Читать интересную книгу Лучше быть святым - Чингиз Абдуллаев

Неприятности начались почти сразу. Начальнику управления. ГАИ позвонил подполковник Корженевский, руководитель отдела, где работал Хрусталев. И хотя начальник ГАИ был генералом, а Корженевский всего-навсего подполковником, генерал чувствовал себя очень неуютно. Немного помогало и присутствие в кабинете другого генерала из ФСК. Корженевский кричал на генерала, требуя объяснить, как могли задержать его сотрудника, даже не спросив у них разрешения. Все объяснения он отвергал с ходу пока наконец трубку не взял Николай Аркадьевич. Он мог не бояться этого подполковника и теперь перевес был на его стороне. Внушительным голосом он потребовал прекратить истерику и грозно заявил, что сам дал разрешение на арест Хрусталева. Он так и сказал «на арест», окончательно выбивая почву из-под ног Корженевского. Тот как-то сразу сник, попросив только проинформировать свое начальство.

— Это ваше дело, подполковник, — жестко сказал на прощанье Николай Аркадьевич, положив трубку, — зажрались, — добавил он, обращаясь к генералу ГАИ. Тот сочувственно покивал. Он боялся особой инспекции больше всего на свете.

Врачи сообщили, что Хрусталев вполне транспортабелен и во время аварии почти не пострадал. Тогда обрадованный Николай Аркадьевич приказал привести офицера прямо в здание ГАИ, решив брать быка за рога. В случае раскрытия убийства Корина, да еще в течение суток, ему могли простить его провинционализм и недостаток умения в деле с Кориным. Раскрытие убийства одним ударом реабилитировало его, сделав настоящим профессионалом.

Хрусталева привезли перебинтованного, но все-таки уверенно стоявшего на ногах. Его провели прямо в кабинет начальника управления, и генерал ГАИ, вообще опасавшийся вмешиваться в игры ФСК, тем более связанные с особой инспекцией, попросил разрешения удалиться.

Николай Аркадьевич нетерпеливо мерил шагами большой кабинет начальника ГАИ. В приемной сидело несколько экспертов, уже давших свои заключения, Синицын, Русин, дежурный следователь, двое врачей, оперативники из МВД и ФСК. В комнате кроме генерала и Хрусталева была еще секретарша, стенографирующая их беседу.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Николай Аркадьевич демонстрируя правила хорошего тона.

— Спасибо, — измученно ответил Хрусталев, так и не понявший, почему его подняли с больничной койки и привезли прямо сюда, в кабинет начальника ГАИ.

— Вы были в автомобиле со своими знакомыми?

— Да. Мы отмечали день рождения моего друга.

— Где вы сидели?

— В «Метрополе», потом в «Арлекино», — Хрусталев называл самые фешенебельные места города. Он вдруг поморщился, — все-таки голова болит, — пробормотал он.

— Хорошо еще, что остались живы, — назидательно сказал генерал, — могло кончиться хуже.

— Моему начальству уже доложили об аварии?

— Конечно. Вы были абсолютно пьяны, — не удержался Николай Аркадьевич.

Хрусталев помрачнел. Он начал понимать, что от этого разговора ничего хорошего ждать не приходится.

— Вы сообщили им обо всем?

— Почти обо всем, — кивнул генерал, — кроме одного.

— Про девушек тоже сказали?

— Про все сказали, кроме вашего пистолета.

— Ах, этот, — засмеялся Хрусталев, — его я взял только вчера вечером. Он мне даже не был нужен. Просто положил в бардачок на всякий случай. Сейчас в городе такое творится, лучше иметь оружие при себе..

— А где ваше табельное оружие? Вам же разрешается его носить?

— Дома. Я стараюсь обходиться вообще без оружия.

— Тем не менее этот пистолет вы взяли?

— Взял, — весело, подтвердил Хрусталев, — слушайте, какое у вас звание?

— Я генерал, — важно ответил Николай Аркадьевич.

— Товарищ генерал, вам видимо не совсем правильно все объяснили, — почти ликуя, произнес Хрусталев, — и вы напрасно тратите свое время на мой допрос. Я вполне мог бы не отвечать вам. Я офицер особой инспекции.

— Это я знаю, — усмехнулся Николай Аркадьевич, — что же, в таком случае давайте знакомиться. Я действительно генерал, только не ГАИ, а Федеральной Службы Контрразведки России. Слышали про такую?

Хрусталев удивлено посмотрел на него.

— Конечно, но не понимаю, почему я вас так интересую?

— Нас интересует ваше оружие, — терпеливо напомнил Николай Аркадьевич.

— Господи, — Хрусталев схватился за голову, — я же объяснил, что это оружие случайно оказалось в машине. Слу-чай-но.

— Все правильно, — ответил генерал, — за исключением одного момента. Я не совсем понимаю, что такое «случайно». Он что, с неба свалился? Откуда вы его взяли?

