— Ты наверное, зажмурилась в тот момент от страха. Слушай тогда. Я очень метко двинул дракона по лбу. Он выплюнул в меня пламя, но ему было так больно, и он так боялся, как бы я его снова не стукнул, что он вдохнул, чтобы заорать: «Не бей меня!», но нечаянно проглотил и свое пламя, которое еще было рядом. Оно залетело дракону в горло — тут ему и конец пришел.
— Вот, значит, как ты это интерпретировал, — пробормотала я.
— А как еще-то? Не твой же колючий укрунтил в него огненный шар запустил! — захохотал Пувилон.
— Фыр! — презрительно бросил «укрунтил», который пока еще не отправился спать. А потом уже другим, встревоженным тоном, зафыркал: — Фыр-фыр-фыр! Фыр фыр-фыр!
Интонационно это звучало примерно как: «Ну-ка тихо! Там опасность!» Да и смотрел Болтун куда-то на берег. Я смутно помнила, что вроде как у ежей со зрением не очень, но наш, возможно, был исключением из правил, или подлечился с помощью магии.
Я проследила за его взглядом и тоже заметила на левом, ближнем к нам берегу что-то темное. Точнее, кого-то, потому что оно шевелилось. Света луны было достаточно, чтобы понять: это не дракон. А если дракон, то небольшой, без хвоста и без крыльев. И с короткой шеей. И с руками, которыми он размахивал над головой. Все это я смогла рассмотреть, потому что мы не стояли на месте, а подплывали к темной фигуре все ближе и ближе. А мне становилось все тревожней и тревожней.
Я вообще стала замечать за собой, что сильно изменилась, попав в этот мир. Нервничаю, дергаюсь, суечусь, много болтаю. То-то бы Валера удивился! Что вдруг случилось с тихой, замкнутой молчуньей? Глядишь, и назад бы ко мне вернулся. Только Валера мне больше на фиг не нужен, это раз, а попади он сам в чужой мир, да стань при этом ведьмаком, пусть и частично, — я бы еще посмотрела, как бы он сам изменился, это два. А то и три-четыре. Вздох глубокий, ноги шире. В смысле, руки. Но если честно, в эти самые руки себя все-таки пора брать. Понервничала, хватить. Цель — спасение Гоши. Остальное — пустое. Еще Болтун не пустой, он хороший. Нужно его домой вернуть. Кстати, раз уж он Болтун, то пусть за двоих и отдувается. А я снова стану молчуньей. В меру, конечно, но тем не менее. Хотя внутренний монолог у меня все равно получился болтливым. Ну так закон же сохранения энергии никто не отменял: если где-то убыло, значит, где-то прибыло.
Короче говоря, я взяла себя в руки, успокоилась и спокойненько сказала Пувилону:
— Попутчиков берем?
— Ты про того на берегу? — насупился лодочник. — Нет, конечно.
— Почему? — помня, что снова молчунья, лаконично отреагировала я.
— Потому что ночью в глухомани добрые люди редко встречаются. А зачем нам недобрый попутчик? Тем более, откуда ты знаешь, что он попутчик? Может, ему в другую сторону?
Я не стала отвечать. Потому что и правда не знала. И потому что я же молчунья.
Но тут закричал сам незнакомец. Мы были к нему уже достаточно близко, чтобы хорошо расслышать каждое слово:
— Помогите, добрые люди! Я убегал от дракона и сбился с пути! Не бойтесь меня, я безоружен и безопасен.
— Откуда нам знать, что ты безоружен? — возразил Пувилон. — Может, у тебя под плащом меч, а то и пищаль!
— У меня под плащом вообще ничего! Могу показать!
— Не надо, — шепнула я «жениху». — Знаем мы, что он покажет.
— Лава говорит, не надо показывать, она уже это видела! — прокричал лодочник, которого мне снова захотелось убить. Тот, кто сочинил эту песню, знал свое дело.
— Твоя женщина не могла это видеть, мы с ней незнакомы! — откликнулся извращенец.
— Фыр-р! — сказала я, а потом добавила: — Чмук!
И Болтун, и Пувилон с одинаковым выражением на мордах-лицах уставились на меня. Хотя у ежика в глазах еще блеснула обида. Я его поняла: мол, мне нельзя, а сама…
— Так что, не будем смотреть? — поинтересовался лодочник. — В смысле, помогать несчастному путнику?
— Нет, — ответила я.
