Читать интересную книгу Творения - Максим Исповедник

Раз уж мы научились, что это воистину так и есть, и что Бог желает всем людям спастись и достичь познания истины (1 Тим 2:4), и помним, что единственной причиной и поводом чудесного пришествия к нам Христа во плоти было наше спасение, то я с твёрдой надеждой обращаюсь с просьбой к вашей святости, вместо масличной ветви[1558] указывая тебе на те самые животворящие страдания Бога и Спасителя нашего Христа, которыми мы были выкуплены у власти тьмы. Я ведь верю, что ты, настоящая ученица Сына Божиего, во всех поступках жизни несёшь Его в себе живым и деятельным учителем, ибо с детства вся прилепилась к Нему, так что даже и через моё убогое<457>и грешное заступничество, совершенно недостойное твоей добродетели, почтишь Его человеколюбивое самоумаление [258] ради нас и примешь раскаивающуюся и ослабевшую от слёз сестру. Ведь несказанно велико сокрушение её сердца и смирение духа из‑за совершённого греха и из‑за понесённого разлучения с вами. Не презирай, благословенная раба Бо- жия, сокрушённое и смиренное сердце, которое не презрел Бог (Пс 50:19), но будь милосердна и жалостлива, сострадательна и участлива, и подражай Тому, Кто ради нас по человеколюбию добровольно претерпел смерть, и прими её, пожалуйста, приветливо, и укрепи любовь к ней (2 Кор 2:8). И ободри её словами и делами человеколюбия и кротости, и вырви из рук тирана, и сострадательно перевяжи её сокрушения (Пс 146:3), чтобы, удручённая горем, она не была пронзена жалом отчаяния и не взыскалась бы с нас кровь души, которую мы презрели, или, правдивее говоря, которую предали врагу нашей жизни, чтобы он её вёл, куда только захочет, — ту душу, которой надлежало жить благодаря нашему терпению и мягкости, и мы не подверглись бы справедливому обвинению, как пренебрегшие и волей, и страданием Божиим. Ибо одинаково — сурово это слово, а всё же истинно — пренебрегают благой Божией волей и вменяют в ничто, насколько это их касается, Его человеколюбивое самоумаление ради нас и те, кто не желает раскаяться, и те, кто не принимает раскаивающихся, потому что ради равночестности природы мы должны воспринимать несчастья друг друга как свои и не выкажем себя почитающими благость Божию по отношению к нам, если хотя бы по отношению к нашему роду мы не будем Ему подражать.

Итак, благословенная раба Божия, зная, что Божественная справедливость надлежащим образом соответствует нашему душевному расположению, становясь для нас тем, чем мы сделались друг для друга, и таким являя нам Бога, какими мы раньше были для подобных нам (τοις όμοιοπσ,Β—έσιν), не замедли принять твою просительницу и рабу, с мольбой протягивающую к тебе руки, но богоподражательно без задержки возложи скорее на плечи овцу и отнеси в безопасное стойло, и сохрани внутри от волков — губителей, чтобы и тебе самой [259] человеколюбивого Бога и Спасителя Христа, судию всех, во страшное Его и пре- славное пришествие улучить подающим тебе вечные плоды того, что ты посеяла. Пусть и мы улучим Его благосклонным нам по милости Его и человеколюбию, молитвами и предстательством Владычицы нашей Пресвятой Богородицы и всех святых Его. Аминь.<460>

Письмо XII. Кубикуларию Иоанну о правых догматах Церкви Божией и против еретика Севира

