Поэтому, когда в дверь позвонили, я подумал, что скорее всего это Шуриковы девицы. Пришли стрельнуть вкусного чаю. Они, вообще то, ко мне частенько заскакивают, как бе за солью. Или сахаром. Но в надежде остаться на ночь. Дело не в прекрасном мне. Дело в том, что они живут ввосьмером, и, кажется, спят по очереди. А тут всего лишь я на полутороспальной кровати. Но и чай, что я купил в Березке, их тоже устраивает. Так что я надел спортивный костюм, сделал усталое лицо, и открыл дверь.
Дальше меня жестко подхватили под руки, протащили и втолкнули в комнату. Отлетев к балконной двери, я остался на ногах. Напротив стояли двое в темных костюмах. Средних лет, моего роста, при оружии в кобурах подмышками. Слегка запыхавшиеся. В незакрытую входную дверь слышно, что поднимается лифт. Вопрос мы задали одновременно:
— Вы кто?
— Милиция! Ваши документы! — отрывисто сказал, судя по всему, старший. Сухой, жилистый, напружиненный. Второй попроще. Хоть и помоложе, но уже слегка вальяжный. Это что, Нальчик догнал? Да ну! Нафиг им тогда мои документы? Тупая пробивка, от конкурентов Нальчикского умника? А о чем со мной говорить? Водятл. Привез-разгрузил. Непонятка какая то. Плюс они уже ошиблись, перекрыли выход, но дали путь на балкон. По балконам я запросто. Вряд ли там кто то есть. Иначе уже бы ходили по квартире, совали везде носы. В надежде, что я побегу.
В общем, два непонятных говнюка ворвались ко мне домой и быкуют. Я почувствовал что, сатанею.
— Представьтесь. Причины. Основания. Я жду. — Даванул взглядом старшего — Потому что если нет, ты сейчас пересчитаешь все ступеньки на лестнице, лицом.
Мы с ним понимаем, что второй — не боец ни разу, стрелок. А стрельбы не будет. Ворваться и открыть стрельбу в жилом доме? Бгггг… Значит, это ему меня пеленать. А это — херушки, и он это уже тоже понял. Так что или он прямо сейчас начнет меня работать, или ему нужно начинать говорить. Он, кажется, решил попробовать, потому что перенес вес на левую ногу. А я повернулся правым боком, чтоб встретить на противоходе левой же. Урою уродов.
Но тут в квартиру вошли двое. Мужик с сумкой, и девушка. И какая! Обалденная совершенно.
— Привет, Андрей! — и я узнал голос. Опустил руки и выдохнул. Противник тоже сделал полшага назад, не сводя с меня глаз.
— Привет, Ольга. Как добралась? — мужик, что её сопровождает, тоже при оружии, но постарше. И с сумкой. Водитель?
— Ольга Владимировна! Я настоятельно не рекомендую вам здесь находиться! — не сводя глаз с меня, произнес несостоявшийся противник.
— Спасибо, Николай! Вы можете идти.
Нда. Это всасывается с молоком матери. Она так это сказала, что её, как я понимаю, охрана, без звука повернулась, и строем протопала из квартиры. И дверь захлопнули. А она прошла к столу, скинула ботиночки, и залезла в кресло с ногами. Вскинула на меня глаза:
— Ну?
— Что?
— Давай, Андрей Петров. Накрывай — она кивнула на сумку, что оставил охранник — наливай. Беседуй.
— Хм.
— Да?
— Я думаю, как тебя послать. Пообидней.
— Зачем? Посидим, поболтаем. Ты, наверное, есть хочешь? Я привезла.
— Так. Для начала представься. И поясни, кто ты такая. И почему охрана.
— Ольга Владимировна Мединская. Студентка МГИМО. Пятый курс. Охрану приставил отец. Говорит что не надолго.
— А кто у нас отец?
— В МИДе работает. Не знаю кем. Слушай, ты может, все же нальешь выпить?
Я уселся в кресло напротив неё и закурил. Адреналиновый отходняк уже отпустил. И я внимательно присмотрелся к девчонке. Лет двадцать. Очень красивая. Большие карие глаза, брови вразлет, короткий нос, чувственные губы. Что то типа свитера и брючки не скрывают гибкое тело, длинные ноги, около третий размер, и красивую шею. Глядя на меня она улыбнулась, на щеках появились ямочки.
— Нравлюсь?