— Нет… Да… Нет… Да… — забеспокоился ежик.
— Хочешь, чтобы мы ему помогли? — подкорректировала я вопрос.
— Да.
Я была уверена, что он сказал это мне назло. Из-за «чмука». Хотя… Болтун не идиот, чтобы рисковать нашими жизнями ради ущемленного самолюбия. Вероятно, как-то уже понял, что путник-беспутник и впрямь безопасен. Ну да, он же теперь ведьмак, пусть и с урезанным функционалом. Увидел как-то, что оружия нет. А насчет того, что незнакомец может показать, просто не понял — вряд ли среди ежей распространен эксгибиционизм, они и так голые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, неправильно понять этого дядьку в плаще могла и я. Что-то уж слишком сомнительно, чтобы извращенцы отлавливали жертв в таком месте. Так скорее дракона дождешься, чем зрителей, а показывать свои прелести дракону — это уже не извращение, а очень редкий диагноз.
Может под «вообще ничего» путник имел в виду отсутствие оружия и прочих опасных предметов, а не одежду? А ну-ка… Я призвала на помощь ведьминскую силу и попробовала «заглянуть» под плащ незнакомца. Не зрением, чтобы и впрямь не увидеть, на что смотреть не хотелось, а как бы сверхвидением, как я это для себя назвала.
Я слегка перестаралась. Передо мной возникло что-то вроде рентгеновского снимка: кости скелета, череп, очертания внутренних органов… Но кое-какая польза от такого «рентгена» все же вышла: во-первых, я убедилась, что никакого оружия у путника нет. А во-вторых, у него не было и хрундюка. Так что бояться его и правда не стоило. А начнет чудить — река за бортом.
И я скупо бросила Пувилону:
— Тормози.
Глава 9
Подобранный нами заблудившийся путник сначала показался мне и впрямь совершенно безобидным. Самое главное, я действительно ошиблась насчет отсутствия у него нижней одежды. Разумеется, я не стала просить распахивать плащ, чтобы убедиться в этом, но как минимум сразу увидела, что на мужчине штаны, так что вряд ли он собирался нам показывать что-то непотребное. Еще на нем была шляпа с узкими полями, формой напоминающая котелок и высокие, наподобие ботфорт сапоги. Выглядел он лет на тридцать, но возможно, его молодило отсутствие растительности на лице и не особо яркий лунный свет, скрывающий изъяны кожи. А еще у него был совсем крохотный носик, что придавало лицу наивной детскости.
— Премного вам благодарен, — сказал он, когда наша лодка пристала к берегу. — Надеюсь, вы будете не против, если я взойду на борт?
Вот тут я немного насторожилась снова: слишком спокойно и слишком уж вычурно он говорил для заблудившегося в ночи бедолаги, за которым гонялся дракон. С другой стороны, может, он так воспитан и с незнакомыми людьми, пришедшими к нему на выручку, говорить по-иному посчитал невежливым. Независимо от драконов и времени суток.
— Взаходи, — сказал Пувилон. — Но мы плывем к Похгоболе только, не к морю.
— Мне к морю ни к чему, — скупо улыбнулся путник. — Похгобола меня вполне устроит.
И он перешагнул через борт лодки. Тут же увидел Болтуна и поморщился:
— На вашем судне завелся какой-то уродец. Выбросьте его в реку!
Бедный ежик от возмущения впал в ступор и даже не фыркнул, хотя в данном случае я не стала бы его ругать и за «чмук». И за него фыркнула я:
— Вас спасли, а вы раскомандовались! Если что-то не нравится — сами пожалуйте в реку. Или назад на берег, пока мы не уплыли.
— Простите, — приподнял мужчина шляпу. — Но укрунтил в вашей лодке определенно болен. Он может заразить всех нас. А то и покусать.
— Если будете его обзывать укрунтилом, непременно покусает. Еще и уколет. Но не всех нас, а только своих обидчиков. Так что будьте с ним вежливым. Ради своего же блага. Никакой это не укрунтил, а еж. Его зовут Болтун.
— Простите, — глядя теперь на ежика, снова приподнял шляпу незнакомец. — Я не знал.
— Фыр, — наконец-то выдавил Болтун. То ли прощая обидчика, то ли просто не находя других слов.
— Тебя-то как звать? — оттолкнувшись шестом от берега и усевшись за весла, спросил лодочник. — Я вот Пувилон, это Лава.