— Было бы неплохо, — улыбаюсь я под своей гламурно-розовой маской. — Благодарю вас за танец. Пожалуй, я пропущу следующий, и подожду вас возле двери в сад.
Голубой костюм Владимира растворяется в толпе танцующих, пробираясь к выходу из залы, а я, конечно же, не дожидаюсь, пока он придёт со свечой, и выхожу в тёмный вечерний сад. Ух, свежо-то как, открытые руки и плечи мёрзнут, как-никак, на дворе начало октября.
Иду по тропинке вглубь сада, любуясь тем, как причудливо свет из окон бальной залы падает на стволы деревьев, и пропускаю момент, когда кто-то подходит ко мне со спины. Владимир так быстро пришёл со свечкой? Хочу обернуться, но так и не успеваю — кто-то хватает меня со спины, зажимает не прикрытый маской рот, и тащит вглубь сада!
Это что, похищение? Я на такое не подписывалась! Мало того, что закинуло в прошлое, в котором сначала пришлось убегать по лесу от мужиков, а потом строить из себя благовоспитанную барышню и невесту несносного князя Орлова, так теперь ещё и приходится быть жертвой двух типов в маскарадных масках, один из которых зажимает мне рот и держит за плечи, а второй подхватывает за ноги!
Надеюсь, когда Владимир придёт и не найдёт меня, догадается, что что-то не так. Чёрт, не такую шутку я планировала, когда не признавалась Владимиру, что не узнала его! Впрочем, зачем мне Владимир? Я — девушка самостоятельная, поэтому со всей силы кусаю сквозь перчатку руку того, кто зажимает мне рот, пинаю второго, короче, всеми силами пытаюсь освободиться.
— Помо… — успеваю крикнуть я, когда укушенный отдёргивает руку, но мерзавец быстро зажимает мне рот второй, ещё неукушенной рукой, и я вновь начинаю причинять урон своим похитителям — пинаюсь, брыкаюсь, кажется, отрываю пуговицу у того, которого укусила, ему от меня достаётся больше всего.
Несмотря на моё сопротивление наша троица всё же достигает стены сада, через которую самоуверенные похитители планируют меня перетащить. Ну да, конечно, позволю я им это! Я же не мешок картошки какой-то, чтобы меня было так просто перетащить!
С неба начинают медленно падать первые робкие снежинки, тающие, так и не достигнув земли, но мне некогда любоваться их хрупкой красотой. Я со всей дури бью по рукам того, кто держит за ноги, слышу его сдавленный крик и ругань, вырываюсь из рук второго, роняя по дороге свою маскарадную маску, и со всей мочи бегу между деревьями в сторону дома.
Совершенно забыв, что я не в удобных джинсах, а в омерзительном длинном платье, путающимся под ногами.
Спотыкаюсь, чертыхаюсь, всё же удерживаю равновесие и не падаю, но из-за моей заминки два гражданина в маскарадных костюмах с разноцветными перьями на шляпах хватают меня под белы рученьки и снова волокут к злосчастной стене. Чёрт бы побрал женскую моду! Неудивительно, что женщин обозвали «слабым полом»! Обрядили чёрт знает во что, и как прикажете в таких неудобных нарядах быть сильными?
В очередной раз кусаю любителя зажимать рот невинным девицам и пинаю его дружбана — в общем, категорически не соглашаюсь, чтобы меня тащили через стену. Возможно, мы бы ещё долго возились с неудачливыми похитителями, если бы не Владимир с взятой у лакея свечкой. Не найдя меня в зале, он догадывается пойти поискать в саду, не ленится заглянуть вглубь, и становится свидетелем приятного э-м-м… Похищения.
— Руки прочь от Дарьи Алексеевны!
Батюшки, даже не думала, что пафосный княжич может быть таким грозным! Едва заслышав его голос, похитители оставляют меня в покое, и в страхе сигают через каменную стену, ту, через которую безуспешно пытались перетащить меня. Владимир швыряет мне свою маску, голубую с позолотой, бросает свечку и ловко перелезает за ними следом.
