Громадные ручищи стиснуты в кулаки, лицо, серое, с болезненной зеленцой, искажено печатью какого‑то страшного решения. Губы плотно сжаты, в глазах — тоскливая безнадежность.
Джинни глядела на брата с отвращением, пренебрежительно и высокомерно. В ее глазах не промелькнуло и тени сочувствия или жалости. Того, что Рон стоял рядом с Гарри и помогал тому сегодня, она, казалось, не сможет простить ему никогда.
— Чтобы не мешала, — ответил Гарри на вопрос младшей Уизли.
Гермиона, последние десять минут теребившая в руках злополучный кулон, протянула его Гарри и даже сделала несколько шагов вперед, но тот отступил, выставив перед собой свободную руку.
— Не торопись. Сначала удостоверимся в выполнении всех условий.
Молодая ведьма не стала читать лекцию о том, как действует Непреложный Обет, и просто ждала, пока Гарри, закрыв глаза и опустив свободную руку (в левой он держал мирно спящую Етту) в карман, как будто принюхивался, широко раздувая крылья обескровленного, бледного носа.
Это заняло с полминуты, а потом он резко распахнул глаза и выхватил волшебную палочку.
— Вы меня обманули!
Гермиона, всецело полагаясь на оговоренные пункты Непреложного Обета, не особенно следила за своей защитой — она, не отрывая глаз, смотрела на спящего ребенка в руках Гарри Поттера. И потому не успела вовремя отреагировать.
Два черных урагана, вырвавшись из палочки волшебника, разлетелись по комнате: один, свившись в дымчатые кандалы, приковал Гермиону за руки к стене, а второй, будто лассо скрутив запястья Джинни, вздернул девушку к потолку в двух футах над полом.
— Полегче! — грубо и зло бросил молчавший до того Рон.
— Вы обманули меня! — повторил Гарри Поттер. — Я чую здесь кровь Волдеморта!
Гермиона метнула быстрый взгляд в глаза покачивающейся на своих оковах Джинни, но в свирепом взгляде девушки не уловила признаков обмана.
— Ты чувствуешь кровь Papá во мне, ублюдок! — с яростью крикнула она Гарри Поттеру. — Я его дочь!
— Не нужно считать меня идиотом, — холодно оборвал тот. — Отдельно от тебя в этой комнате. Где он? И как вы провернули это?! Почему ты еще жива?
Он сильнее прижал к себе Генриетту, и ледяная рука страха стиснула горло молодой матери так сильно, что с трудом получалось дышать.
— Успокойся! — грубо и с бесконечным презрением бросила сверху Джинни. На ее лице ни один мускул не дрогнул от боли, и только ярким огнем горело безмерное злое отвращение. Растрепавшиеся волосы прикрывали часть лица, накидка слетела, из‑под свисающего платья слегка виднелись кончики босых пальцев. Она висела в двух футах над полом и смотрела сейчас только Гарри в глаза. И лишь теперь он впервые и сам посмотрел на нее. — Уймись, демоново отродье! — зло повторила ведьма. — Никто не нарушал Непреложного Обета, это невозможно. Кровь милорда ты чувствуешь во мне: я жду от него ребенка.
Что‑то странное, похожее на всполох пламени, блеснуло в выцветших глазах Гарри, и его лицо исказила судорога. На четверть минуты в комнате повисла угрожающая тишина, а потом тот, кто считал себя Избранным, разбил ее на миллион осколков:
— Шлюха! — взревел он неестественно низким, утробным голосом и со страшной силой полоснул Джинни плетью проклятья.
Оно глубоко рассекло кожу, прочертив по лицу и левому плечу быстро наполнившуюся темной кровью широкую полосу. Рона, который метнулся к Гарри после этого удара, тот взмахом руки отшвырнул к стене.
