В темноте и тишине, в которую я отправила свое сознание, чтобы отстраниться от голосов, прозвучал самый сладчайший голос, который я когда-либо слышала и не сумела сдержать слез. Калеб пришел за мной. А как иначе? Он всегда был и будет рядом, чтобы не случилось, чтобы я не натворила.
Я открыла глаза и поняла, что лежу на полу, а надо мной медленно склоняется Калеб. Лицо Калеба было таким реальным, и теперь я поняла, что это наверняка сон. Сердце замирает, ресницы, трепеща, накрывают воспаленные глаза. Слезы? Нет, на них уже нет сил. Или я уже их выплакала? Все слезы не выплачешь — просто нет сил. Усталость снова взяла свое.
А внизу шел бой, и когда Калеб выносил меня из комнаты, я слышала его, и невольно хваталась сознанием за картинки, мелькающие в головах моих родственников и незнакомцев, возможно комиссаров Своры.
Не найдя лучшей кандидатуры, я проскользнула в сознание Прата, потому что теперь он почти ни о чем не думал и был ментально слаб…
Глава 27 а. Бойня
Подходящий для смерти день (Pain)
Нацеливаюсь на то, что не могу иметь,
Замахиваюсь высоко, и никого это не волнует.
Собственноручно провоцируя битвы и участвуя в них,
Я не могу победить…
(перевод Jeskela)
…Я ворвался в дом следом за Ричардом, но сразу же потерял его из вида. Все начали без меня — обидно, однако! Опрокинувшийся от непонятно какой слабости волк, чуть не стал причиной моего падения, я тут же сгруппировался и вырос возле него. Руки сами непроизвольно схватили за мешковатую шею с тугой спутанной шерстью и мышцами. Забыв обо всем, я впился в нее выросшими клыками, и жажда моя от этого лишь воспалилась. Молодая кровь — он только лишь почувствовал прилив зова, от чего кровь наполнилась сладковатым адреналином, или может это адреналин сделала кровь такой прекрасной, но закончить мне не удалось. Что-то тяжелое обрушилось сверху, и, опрокидывая уже мертвого волчонка на свою спину поверх другого, я быстро обернул ситуацию в свою пользу. Еще один молодой волк застонал, потому что я удачно перебил его хребет, хотя это еще нужно посмотреть для кого удачно — точно не для волка.
О, он был столь же сладостен, а я уже и забыл, каковой бывает кровь волков. Когда и этот волк упал замертво, выскользнув из моих рук, тяжелой тушкой на землю, я оглянулся в поисках свободной жертвы, и на миг замер, наблюдая за тем, что творится вокруг меня.
Бойня. Это было подходящее слово, но не мое явно. Кто еще мог с осуждением взирать на все это? Рейн. Но я снова позволю ей посмотреть, чтобы она понимала, что это все ради нее одной.
Да милая, эти смерти для тебя.
Я не хотел ей показывать, как боялся и переживал, когда она уходила, зато вот теперь я отыграюсь по-полной. Смотри на это и запоминай. Дядя Прат научит тебя ненависти.
Девушка, попавшая под мою горячую руку, от ужаса потеряла сознание, лишив меня тем самым удовольствия поиграть с ней. Но меня учили не перебирать в еде. В общем-то, меня учили так же не играть с едой, но эти чудесные волки, обрекшие мою семью в последние месяцы на страдания, были исключением из правил. Я, конечно же, мог их помучить дольше, но волков было очень много, в два раза больше чем мы предполагали. Стоило девушке упасть на пол к своим братьям по крови, как меня сбили с ног сразу же трое волков, достаточно крупных и злых. Я честно пытался не развлекаться, но когда поступает такое настойчивое предложение для игры — грех отказываться.
Один волк отлетел от одного взмаха моей руки и с глухим воем ударился об стену, хорошо, что он от этого не умер — я еще смогу потом выпить его кровь, а вот остальные два довольно таки болезненно вцепились в меня. Оторвав одному голову, я так и оставил ее висеть на ноге, будет хотя бы сувенир, а вот второму я позволил себе медленно скручивать шею, как цыпленку, при этом высасывая кровь через его лапу — там было меньше шерсти.
Возле меня уже валялась груда трупов, и потому я пошел на помощь сыну, все же сорвав с ноги голову — передвигаться с ней было очень неудобно. Его обступило несколько волков, но неожиданно мне наперерез кинулась Мизери, разбивая тесные мохнатые тела, словно кегли, отчего они разлетелись в стороны. Одного я перехватил в воздухе, и резким движением вырвал его сердце. Несколько мгновений оно еще трепыхалось в руке, и я почувствовал ни с чем несравнимый экстаз.
Сердце было таким сладостным, что я едва удержался от того, чтобы вонзить в него свои клыки. Это было искушение, которому я не поддался. Постепенно привлекательность сердца для моих глаз и нюха начало проходить — оно изменялось прямо у меня на руке, и за несколько секунд стало меньше, и не таким сильным. Какое удивительное зрелище!
Сколько всего я повидал за свою жизнь, но это… это было чем-то действительно прекрасным.
Насладится моментом мне так и не позволили две наглых волчьих морды, направленных на меня. Сердце тут же потеряло смысл, когда я схватился с ними. И пока мои руки разрывали их пасти, и делили на части плоть, искусно отделяя шерсть, которая мне вряд ли пригодится, я невольно выхватил из толпы бьющихся и катающихся тел Еву. Ее обступило сразу же несколько волков, и она замерла, не зная, что ей делать, и как поступить. Биться она могла, но только с кем-то одним, при этом я видел, что ее мучает голод, и если она выберет жажду, то оборотни успеют причинить ей вред. Чертова идиотка, просил же ее Грем не идти! Но оставаться равнодушным я не мог.
Я, тут же забыв о крови и волках, начал пробираться к ней, стреляя по дороге в серые тела, еще не умерших волков. Эти огромные мешки шерсти обваливались назад на пол, и тут же обращались в людей, но уже мертвых.
Я и не заметил, что Грем тоже увидел положение Евы, и что его шествие по залу выглядит не менее кровавым, чем мое — комиссары едва успевали отбирать из под его ног тех, кого собирались спасти. И понял я это только, когда явно не волк одним ударом руки отбросил меня к стене. Я ошеломленно сполз и тут же понял, что это был Туорб. Еще один из них с рыцарскими замашками спешил на помощь своей принцессе. Его появление рядом с ней напоминало сказочную картинку — хотя как для принцессы Евы выглядела слишком уж соблазнительной, в ее облике стерлась та невинность, что так привлекала меня когда-то. Но это не значит, что я бы отказался от ночи, или даже двух проведенных с ней. Но поведение Грема четко и ясно показало, что может со мной случиться, если я снова встану у него на дороге.
Я рассмеялся и покачал головой. Ну вот, еще одно подтверждение тому, что добрыми делами вымощена дорога в ад. Каждая моя попытка сделать что-то хорошее всегда оборачивалась для меня чем-то подобным. Я всегда сидел на краю дороги, наблюдая за чьим-то счастьем. По крайней мере, мне явно было веселее. Хотя может я и хотел бы всего лишь на миг поменяться местами с Гремом, чтобы почувствовать, что это такое, когда Ева смотрит на тебя так — страстно и с любовью.