Первые кабинеты, получившие официальный статус таких помещений, возникли в эпоху Возрождения в домах состоятельной итальянской знати и носили название «студиолло», что в буквальном переводе означает комната для занятий.
В России «кабинет», как уединённое и тихое помещение для творческой деятельности, работы с бумагами, обставленное специальной мебелью появилось только в тысячу семьсот пятом году.
— Хорошо, пойдёмте в кабинет, — соглашается на разговор Фернандо, не показывая, что слово ему не знакомо. Я с облегчением перевожу дух. — Я так понимаю, что пока я не соглашусь, вы не отступитесь.
Я киваю, а он демонстративно закатывает глаза.
— Фернандо, нельзя сосредотачиваться только на одной деятельности, — по пути в кабинет, куда я иду вслед за управляющим, разглагольствую я. — Мы выращиваем только сахарный тростник и на двух заводах перерабатываем его в сахар. Это перспективно, я не спорю.
— Вы хотите добавить, что существует «но», — распахивая передо мной дверь комнаты, произносит управляющий.
— Да, и я сейчас тебе расскажу о своих планах, — говорю я, оглядывая большое светлое помещение с одним окном и тёмными бархатными тёмно-зелёными шторами.
Недалеко от окна находится письменный стол с двумя тумбами. В нижней части стола, прямо под прямоугольной столешницей ниша с ящиками для хранения бумаг, которые располагаются по сторонам. Вместо стула, небольшое удобное кресло.
Большой книжный шкаф со стеклянными дверцами в верхней части и слепыми створками в нижней. Меня удивило, что такой шкаф и стол находятся здесь. По идее они появились только в начале восемнадцатого века. И снова прав Егорушкин, жизнь отличается от учебников истории.
Я занимаю место за столом, а управляющему показываю на одно из кресел напротив.
— Это «но», Фернандо заключается в том, что рано или поздно наступает пресыщение, то есть продукта создают больше, чем его потребляют, — разъясняю ему я. — И тогда те фазенды, которые производят лишь один сахар, разорятся.
— Такого не может быть, — упрямится управляющий. — Вам-то откуда знать.
Да, объяснить, откуда я знаю экономику, будет сложно, да и не нужно.
— Я воспитывалась в монастыре, — выдаю я, — и много читала книг из монастырской библиотеки.
Удостаиваюсь уважительного взгляда управляющего.
— Поэтому я заручилась поддержкой Мигеля для того, чтобы выращивать на плантациях ещё что-то, кроме сахарного тростника, — уверенно произношу я, забыв добавить, что муж не счёл моё желание серьёзным.
Что ж придётся доказывать им всем, что я чего-то стою.
— Нам нужно много рабов, Фернандо, — говорю я, — будем ещё и овощи выращивать.
— Много это сколько? — Задаёт резонный вопрос управляющий.
Я знаю, что в современном мире на высокогорьях для выращивания кофе и ручной сборки используется труд около двух тысяч рабочих.
У меня ещё нет столько деревьев, думаю, что для начала ста рабов хватит.
— Я думаю, что двести человек мне хватит, — говорю я Фернандо. Если я его правильно поняла, то он постарается снизить количество рабов вдвое. — Только мне нужны умные рабы. Их нужно обучить, как правильно обрезать деревья, собирать ягоды кофе, как сушить, как добывать зёрна.
— Я могу дать только сто человек, — оправдывает мои ожидания управляющий.
— Пятьдесят мужчин, пятьдесят женщин и по пятьдесят подростков и детей, — выдвигаю встречное предложение я.
Дети мне очень нужны. Только они могут найти нужные мне деревья.
— Можешь выделить мне пятьдесят семей и забудем об этом, — продолжаю я.
— Хорошо, — нехотя соглашается управляющий, — но и вы должны мне помочь, найти того, кто пытался вас убить.
Глава 28
Что ж, придётся рассказать ему о подслушанном разговоре и драке. Иначе Фернандо не отстанет, а так его энергия будет направлена на поиски Педро Верейро.
— Я тебе расскажу очень важную информацию, которую узнала случайно, но тебе будет нужно заняться моим вопросом по рабочим безотлагательно, — ставлю ему условия.
Управляющий, скрипя зубами, соглашается, а я рассказываю всё, что слышала и видела ночью.