Джинни даже не вскрикнула, только закачалась на своих кандалах в воздухе и, сплюнув на пол, медленно подняла на Гарри полный презрения взгляд. Кровь многочисленными струйками побежала по коже, впитываясь в ткань белого платья, и оно, намокая, прилипало к телу, четко обрисовывая очертания округлого живота молодой девушки. Лицо Гарри искажала ярость.
— Не смей трогать мою сестру!!! — взвыл Рон, поднимаясь на ноги, но внезапным движением и его, на манер Гермионы, Гарри пригвоздил к стене. Не отрываясь, он смотрел на живот Джинни, а девушка, вызывающе прищурившись, — ему в лицо.
На Рона она даже не посмотрела, лишь бросила зло и презрительно:
— Иди к лешему со своей убогой защитой, паскуда!
Гермиона собирала силы, чтобы освободиться от пут, но не знала, что делать дальше — она не могла нападать на Гарри, не могла нарушить Обет. Не могла даже связать его — ограничить свободу. Проклятье!
Ненадолго опять воцарилось молчание.
— Твоя жертва больше не нужна, Рон, — наконец произнес Гарри Поттер.
На секунду повисла звенящая тишина, и вдруг лицо Рона, понявшего что‑то, искривила страшная гримаса отчаяния.
— НЕТ!!! — заорал он, тщетно всеми силами пытаясь освободиться. — Не смей, Поттер! Слышишь?! НЕ СМЕЙ! Если ты тронешь мою сестру… Гарри! ГАРРИ! Умоляю тебя…
— Жертва для чего? — оборвала его звонким голосом Джинни, не сводя со своего противника дерзких, ненавидящих глаз.
И тут Гарри улыбнулся.
Он улыбнулся так, что у Гермионы отнялись ноги, а волосы зашевелились на голове.
Нагнулся, положил спящую Генриетту на пол и снова выпрямился во весь рост. Теперь он смотрел только на Джинни и кривил губы в самой страшной улыбке, какую Гермионе когда‑либо приходилось видеть.
Ее обуял непередаваемый ужас.
Рон всеми силами пытался освободиться. И только рыжая ведьма с кровавым рубцом на лице вызывающе и смело смотрела Гарри в глаза. Казалось, не виси она под потолком, этот взгляд всё равно смотрел бы сверху вниз — таким красноречивым огнем пылали ее сверкающие глаза.
— Придется побаловать вас спектаклем, — заговорил Гарри громко, — ибо ты, — он на секунду перевел взгляд на Гермиону, — включила в Обет запрет накладывать на ребенка чары втайне от тебя.
Сердце оборвалось в груди Гермионы.
— Как угодно! — выкрикнула она, рванувшись вперед и чуть не вывихнув скованные магией запястья. — Ты не можешь причинить ей вреда! Живую и здоровую! Ни магическим, ни маггловским способом! Ты умрешь, Гарри! Слышишь?! Ты умрешь в ту же секунду, когда нарушишь Обет!
— Успокойся, — поднимая палочку, бросил парень, — никакого вреда. Всего лишь подарок. От всего сердца, Гермиона. Я отдаю твоему ребенку частичку себя. И ей придется хранить мою жизнь, ибо я должен жить до тех пор, пока не убью Волдеморта. Любой ценой.
— НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ СЕСТРУ!!! — еще раз бешено взвыл обезумевший Рон, сотрясая невидимые путы. — ОСТАНОВИ ЕГО!!! — крикнул он Гермионе. — ОН ХОЧЕТ СДЕЛАТЬ ИЗ РЕБЕНКА ХОРКРУКС, УБИВ ДЖИННИ!
Разрывая сковывавшие ее магические оковы, Гермиона на секунду перестала воспринимать звуки вокруг. Ужас и ярость настолько заполнили ее, что не осталось места восприятию действительности. Она уже замахнулась, чтобы нанести Гарри первый удар, когда неестественно высокий повелительный голос подруги ворвался в ее сознание:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});