Посчитав за благо, богохранимые, без малейшего умолчания сообщать вам обо всём, что о вас же самих до меня доходит — это предписывает ведь наш закон истинной любви и законодатель и сама любовь, Христос, учащий считать своими дела друг друга, — написал я настоящее письмо, чтобы объявить, что в месяце ноябре текущего пятнадцатого индикта прибыл в здешние края некто по имени Феодор, канкелларий, человек действительно хорошего рода и с нравом, не лишённым благородства, насколько я могу угадывать по внешности; он привёз письмо, начертанное, по его словам, общей нашей госпожой, богохранимой патрицианкой[1559] благословенному рабу Божиему, всеславному наместнику нашей провинции — того ради, чтобы освободить живущих здесь монахинь и обители матери Иоаннии из Александрии, и обители, называемой Священнической (της επιλεγόμενης μονής των Σακερδώτος), как держащихся ереси Севира — того, который выступал против истины с таким неистовством и обилием лжи, что до сего дня святая Божия Церковь довольно терпит от неё докуки. Никому же другому ни от кого вообще иного из правителей (άρχων), назначенных там при богохранимой патрицианке, не привёз Феодор ни единого словечка. Отчего вместе со многими другими и я удивился, недоумевая, по какой причине [260] через него ничего мне не соизволил изъявить богохранимый господин мой; и, разумеется, как оно и бывает обычно в подобных делах — что тебе, господин, известно — такое письмо вызвало сильный ропот среди верных, и едва не умалило в кафолической Церкви Божией уважения к всеславной госпоже патрицианке, и потрясло бы всех обитателей этой части Африки, уже заранее благоприятно предубеждённых в её пользу, если бы упомянутый преблагословенный наместник, прибегнув к присущему ему благоразумию, не разгласил повсюду, что письмо это — ложь и подделка и не выказал негодования против канкеллария, и под предлогом этого письма не поступил как должно с явно изобличёнными еретиками из Александрии и Сирии, наказав одних заключением, а других — ударами, говоря, чтоб не оскорбляли репутации нашей госпожи патрицианки. Они ведь бесстыдно похвалялись, опираясь, как я сказал, на это письмо, что она‑де с наслаждением внимает их учениям,<461>и всех обманывали такими словами, в том числе и Фому, называющегося у них епископом, одного из тех, что безопасно явились к ней и пользуются у неё большим почётом; а это как раз больше всего взволновало и соблазнило всех. Так что и мне пришлось отправиться на призыв, и в лицо обличить тех, которые осмелились такое говорить, и убеждать слушавших, что по милости Христа Спасителя ни она сама, ни во святых почивший супруг её ни в чём не имели склонности к еретикам. Так же и другие многие из обитающих здесь богобояз- неннейших монахов, и в особенности благословенные рабы Божии и отцы наши, прозываемые Эвкратийцы, говоря то же самое, многих освобождали от власти этого лживого вымысла. И, попросту сказать, упомянутый всеславный муж всеми способами старался выказать её перед всеми совершенно незапятнанной, и верной Богу, и достойной почтения.

Я же ещё не освободился от сомнения относительно этого, потому что, по преимуществу будучи незначительным и недостойным, усваиваю себе мнения от вас, великих и удостоенных Божественной благодати; [261] сокрушаюсь об этом деле и не могу о нём вынести суждения. Ведая, что общая наша госпожа всеблагословен- ная патрицианка утверждена была родителями на несокрушимом камне веры и научена почти ничем иным и не дышать, как только правой верой в Бога по учению кафолической Божией Церкви, не могу поверить, что письмо это принадлежит ей. А с другой стороны, глядя, как помянутый канкелларий удостоверяет страшными клятвами своё утверждение, что именно ради этого она одна послала его сюда, страшусь не верить ему и колеблюсь посредине между двумя рассуждениями, не в состоянии определить, какое побеждает и может привлечь к себе одобрение моей души. Впрочем, благословенный господин мой, чтоб высказать по правде всё, что смог рассудить — а вы ради великой к вам любви примите, что от душевной муки скажу с дерзкой откровенностью: если действительно по вашей воле и с вашего ведома, богохранимые, явилось от неё это письмо в защиту вышеупомянутых еретичек, — чему я могу лишь изумляться, но не одобрять, — то считаю вас не безвинными. Ведь я внимаю Божественному Писанию, учащему, что Иосафат, этот благочестивый и верный царь Иудеи, сделавшись союзником Ахава, царя Израиля, обильно запятнанного скверной идолопоклонства, когда тот шёл против Сирии, прогневил Бога и был Им обвинён через пророка, сказавшего ему: «Неужели ты помогаешь человеку, ненавистному Мне и ненавидящему Господа Бога?» (2 Пар 19:2). Если же она это сделала, убеждённая советами других людей, то и тогда я не одобряю этого дела,<464>помышляя о Ровоаме, сыне великого Соломона, который из‑за предпочтения, отданного им совету юных перед советом старцев, лишился большей части своего царства (3 Цар 12:13), и зная, вдобавок, что совершенно нельзя приступать к каноническим вопросам тем, кому не положено, а в особенности — женщинам, которым, как сообщает Божественное слово, молчание приличнее дыхания (1 Кор 14:34).

