожный пастырский прием: он полагает, что Павел упрекал старшего апостола не искренне, но только ради эффекта, чтобы отвратить иудеев от неверных представлений о действенности церемониального закона. Августин, с его тонким чутьем на истину, был справедливо оскорблен таким толкованием, с помощью которого спасалось достоинство Петра, но Павел становился обманщиком. Августин сообщил Иерониму о своем мнении, но тот весьма высокомерно указал ему на незнание грамматики. Позже они помирились. См. послания обеих сторон в собрании сочинений Иеронима, Opera, ed. Vall., tom. i, 632 sqq.; о споре см. также трактат Мелера в его Vermischte Schriften, vol. i, p. 1–18.
369
«Tantis de toto orbe confluentibus obruimur turbis monachorum».
370
Иезуит Стилтинг, автор Vita Hieron. в Acta Sanctorum, почти тридцать страниц посвящает рассказу о поклонении ему и его останкам после смерти.
371
Большинство католических биографов, такие как Мартиане, Валларси, Стилтинг, Дольчи, и даже англиканин Кейв восхваляют Иеронима. См. также Selecta Veterum testimonia de Hieronymo ejusque scriptis в издании Vallarsi, tom. xi, pp. 282–300. Тиллемон, однако, вследствие своих янсенистских симпатий к Августину склонен к более здравому суждению, в чем его строго упрекает Стилтинг. Монталамбер (l. с. i, 402) хвалит его как гениального человека, вдохновенного, ревностного, склонного к покаянию, пылко верующего и обладавшего богатейшими знаниями, но периодически упоминает о его «почти дикарской несдержанности» и «той неистощимой горячности, которая иногда превращалась в чрезмерную страстность и аффектацию». Доктор Джон X. Ньюмен, еще до своего перехода от пьюзианства к католичеству, указывает на то, сколь расходятся нормы морали и благоговение перед авторитетом Римской церкви при оценке личности Иеронима: «Я не постесняюсь сказать, что, если бы он не был святым, я бы вздрагивал от некоторых моментов в его посланиях и взглядах; но при нынешнем положении дел я вздрагиваю скорее от того, что становлюсь в оппозицию общепринятому в католическом (?) мире признанию его святости и совершенства» (Church of the Fathers, 263, цитирует Робертсон). Лютер также смело нарушил традицию, но, забывая о великой ценности Вульгаты даже для его перевода Библии на немецкий язык, впал в противоположную крайность и несправедливо принижал заслуги Иеронима, несколько раз высказываясь об этом отце церкви с явной антипатией, обвиняя его в том, что он вообще не умел писать о Христе, а писал только о постах, девственности и бесполезных монашеских упражнениях. Ле Клерк изобличает его недостатки очень умело, хотя и несправедливо, в своих Quaestiones Hieronymianae (Amstel., 1700, более 500 страниц). Мосгейм и Шрек менее суровы, но последний сомневается, принес ли Иероним христианству больше пользы, чем вреда. Мнение протестантских историков позднего периода более благоприятно, скорее, в том, что касается учености Иеронима, но не в готовности примириться с моральными качествами его характера, множество несомненных слабостей которого видно из его посланий и противоречивых трудов.
372
Ее отец прослеживал свою родословную до Агамемнона, а ее муж — до Энея.
373
Отвращение к чистоте, неизменно сопровождавшее древнюю аскетическую святость, было достаточно неприятным и в монахах, но еще более неуместным и отвратительным в монахинях.
374
«Neseiebat se matrem, — говорит Иероним, — ut Christi probaret ancillam». Здесь явно проявляется конфликт монашеской святости с естественными добродетелями, которые угодны Богу. Монталамбер цитирует этот спорный фрагмент с явным одобрением.
375
Иероним говорит, что Евстохия надеялась выплатить долги своей матери — вероятно, с помощью других верующих. А Фуллер справедливо замечает: «Щедрость должна иметь границы, подобно потоку».
376
По–латински Sublaqueum или Sublacum, в Папской области, на расстоянии более 30 английских миль, 48 км (Батлер говорит «около сорока», 64 км, Монталамбер, ii, 7, — «в пятидесяти милях», 80 км), к востоку от Рима, на Тевероне. Батлер описывает это место как «бесплодную и устрашающую горную гряду, рядом с которой есть долина, река и озеро».
377
Monasterium Cassinense. Он был разрушен ломбардами уже в 583 г., что, как говорят, и предсказывал Бенедикт, но был восстановлен в 731 г., освящен в 748 г., снова разрушен сарацинами в 857 г., восстановлен около 950 г. и, более полно, в 1649 г. после многих других бедствий, затем освящен в третий раз Бенедиктом XIII в 1727 г. Монастырь обогатился и расширился под покровительством императоров и пап, в недавнее время лишился своего громадного дохода (который в конце XVI века составлял 500.000 дукатов), но сохранился по сей день. В дни великолепия, когда его аббат был первым бароном Неаполитанского королевства, под его началом было более четырехсот городов и сел, а в самом монастыре — несколько сотен монахов, но в 1843 г. их осталось всего двадцать. В монастыре была собрана впечатляющая библиотека. Монталамбер (l. с. ii, 19) называет Монте Кассино «самым могущественным и прославленным монастырем католического мира, прославленным в первую очередь потому, что здесь Бенедикт создал свой устав и сформировал образец для подражания тем бесчисленным общинам, которые подчинились ему». Он цитирует также поэтическое описание этого монастыря из «Рая» Данте. Луиджи Тоски опубликовал в Неаполе в 1842 г. полную историю этого монастыря в трех томах.