class="p1">С ревом мотоцикл нырнул в тоннель. Бледные лампы сперва мелькали дикой рябью, затем и вовсе их сменила сплошная неоновая полоса.
— Любимое место! — восхищённо произнесла Вран, — прямая дорога к аэропорту, дальше ни одного съезда, ехать вообще больше некуда. Поэтому такой трафик пустой!
Число на спидометре перевалило за две сотни. Нильсон вцепился в седло, представив себя вновь на поле боя. Аура уверенности, исходящая от девушки, начала меркнуть, уступая место рациональному беспокойству.
Но рывок закончился так же быстро, как начался. Как выпущенная из лука стрела, мотоцикл вылетел из жерла тоннеля, оказавшись перед громадным стеклянным строением. Ещё пять минут, в ходе которых пришлось вновь уйти под землю — на этот раз на парковку, — и Дана привела пассажира к лифту, который доставил обоих в циклопический вестибюль.
Проверку на терминале Нильсон прошёл спокойно: вещей при нём, конечно, не было. Дана отказалась от досмотра своей скромной сумки, показав старшему из работников какое- то удостоверение в белоснежной обложке.
— Вон они кассы, — указала девушка. Тут же перевела взгляд на табло, — рейс до Москвы через полтора часа. Предписание должно помочь с оплатой, а остальное — в твоих руках.
Она улыбнулась.
— Спасибо за помощь, — Нильсон вернул улыбку, — и за хорошее утро.
— Да, тебе тоже, — согласилась Дана, — было интересно.
Нильсон хотел обнять её, но вовремя вспомнил реакцию Вран на любые прикосновения. Потому просто протянул руку.
Жест собеседница оценила, с готовностью пожав протянутую ладонь.
— Если хочешь, могли бы как- нибудь ещё встретиться, — предложил Брайер неожиданно для себя.
— Почему нет? — кивнула девушка. Достав из сумки небольшой ежедневник, она вырвала страницу и быстро написала ряд цифр, — вот. Будешь ещё в Легионах, пиши.
— Если на первой же операции не слягу, — усмехнулся он.
— Смерть тоже была когда- то решаема, — Дана вернула улыбку.
Мужчина сложил страницу вчетверо и аккуратно убрал в карман. Затем заставил себя повернуться к кассам и сделать первые несколько шагов.
А вот дальше было уже проще.
* * *
Линда с трудом могла что- то видеть: подступившие слёзы застилали глаза. Не хотелось верить в реальность происходящего: это точно какой- то кошмар. Этого ведь просто не должно, не может быть!
Её подруга пыталась спастись, сбежать из комнаты. Бессмысленно: рука в чёрной перчатке схватила её за волосы.
— Не надо! Пожалуйста! Мы же ещё можем поговорить! — рыдала она.
— Уже — нет, — улыбка осветила лицо Карла Ли. Юноша дернул пленницу на себя, и та упала, будто потеряв разом все силы.
На полу растекалась лужа крови. Девушка, бывшая не первой жертвой, распласталась в ней, почти не пытаясь подняться.
«Хватит. Мы принимаем ваши условия», — слова просто не могли вырваться из горла Линды. Она не хотела понимать, что пути назад не осталось.
И потому стояла, словно статуя, схваченная оцепенением.
Как и немногие присутствующие. Несколько человек стыдливо отворачивались: свою сторону, сторону победителя, они выбрали раньше. Ещё одна или две девушки были прижаты к стенам, и солдаты в сером не сводили с них оружия.
У окна стояла, опершись на подоконник, тонкая фигурка Ландерс. Алиса надменно наблюдала за бойней, время от времени поглядывая в смартфон, который держала в руке.
Наконец, здесь же был тот мужчина, Нильсон Брайер. Один из людей Титова, они захватили его в плен, когда взяли штурмом офис организации. Подумали, что все окончено. Что враг побеждён…
Свободной рукой Карл извлёк из- под чёрного плаща длинный нож.
— Наверно, в таких случаях принято что- то говорить, — улыбнулся он.
И тут же, не закончив фразу, вонзил лезвие в шею девушки, которая в последнем жесте подняла руку.
— А я вот не буду. Ну и ладно, — юноша пожал плечами, — провалились переговоры, а?
Последнее было адресовано Линде. Та поняла, чем всё закончится, но теперь отказывалась верить.
— Константин вызывал, — безмятежно произнесла Ландерс, доставшая смартфон, — спрашивает, как обстановка.
— Прекрасно, как же ещё? — Ли продолжал улыбаться, — битва окончена. Мы победили. Осталась только…
Он сделал шаг к Тиль. Нога скользнула в луже крови, и Карл чуть поморщился.
— Одна мелочь.
Остановившись перед Линдой, убийца чуть согнулся. Молодое лицо замерло перед её собственным, и широко распахнутые ярко- синие глаза вперили взгляд в девушку, будто сканируя её.
— Слушай. А спроси у Титова, что делать с зачинщицей всего этого?
— То же, что и с остальными, — Алиса только отмахнулась, — какие вопросы? Он ведь уже все сказал.
— Она ещё может пригодиться, — третий голос вмешался в диалог. Это неожиданно для всех вступил Нильсон. Сжав кулаки, Брайер подошёл к товарищу:
— Подумай! Это же… как? Криокинез! Сколько пользы может принести! А ты хочешь зарыть такую силу в землю!
Мужчина смотрел прямо на Ли, не бросив ни единого взгляда на Линду, о которой и шла речь.
Карл же, напротив, буквально пожирал пленницу глазами, не отрываясь ни на мгновение. А Тиль боялась даже представить себя со стороны. Нильсон… пытается ее спасти? И что ждёт девушку в таком случае?
— Я? Нет- нет, что ты! Зачем? Посмотри только на это чудо! — Ли рассмеялся и отпрянул от Линды, — а вот Константин хочет!
— Тогда давай решим, — Нильсон старался говорить спокойно, но чувствовалось, как внутри него кипят эмоции.
Карл, напротив, легкомысленно улыбался. Но блестящий в глазах азарт мог дать какую- то надежду. Прожить ещё немного, например…
Что же они все задумали?
— Вы надоели, — холодный голос Алисы напугал сильнее, чем всё остальное, — до вечера будем препираться? Вот как это делается.
И прежде, чем Линда успела что- то произнести или хотя бы понять, всё тело охватило оранжевое пламя.
Она перестала что- либо чувствовать. Страх, волнение, горе после смерти подруг… вообще ничего.
Осталась только боль. Боль, подобную которой Тиль раньше не могла даже представить.
Одежда мигом превратилась в пылающие тряпки. Что- то, кажется, расплавилось и прилипло к пузырящейся коже. Будто всё тело стало единственным нервом, через который пропустили миллионы вольт.
Она не могла кричать: горящие связки не слушались.
Она не могла дёргаться в предсмертной агонии: мышцы, сократившиеся против воли, больше не были частью организма.
Она не могла даже дышать: лёгкие не принимали в себя воздух.
Последнее, что увидели глаза девушки, — лицо Нильсона. Его лицо и его взгляд, скованные мукой.
Девушка в страхе распахнула глаза.
Кислорода не хватало: грудь Линды тяжело вздымалась, но его все равно не хватало.
Постепенно дыхание успокоилось. Стук сердца сбавил бешеный темп.
Единицы во всем мире имели возможность помнить свою собственную смерть. Но, кажется, только она помнила так детально. И дело не в чёрном забытьи, которое наступило под конец.