— Мне его дали, — чуть поколебавшись ответил Хрусталев.

— Кто именно? — спросил генерал.

— Мой знакомый, — выдавил Хрусталев.

— Вы же офицер, — возмутился Николай Аркадьевич, — учитесь отвечать на вопросы четко и точно. Так кто дал вам этот пистолет?

— На конспиративной квартире, — чуть поколебавшись, ответил Хрусталев, — я встречался там с нашим агентом «Гвоздикой». Но тот почему-то не пришел на встречу. Вместо него приехал капитан Скосырев и передал мне это оружие.

— Он сказал, что оно в розыске?

— Конечно, нет, а оно действительно в розыске?

— Два дня назад из него был убит сотрудник ФСК, — Сухо сообщил генерал.

— Не может быть, — Хрусталев почувствовал, как кружится голова, — но мне ничего не сказали.

— Зачем вам передали оружие?

— Через два дня у нас предполагалась операция по изъятию наркотиков у… — Хрусталев все-таки заколебался, — … у некоторых работников МВД.

— Это мы еще уточним, — пообещал генерал, — сейчас мы поедем в Лефортово, и вы все напишете мне, как рассказали. Это единственный шанс. Иначе мы просто передадим ваше дело в прокуратуру, обвинив вас в смерти нашего сотрудника.

— Господи, как у меня болит голова, — он схватился за голову и вдруг вспомнив, спросил: — А как остальные. Они живы?

— Ваш товарищ погиб, его девушка тоже, — генерал старался говорить спокойным будничным тоном, более всего действующим на нервы Хрусталева, — ваша девушка кажется останется жива, но возможно будет инвалидом на всю жизнь. Повезло только вам одному.

— Видимо, я был сильно пьян, — смущенно кивнул Хрусталев, — и потому упал вниз первым. А вы еще меня подозреваете, — вдруг улыбнулся он. — Вот вам и мое алиби. Вчера я весь день пил, а позавчера уезжал в Орехово-Зуево. Меня там видели десятки людей. Они могут подтвердить.

— Не сомневаюсь, — мрачно ответил генерал, — но до этого городка не так далеко. Тем более с Курского вокзала, откуда идут поезда в этом направлении. Вы вполне могли совершить убийство, сесть в поезд и поехать добывать себе алиби.

— Вы что, правда не нашли тех, кто стрелял? — поинтересовался Хрусталев, — или просто морочите мне голову.

— Мы их нашли. Это чеченцы. Два брата. Но их застрелили еще вчера рано утром, бросив на дороге в автомобиле.

— У вас есть их фотографии?

— Конечно.

— Мне нужно их посмотреть. Агент «Гвоздика» тоже был чеченцем.

— В Лефортово вам привезут их фотографии, — вставая, сказал генерал, — я приеду к вам через два часа.

— Я арестован? — понял Хрусталев.

— Скорее задержаны. По подозрению в убийстве. Это даже не смешно. Просто я убежден, что с вашей помощью мы можем выйти на настоящих убийц. И это очень важно для всех нас.

IX

Когда раздался этот уверенный голос, она поняла, что все кончено. Увлеченные предстоящим актом совокупления все пятеро, даже «Карась», не заметили, как в квартиру бесшумно вошел Меджидов. Теперь в руках у него была «беретта», и Лена знала, что из пяти выстрелов он не промахнется ни разу. Видимо, это поняли и державшие ее ноги шестерки. Они испуганно замерли, не решаясь шевельнуться. Тип с лошадиными зубами так и остался стоять со спущенными брюками, а «Грива», державший ее руки, уже привязанные к верхним стульям, даже не подумал достать свое оружие. Только «Карась» метнул было взгляд на автомат, но понял, что тот слишком далеко. И сразу успокоился. Словно что-то решил для себя. Все замерли.

Ей вдруг стало стыдно. Стыдно не этих подонков, только что раздевавших ее и пытавшихся изнасиловать. Она стыдилась Меджидова, увидевшего ее в таком виде. Он, понимавший ее состояние, старался, по возможности, не смотреть на нее, находящуюся среди четырех других тел, за которыми он внимательно следил.

— Некрасиво, — убедительно сказал Меджидов, не опуская оружия — ты же «вор в законе», — обратился он к «Карасю», — а разрешаешь такие вещи. Очень некрасиво.

Он вдруг улыбнулся. И эта улыбка как-то сняла напряжение, словно все поняли, что он не будет стрелять. И заулыбались. Лошадиные зубы попытался поднять свои брюки, когда прозвучало два характерных щелчка. На «беретте» Меджидова уже был надет глушитель. Стоявшие у ее ног двое парней, так и не успевшие понять, что произошло, рухнули на пол с простреленными головами. Меджидов был лучшим снайпером группы. Он стрелял точно в лоб. «Грива» от страха икнул. Лошадиные зубы даже не пытался больше поднять свои брюки. Только «Карась» отвернулся.