Я фыркнул, встал и открыл сумку. Мартини, колбасные нарезки, дурацкий — невкусный хлеб для сэндвичей. Яблоки. Все явно из Березки. Кажется, что она подошла к холодильнику, и навалила в сумку всего, что там было.
— Пока не очень. За такой набор продуктов тебя нужно пороть. Мартини, и бутер с колбасой? В какой дыре ты жила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну, прости, кто же мог подумать, что на Живописной так разбираются в напитках? И вообще, ты обещал беседу. А воспитывать меня и без тебя кому есть!
— И о чем леди желает беседовать?
— Я думала ты будешь петь песни, и развлекать.
— То есть первую древнейшую профессию ты считаешь чем то типа аниматоров на пляже?
Упс! Палюсь. Она на меня удивленно посмотрела. Хотя, она то откуда это слово знает?
— А ты как себе это видишь?
— У нас индивидуальный подход. Ты чего хотела бы?
Тем временем я накрывал стол. Поставил бокалы, открыл Мартини, может Чинзано? Ну да, вкус не тот немножко. Еще один внимательный взгляд. Нарезал лимона. Сходил, вывалил в стеклянную миску лед, предварительно его поколов.
— Когда я была маленькая, я мечтала, чтоб парни читали мне стихи!
— Говно вопрос! — я навалил полный бокал льда.
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —
города, человеков, но для начала зелень.
Налил грамм пятьдесят вермута, залил швепсом, сверху бросил дольку лимона, и поставил перед ней. Она отпила, и в который раз задумчиво посмотрела на меня.
— Бродский? — хера себе! его не печатают еще. Только самиздат, или за рубежом. — но почему такой заунывный монотон?
— Знаешь, точно с таким же вопросом к Бродскому пришел Сергей Юрский. "Ося! Почему этот дурацкий монотон? У тебя же в текстах — контаминации, аллетерации, контексты, аллюзии, аллегории, и подтексты!"
— А Бродский?
— А он только и сказал — «Что, правда что ли? Кто бы мог подумать!» — Она засмеялась. Смотреть на её смех сплошное удовольствие.
— А скажи мне, Ольга Мединская. От кого ты здесь прячешься? И в чем суть твоего появления?
— А вдруг я и вправду мечтаю переспать с проститутом?
— Тогда уж с проституткой. Звонила то ты Фее, а на меня случайно попала.
— А как так получилось? Или это твоя жена?
— Не уходи от темы. Ольга. Расскажи мне, что происходит. Откуда ты сбежала?
— А ты чего со мной не пьешь? Хочешь напоить и трахнуть?
— Пхе. Не смешно. С моей профессией кого то спаивать?
— Да ладно тебе, про профессию то! То-то у охраны шерсть дыбом! Ты кто вообще, Петров?
Я сходил и достал из холодильника Смирновской, налил в рюмку. Она мгновенно запотела и покрылась капельками.
— Давай баш на баш. Я тебе расскажу, а ты мне?
— Только давай выпьем.
Выпили. Она рассказала. Что уже с пол года мама пытается как то найти ей жениха. И возит на смотрины. Никто её конечно не принуждает. Но дают понять, что вопрос её замужества решен, ей нужно определиться с женихом. А сегодня мама привезла её на вечеринку к жене и сыну одного министра, в Сер Бор. И они там так на неё смотрели, что она почувствовала себя чуть ли не шлюхой. А потом пришла мысль, позвонить проститутке, и договориться что она — как бы её подруга. И уехать с ней встретиться. Но вышло еще лучше. Она объявила, что едет встретиться со своим парнем. В этом месте я крякнул.
— А что, подруг у тебя нет?
— А мы всего пол-года как вернулись из штатов. У меня в Москве вообще знакомых мало. И вообще, теперь твоя очередь!
А я что? Мне скрывать особо нечего. Рассказал про себя. А она неожиданно загорелась идеей.
— Слушааай! А здорово то как! Ты будешь как бы моим парнем. И папу воспитаю, и мама отстанет. Давай, а?
— Что, нет подходящего?
— Да они все смотрят на меня как на вещь. Я от этих взглядов чувствую себя дико противно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А меня тебе не жалко? Уже сейчас твоя охрана выясняет кто я и что. И хорошо если ничего не найдут.
— Путь только попробуют! Я отцу скажу, что уйду в проститутки!
Мда. Не умеет пить молодежь. Всего второй бокал. А уже разхдухарилась.