знал личные его качества. Для него было очевидно, что создание сильных государств вовсе не входило в планы императора французов, и если он желал, чтобы образовалось Скандинавское государство из Швеции, Дании и Норвегии, то этой маской прикрывалось иное намерение, а именно — присоединить собственно Швецию к союзной Наполеону Дании, уже владевшей Норвегией.
При этом Бернадот, естественно, понимал, что Швеция нуждается в помощи такой великой державы, как Россия, и что Дания находится в полной зависимости от властолюбивого Наполеона. А вот желать Швеции потери государственной самостоятельности он никак не мог.
Наполеон, полагая, что Швеция у него уже в кармане, и что как только он начнет войну с Россией, шведская 45-тысячная армия высадится на восточном берегу Финского залива и займет Петербург, со спокойной совестью «отпустил» Бернадота в Швецию. Перед отъездом кандидат в короли попросил императора в счет компенсации за потерянную Финляндию отдать Швеции Норвегию. Наполеон, не подозревая никакого подвоха, великодушно пообещал поддержать эту просьбу. Вышеизложенное, несомненно, свидетельствует о том, что князь Понтекорво (Бернадот владел этим титулом с 1806 по 1810 гг. — Авт.) отнесся к своей миссии с присущей ему основательностью, и что в голове его уже созрела вполне определенная программа действий, одним из пунктов которой, в частности, была компенсация территориальных потерь Швеции за счет Дании, то есть присоединение Норвегии.
Борис ГРИГОРЬЕВ
«Бернадот»
С другой стороны, «покровительство» Наполеона всегда было связано с унижениями со стороны Франции, и это давало Бернадоту возможность окончательно увлечь за собой общественное мнение страны. Если бы на престоле Швеции он оставался простым подручным Наполеона и послушно исполнял бы все его желания, то довел бы страну до разорения и гибели, вызвав возмущение, жертвой которого сам первый и сделался бы.
Едва ли можно сомневаться в искренности политических убеждений, выраженных Бернадотом Чернышеву. Но в то время он еще считал возможным, при угрожавшем разрыве между Россией и Францией, сохранить нейтралитет Швеции. Поэтому он постоянно повторял Чернышеву, что для Швеции необходимы мир и спокойствие. И если он не заводил с ним речи о Норвегии, то лишь потому, что хорошо знал, что Петербургскому кабинету известно это условие, которое могло заставить шведов забыть о потери Финляндии, укрепить союз с Россией и упрочить его будущую династию на шведском престоле [кстати, нынешний король Швеции Карл XVI Густав, правящий с 1973 года, — это тоже Бернадот, и эта династия восседает на троне дольше всех прочих королевских родов Швеции, и конца-краю их правлению не предвидится. — Авт.].
Также стоит отметить, что барон Алкье был человеком заносчивым и легкомысленным, и Наполеон сам постоянно был вынужден сдерживать его неумеренность (в конце концов, в октябре 1811 года Наполеон даже заменил этого своего неугомонного агента).
Историк Альбер Вандаль пишет о бароне Алкье так:
«К несчастью, как бывший член Конвента, где он подавал голос за самые гнусные меры, он сохранил от своего якобинского прошлого оттенок резкости и нетерпимости. Он был груб в обращении, обладал полным отсутствием такта и в придачу ко всему этому сохранил замашки члена народного Конвента. Вместе с тем дурно сложившаяся семейная жизнь и незаконная семья, которую он привез из Неаполя в Стокгольм, не позволили ему бывать в свете, где по своему положению он должен был играть выдающуюся роль. Это ложное положение, причинявшее ему немало страданий, делало его еще более желчным и раздражительным. Из-под вышитого мундира дипломата в нем проглядывал характерный, своенравный революционер, и, что еще хуже — революционер ожесточенный. Его слова дышали надменностью, язвительностью и задором; он только тем и занимался, что бранил правительство и страну, при которых состоял представителем».
Поясним сказанное. Шарль-Жан-Мари Алкье в марте 1789 года был избран депутатом Генеральных штатов, а потом был председателем уголовного суда департамента Сены-и-Уазы. В июле 1790 года он стал секретарем Учредительного собрания, а в сентябре 1792 года — членом Конвента от департамента Сены-и-Уазы. В процессе над королем Людовиком XVI он голосовал за смертную казнь. Что же касается его личной жизни, то он был женат на Франсуазе Жильбер и имел от нее несколько детей, но в 1802 году он познакомился в Неаполе, где находился в служебной командировке, со вдовой Антуанеттой Дювосэ, которая стала его «спутницей жизни» и родила ему сына Шарля.
Отметим, что во время пребывания в Стокгольме Чернышев (так как Россия находилась еще в союзе с Францией) просто обязан был посетить французского посланника. В первый день своего приезда он поехал к нему вместе с генералом Сухтеленом, но не застал барона Алкье дома. Отплачивая за посещение посещением, барон также не застал Чернышева дома. И только через несколько дней, на обеде, который генерал Сухтелен давал дипломатическим чинам, они познакомились друг с другом.
Наговорив Чернышеву множество любезностей, барон Алкье отвел его в сторону и объяснил, что его приезд в Стокгольм будет весьма приятен французскому правительству, потому что служит новым доказательством со стороны императора Александра дружеского расположения к Франции и желания, которое он всегда выражал, действовать заодно с ней. В виду этого представители обеих держав должны быть проникнуты взаимным доверием в своих действиях, и потому он считает нужным сообщить, что Швеция ведет себя чрезвычайно дурно в отношении как к внутреннему управлению, так и к внешним сношениям. Якобы Бернадот принял совершенно ложное направление и ведет себя неприлично, позволяя себе такие выходки против Наполеона, которые могут его оскорбить. В этом отношении он доходит даже до смешного, угрожая, что должен будет предаться совершенно в руки России,