— Дон Мигель знает? — Спрашивает меня Фернандо.
Я качаю головой, когда мне об этом было рассказывать? Мы были заняты совсем другим. Не до разговоров было, право слово.
— Это плохо, Мигелю нужно знать, — задумчиво произносит он, не заметив, что назвал хозяина по имени.
Стало быть, они больше, чем подчинённый – начальник, они друзья. Недаром именно Фернандо Мигель поручил заботу обо мне и плантации. Так доверять можно только самым близким и проверенным друзьям.
— Так говорите, что дон Смит отказался выполнять требования своего старого приятеля?
Я киваю, это же, очевидно, из моего рассказа.
— А вы уверены, что вас невозможно было увидеть? — Докапывается до меня Фернандо.
— Не могу быть в этом уверена. Знаю только, что я сидела за кустом рододендрона, — я встаю и иду к окну. — Вот, пожалуйста, та самая лавочки и куст.
Фернандо встаёт за моей спиной. Ему прекрасно видно. Но он чем-то недоволен. Я вижу это по отражению в окне.
— Если не возражаете, дона Тори, давайте-ка проверим сегодня ночью, было вас видно или нет, — предлагает управляющий.
— Я-то не против, но если будет лунная ночь, такая же, как и тогда, — говорю я. — Фернандо давай подберём нужные мне семьи.
— Я вас понял, хозяйка, я сам выберу и покажу вам, — нетерпеливо произносит управляющий. У него на лице написано, что он хочет улизнуть от меня, чтобы проверить информацию.
— Ступай, Фернандо и пришли мне дона Смита, — прошу его я.
На первой части фразы он оказывается возле двери, а на второй возвращается.
— Это ещё зачем? — Потеряв субординацию, он угрожающе нависает надо мной. — Что вы хотите ему сказать?
— Ну, естественно, начну сплетничать о покушении и о том, что он главный подозреваемый, — неудачно шучу я потому, что Фернандо мигом становится слишком опасным и мне даже страшно находиться с ним в одной комнате.
— Да, шучу я, — отодвигаясь от него испуганно произношу я. Он реально устрашающ. Он и так-то не белый, и пушистый, а сейчас и до конфуза со страха можно дойти. — Неужели ты подумал, что я действительно так поступлю. Я же себе не враг.
Фернандо заметно расслабляется, но всё же уточняет:
— Зачем вам тогда дон Смит?
Я тяжело вздыхаю, до каких пор будет продолжаться эта тирания? Постоянные отчёты меня напрягают.
— Я хочу поговорить о тех землях, на которых ты меня нашёл, мне нужна вся земля по руслу и течению ручья, — бодро докладываю я, только что не отдав по-военному честь. Свою-то девичью я пристроила в надёжные, но слишком далёкие руки.
— Мне остаться? — С надеждой спрашивает управляющий.
Поддержка не помешает, особенно если ничего не знаешь о географии этого чудесного места. Я киваю. Фернандо усаживается в то же кресло, откуда так резво кинулся на выход и зовёт служанку.
— Пригласи к нам дона Смита, — приказывает он. — И поскорее.
— Зачем вам эти земли?
— Они, может быть, уже наши, я же не видела документов на фазенду, — пытаюсь увильнуть от ответа.
— Но всё же? — Настаивает Фернандо.
— Я не скажу, как бы ты не просил, — уверенно отвечаю я, — Буду ответ держать только перед мужем.
— Жаль, что вы мне не доверяете, хозяйка, — в голосе Фернандо слышится сожаление.
— Прости, но было бы верхом глупости доверять человеку, которого совсем не знаешь, — твёрдым голосом привожу я аргументы в свою пользу. — Ты бы первый сказал, что я дура.
— Не сказал бы…
— Так, подумал, — перебиваю я его. — Давай не возвращаться больше к этому разговору. Я уже тебе кажется говорила, что доверие нужно заслужить, и не только тебе у меня, но и мне у тебя.
Фернандо удовлетворённо хмыкает. Я открываю было рот, что спросить, почему у него такая реакция, как дверь распахивается и к нам входит дон Смит.
— Тори, девочка моя, я только прилёг отдохнуть, как меня выдернули из постели по приказу этого мужлана, — с порога начинает скандалить поверенный. — Мигель обещал мне покой и достойные условия проживания.