Они посмотрели друг на друга, и Старейший недоуменно поднят брови, словно бы не только удивлялся, но и просил совета, просил объяснить ему, что заставило события перевалить через грань разумного, а законы физики перестать быть законами физики в этом участке пространства. Игорь остро пожалел, что никак не мог ответить ему на этот вопрос — небесное тело, из чего бы оно там ни состояло, не могло самопроизвольно менять направление движения, да еще и его скорость. А тут…
Действительно, словно изменения скорости было недостаточно, журавлиный конус решил изменить еще и направление. На экране было ясно видно, как секунда за секундой конус отклонялся от прямой. Нет, безусловно, это были неполадки в дельтавизоре — Журавли каким-то образом, несмотря на защиту, подействовали на него, и приборы начали давать сведения, не соответствующие действительности. Значит, на них нельзя было полагаться, а на что же можно? На защитные поля можно ли еще?
Кленов успел подумать, что, будь он один, не колеблясь, повел бы корабль на сближение, повернул бы, рискуя переступить грань запретных ускорений — и пусть все летит к чертям! Но с ним был этот биолог, этот мальчик, рекомендованный ему институтом — там полагали, что это будущее светило, — и рисковать жизнью мальчика он не мог, даже если рушилось дело всей его жизни. Тем более что мальчуган был хороший, готовый на помощь, и даже в сумасшедшие секунды было приятно взглянуть в чьи-то глаза. Но если у тебя одна цель, то и разочарование будет десятикратным…
Так он думал, а рука его инстинктивно вытянулась и легла на пульт, точно на клавишу торможения, чтобы оторваться, отстать от опасности, что несли с собой Журавли. Все же он еще раз взглянул на экран. Все было правильно, самое время тормозиться: комбайн врал уже сверх всяких норм. Клин, по его данным, изогнувшись, отклонился от прямой и теперь опять выходил на прежний курс, но уже на ином, более далеком расстоянии. Старейший растянул губы в бессознательном оскале, и рука его дрогнула перед тем, как надавить клавишу.
И в это время твердые пальцы юноши перехватили его кисть и не позволили сделать движение. Кленов гневно взглянул на спутника. Стоя рядом с ним, биолог, перегнувшись, держал другую руку на лимбе регулировки контрольной группы, следившей за исправностью самих приборов; держал — и странная улыбка играла на его губах.
— Включаю торможение! — прохрипел Кленов. — Я не могу рисковать… из-за вас.
Юноша на миг посмотрел ему в глаза.
— Нет! — сказал он кратко. — Идите на сближение…
— Приборы…
— Они в порядке. Вы же приказали мне следить за контролем, я вам докладываю. Вам непонятно? Да скорей же!..
Тогда Кленов перенес руку правее, начал легко трогать сухими пальцами клавиши управления двигателем и рулями. Приборы честно показали, что реактор, отключившись от питания ловушки, вновь отдавал энергию кораблю. Ловушка исчезла, зато конус снова заскользил к оси экрана, и расстояние стало заметно сокращаться.
— Опоздаем… — одним дыханием сказал биолог.
— Нет, — усмехнулся Старейший.
Он усмехнулся, хотя губы его еще чуть дрожали, — усмехнулся потому, что имел на это право: в вождении корабля он мог показать класс не только какому-нибудь биологу.
…Они не опоздали. Они пришли в точку встречи как раз вовремя, чтобы увидеть, как пролетают Журавли.
Странные полотнища, видимые в бьющем на тысячи километров луче дельта-комбайна, в мертвом безмолвии межзвездного пространства скользили мимо корабля. Они шли безупречным конусом, намного точнее, чем летали земные журавли. И странным и призрачным казался их полет застывшим возле видеоэкранов людям. Пролет каждого Журавля продолжался мгновенье — корабль шел параллельным курсом, лишь немного отставая от клина, — и за это мгновенье приборы корабля улавливали нарастание дельта-поля при приближении каждого полотнища, затем его мгновенное уменьшение и снова нарастание до максимальной величины, намного больше первой, стремительное падение до нуля — и все начиналось сначала.
Они пролетали мимо — Журавли, за которыми старик охотился так долго и которых видел, судя по статистике предшествовавших случаев, пожалуй, последний раз в жизни. Последняя возможность выполнить свою задачу ускользала от него вместе с этими черными полотнищами… Но он еще не был бессилен.
Он был еще очень силен, потому что человек, искавший и нашедший, всегда бывает неизмеримо сильнее тех препятствий, которые могут встать на его пути. Потому что первое осторожное прикосновение к новому и неизвестному служит только разведкой перед тем, как это неизвестное будет схвачено уверенной хваткой разума теоретика и рук экспериментатора, а Старейший был и тем и другим. А если ему понадобились бы не две, а четыре руки, то другие две — он внезапно почувствовал это — находились здесь, рядом, готовые вовремя перехватить рычаги. Он был еще очень силен и потому, что энергоцентраль продолжала работать, а каждый следующий Журавль пролетал все ближе — это был конус, а не цилиндр, — и надо было только повторить операцию отключения корабля и включения генераторов, чтобы снова забросить дельта-поле. Игорь мгновенно понял этот замысел: не сумев поймать Журавлей в заранее расставленную сеть, Старейший хотел теперь накинуть ее на одного из них в тот момент, когда Журавли будут пролетать поблизости от корабля. Биолог протянул было руку, но какая-то мысль пришла ему в голову — рука повисла в воздухе, и только подобие улыбки мелькнуло на губах.
Стрелки приборов снова дрогнули, когда мощный сгусток дельта-поля был выброшен излучателями корабля. И снова двое приникли к экрану.
Невидимая и тем не менее материальная сеть устремилась как раз в промежуток между двумя Журавлями — и задний из них неминуемо должен был запутаться в ее мощных силовых линиях. И в момент, когда Старейшему казалось что это уже неизбежно, и он уже поднял было победно руку когда юноша уже чуть присел, чтобы через секунду пуститься в дикий, никому не известный ликующий танец — неожиданное произошло снова.
Черное полотнище внезапно изогнулось и рванулось в сторону. И ничем нельзя было объяснить этот стремительный рывок, уведший его из зоны действия ловушки, когда он еще не вошел в соприкосновение с ней. Кленов не собирался признавать себя побежденным, но следующий Журавль отвернул, еще и не дойдя до места предыдущего, а следующий — еще раньше. И сколько старик ни колдовал, давая усиление, меняя фокусировку, применяя множество ухищрений, мгновенно придумать которые мог он один, — ничего не помогло, и вскоре последний Журавль скользнул мимо корабля, чтобы, замыкая строй, со все возрастающей скоростью скрыться в черноте пространства.