— Трогай! — слышу я из-за стены истошный вопль кого-то из похитителей и стук колёс отъезжающего экипажа. Встаю на цыпочки, выглядываю в узорчатые прорези стены, вижу удаляющиеся карету и спину Владимира. Поднимаю потухшую свечку, нахожу в траве свою маску, и только сейчас понимаю, что продрогла до костей. Когда боролась с похитителями, было как-то теплее, а теперь от тающего в процессе падения снега нехило-таки мёрзнут плечи и руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поднимаю с земли пуговицу, которую оторвала во время борьбы. Красивенькая, с финтифлюшками. Сжимаю пуговицу в руке и не дожидаясь Владимира возвращаюсь в бальную залу. Отдаю лакею свечку, и под его удивлённым и саркастичным взглядом (представляю, чего он там себе понапридумывал, глядя на две маски в моей руке и мой потрёпанный вид), разыскиваю свою названую маменьку.
— Дашенька, что случилось? — Марья Ильинична вскакивает со стула, и я даже сквозь прорези её маски вижу, с каким ужасом она смотрит на мой наряд. — Где ты была? Почему ты так растрёпана? Чья маска у тебя в руках?
— Не пугайтесь, маменька, но меня хотели похитить. Это маска Владимира, он сейчас преследует моих похитителей.
— Кто? Зачем? Как они посмели? — Марья Ильинична снимает свою золотистую, под цвет платья, маску, и я вижу на лице своей названой родительницы неподдельный испуг. — Нужно срочно рассказать об этом баронессе, хозяйке бала! Это же уму не постижимо! Возмутительно! Как такое могли допустить!
— Маменька, всё же в порядке, зачем шумиху поднимать, — я разжимаю кулак, в котором до сих пор зажимаю оторванную у одного из похитителей пуговицу. — А вот попросить содействия в поиске хозяина пуговицы можно. Вдруг кто-то видел его на балу, и имеет догадки, кто скрывался за его маской?
— Какой кошмар! Не могу поверить, что кто-то из гостей мог позволить себе такое неподобающее поведение, — баронесса Албышева, хозяйка бала, притворно хватается за сердце и оседает в уютное креслице в своей комнате, куда пригласила нас, узнав, что разговор будет конфиденциальным. — Конечно же мы постараемся выяснить, кто это был, но только не могли бы вы не поднимать историю огласке? Я впервые принимаю у себя бал, и такой конфуз настроит против меня общественность, а у меня Сашенька на выданье!
— Конечно же мы согласны не придавать дело огласке, нам ведь тоже о репутации Дашеньки надо беспокоиться, — моя названая маменька наконец приходит в себя после потрясения и поудобнее усаживается рядом со мной на диванчике. — Главное, узнать, кто эти лиходеи, и заставить их поплатиться. Моя Дашенька такого страху натерпелась! Еле в чувство её привела!
Моя названая маменька в своём репертуаре. Представляю, как она приводит меня в чувство, и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Баронесса звонит в колокольчик, и в комнату входит один из лакеев, прислуживающих в бальной зале.
— Митька, — даёт указания баронесса, — держи пуговицу, и когда будешь разносить шампанское, ненароком интересуйся, не видел ли кто, с чьего она костюма, говори, только что подобрал. Посмотрим, вдруг кто-то что-то вспомнит.
— Ещё у него на шляпе перья были разноцветные, — вспоминаю я. — Можешь сказать, что видел, как эту пуговицу потерял господин с разноцветными перьями на шляпе, и хочешь её ему вернуть.
— И передай Алексею Петровичу Елецкому, что мы собираемся домой, — Марья Ильинична привстаёт с диванчика. — Знаю я его, наверняка без моего пригляда в карты играть начнёт, шельмец.
Лакей церемонно кланяется и отправляется обратно в залу, и вместо него в будуар влетает запыхавшийся Владимир, следом за которым более неспешно идут мой названый папенька и Анатолий.
— Как вы? Всё ли в порядке? — взволнованно спрашивает Владимир.
— Как видите, я жива и здорова, — верчусь на диванчике, чтобы он получше меня рассмотрел.
— Хорошо, что я успел вовремя, — Владимир вытирает испарину со лба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вот ещё, я бы и сама справилась, может, чуть-чуть попозже, но вырвалась бы, и добежала до дверей в бальную залу, — фыркаю я. — Что там с моими похитителями? Вы их догнали?
— К сожалению, не успел. Пока добежал до своей кареты, потерял время, и они сбежали. Баронесса, скажите мне, присутствует ли на балу Юрий Измайлов?
— Изначально Юрий должен был быть среди гостей, но отклонил приглашение из-за болезни, — отвечает баронесса. — Вы его подозреваете? Почему?