Значит никоим образом не следует помогать еретикам как еретикам, даже если бы всем всё было дозволено делать безнаказанно, и по указанной причине — чтобы нечаянно не оскорбить Бога и потому, что не годится давать им волю кичиться своей ложью и возбуждать своих приверженцев против благочестия, а не то выйдя благодаря нам на свет, подобно змее, они смогут ядовитыми укусами лжи сбить тех, кто попроще, с твёрдого основания веры, и мы, сами того не желая, тоже понесём часть грозящего им за это наказания. Так ведь и преблагословенный наместник сначала со свойственным ему участием обошедшийся даже с этими еретичками, так что и дом, стоивший немало золота, подарил им для обитания, вместе с изобильным подношением необходимых вещей, а когда увидел, что они обезумели от заносчивого самомнения, отвратился от них. Ведь они немедленно начали собирать сборища, будто по приказанию, и совращать дочерей верных, прятать их и скрывать от родителей, которые их немалое время разыскивали, и не страшились искупать грехи (ίλασμούς ποιεΓν) и крестить вне Церкви; и он, по многочисленным обращениям многократно у них побывав и узнав об этом, часто увещевал их оставить такие дела и соединиться со святой Церковью Божией, но ничего не достиг; наконец, увидав, что зло это стало уже весьма велико и неукротимо, а множество верных начинает роптать и убоявшись, как бы еретичкам не приключилось чего худого, так как против них кипит гневом большинство верных граждан, не выносящих даже и одного лишь наименования ереси, он решил, что дело законно требует совета и ведения императора, и вместе со святейшим архиепископом и знатнейшими здешними гражданами доложил обо всём письменно благочестивейшему нашему императору и святейшим патриархам Рима и Константинополя. А получив благовернейшего нашего императора августейшее и блаженнейших патриархов священное послание, приказывающее изгнать из провинции всех еретиков, коснеющих в своём зло- верии, а упомянутым женщинам, ежели пожелают принять святое, непорочное и животворящее причащение кафолической Церкви, дозволить иметь свои общежития по — прежнему, буде же отвергнут- ся истины и не подчинятся императорскому указу, одну за другой распределить по монастырям правоверных; имущество же их, на которое<465>прежде всего уповая они и кормили щедро тех, кто их совращал[1560], по закону [263] присоединить к общественной казне — наместник всё усердно исполнил, как было приказано. Убедив по милости Христовой всех еретиков из Сирии, Египта, Александрии и Ливии присоединиться к святой Церкви Божией, он тех из упомянутых женщин, что проживали в Священнической обители и по врождённому высокомерию безумно противились приказанию благочестивого владыки, распределил по благодатным монастырям благоверных ради исполнения благочестивого приказа, убедив одних — увещеваниями, других — коленопреклонениями, ради Бога становясь всем для всех, так что они хоть и поздно, а научились должному — присоединиться к кафолической Божией Церкви вместе со многими другими общежитиями; а тех, что были под началом матери Иоаннии, благоразумно и вполне заслуженно — так как они в свете истины церковных догматов с великой радостью присоединились — вернул всем, как мужчинам, так и женщинам, их монастыри[1561], стяжав достойную награду своему благородству в божественных делах, ибо украсился благодатными дарами апостолов, и нарёкся истинными устами Господа, по слову божественного прорицателя: «Если изведёшь драгоценное из недостойного, будешь как бы устами Моими» (Иер 15:19). Вернее, приобрёл лишь начало ожидающего его от Бога воздаяния и вернейший задаток будущей славы со Христом, вещи великой и чудесной.