смогла подняться на свой этаж.
Все это я узнал, лишь спустя час. После того, как нервно вдавливая педаль газа, гнал по оживленному шоссе. Сжимал руль до онемения в пальцах. И тысячу раз набирал ее номер. Вся тысяча раз осталась без ответа, поселив неудержимый страх.
Я пулей влетел на парковку возле ее дома. Бросил машину, не потрудившись заглушить мотор. Ворвался в подъезд и нос к носу, столкнулся с какой-то женщиной. Она сразу проявила ко мне интерес.
— А Вы к кому? — практически преградила мне путь.
— Князева Богдана, — отчеканил я и попытался обойти незнакомку. Безрезультатно.
— Ее нет, за ней скорая приехала, — отозвалась женщина. — Бедняжка, совсем немного не доходила.
— В какой роддом, Вы знаете? Я не могу до нее дозвониться…
— Телефон она наверное, в сумке оставила. Сумка у меня… Подождите! — взгляд незнакомки, вдруг стал изучающим. — А Вы ей кто?
Она подошла так близко, что почти клюнула носом в мое плечо. Выставила руки в бока, проявляя настороженность.
— Бедная девочка всю беременность одна едва справлялась. Жила без единой родной души рядом. А теперь смотри, как все забегали.
Смысл брошенной фразы до меня дошел не сразу. Сначала во мне взыграло самолюбие и я не был намерен оправдываться перед незнакомкой. Уже отступил по лестнице вниз, так и не достигнув нужного этажа. А потом замер как вкопанный.
Она сказала «все забегали»…
Медленно развернулся, метнул взгляд вверх на лестницу. Женщина стояла все там же.
— Кто-то еще интересовался Даной? — вопрос получилось задать почти шепотом. Горло сдавило нервным спазмом.
— Да, интересовался, — фыркнула она. — Отец ребенка пожаловал!
Пульс, как отбойный молоток, стучал в висках. Страх сжал горло, словно удавка. Больше всего на свете, я боялся потерять Богдану, ту которую с таким трудом нашел. Я не мог просто так сдаться.
Был абсолютно уверен, что если Давид нашел ее, то очень скоро станет и известно о нашем с ним родстве. Тот просто не смолчит, намеренно все испортит.
Я должен был сказать Дане сам… Когда-нибудь. Дождавшись удобного случая или ее бескрайней любви.
Черт, слепой любви. Когда ей было бы все равно, кто мой брат. Когда она доверяла бы мне, как себе.
И без того неидеальный план пошел прахом. А все потому что настоящие чувства и ложь несовместимые вещи.
Сжав руль, выжимал все мощи из тачки, продолжая корить себя. В каком Дана роддоме, узнал сам. Ее соседка мне ничего не сказала, а я так опешил от известия о Давиде, что не стал настаивать. Просто покинул подъезд, сел в машину, собрал все мысли воедино, а потом принялся за дело.
Настойчиво звонил во все приемные покои, пока не добился главного. Теперь я знал, в какой роддом ее увезла машина скорой помощи, но понять в каком состоянии она пребывала, мне не удалось. И был ли с ней кто-нибудь рядом, я тоже не выяснил.
Спустя двадцать минут, прибыл на место. Вышел из машины, быстро окинул взглядом неприметное серое здание, в сердцах чертыхнувшись.
Она должна была рожать не здесь. В нормальной клинике, под постоянным присмотром профессионалов, и со мной, черт возьми.
Да, я хотел быть на родах. Держать ее за руку. Шептать какие-нибудь приятные глупости и слова поддержки.
Но не всем мечтам суждено было сбыться…
Пройдя в приемный покой, поразился царящей там тишине. Помещение было абсолютно пустым. Нашел взглядом маленькое окно, заглянул внутрь, но там тоже было пусто. Нетерпеливо постучал по деревянной рамке окна. Через мгновение там показалась женщина.
— Меня интересует пациентка Князева Богдана Николаевна, — подавив панику, включил взрослого человека, а не напуганного юнца.
— Таких нет, — сразу отрезала женщина, даже не взглянув на списки.
— Вы уверены? — скрипнув зубами, выдавил спокойным тоном.
— Да, — хмыкнула женщина. — Больно уж имя красивое, запомнила бы.
— И все же посмотрите, — я практически вторгся в это окно, всем своим видом показывая нетерпение.
Женщина отпрянула, изменилась в лице, вероятно, испугавшись моей очевидной невменяемости, но все же выполнила просьбу. Бегло прошлась по спискам взглядом, потом пару раз щелкнула компьютерной мышкой и взглянула на монитор.
— Хм…
— Что значит ваше «хм»?
Боже, я терял терпение. Всегда собранный и спокойный Герман неизбежно терял почву из-под ног. От этого чувствовал себя почти на взводе.
— Да, ее к нам привозили, — немного смутившись ответила женщина. — Но ее муж категорически отказался от пребывания в нашем роддоме.
Муж… Отказался…
Слова просачивались в уши. Долетали до мозга. Но вызывали лишь отрицание.
Правда, больно ударила под дых, выбив весь воздух из легких.
— А письменный отказ? А документы, он хоть что-то вам показал… муж? — брезгливость растекалась во рту, и, я не мог заставить себя говорить тише.
— Уходите, или я вызову охрану!
Лишь когда я покинул приемный покой и сел в машину, буквально загнулся от понимания действительности.
Сжав затылок пальцами, уткнулся лбом в руль. Тело оцепенело. Каждая мышца стала натянутой струной.
Давид забрал ее из роддома и увез в неизвестном направлении. Это все, что прокручивалось в сознание, как пресловутая заезженная пластинка.
И теперь только Давид мог сказать мне, где она. Но я был почти уверен, что он не скажет.
Взяв телефон в руки, быстро нашел номер брата. Не задумываясь, позвонил и долго слушал гудки. В голове собирал воедино бессвязные мысли. Выстраивал наш будущий разговор, которому не суждено было состояться. Давид не взял трубку.
Черт…
Швырнул телефон на приборную панель, но он тут же ожил тихой вибрацией. С надеждой взглянул на экран, но звонил не Давид.
Это был врач Даны. Вероятно, хотел подтвердить наш сегодняшний прием, которому теперь тоже не суждено было состояться.
— Да, Сергей Анатольевич… Добрый день, — сухо поприветствовал врача, приняв вызов.
— Герман Адамович, — без приветствия обратился тот. — Что случилось с Богданой? Почему Вы не сообщили мне, что она рожает раньше срока? Вы же знаете, что ее сердце нуждается в наблюдении.