— Я не могу, — пошла она на хитрость. — Я не знаю, как это сделать.
Мёрт поскрежетал зубами.
— Но я всё же могу попытаться, — поправилась Юля.
— Ну, так давай!
Да, этому колдуну явно не хватало терпения. А мама говорила, что человек нетерпеливый, вспыльчивый может поторопиться и сделать глупость. Юля сокрушенно покачала головой. Пока что колдун, а не она, правит балом, и в руках его сила и власть над ней. Так что же делать? Жалко малыша, он-то здесь не причем, он случайно попался. Юлька могла бы сбежать, но без ншунёнка этого никак нельзя, ншунёнка не бросить. С колдунами не договориться. Значит, надо договариваться с аскеолом.
«Камешек, миленький, — беззвучно молила Юля, — ты, конечно, защищай меня, но дай, пожалуйста, этому злому колдуну перенести нас к замку Как-там-его, хорошо? Ради моего друга».
— Отлично! — уже в который раз за короткий промежуток времени вскричал Мёрт и резво схватил Юлю за руку. — Глиск, я не чувствую сопротивления!
Юля разинула рот. Неужели получилось? Камень выполнил её просьбу?
— Всё, чертим знак перемещения, — между тем рассуждал Мёрт. — Мы и так потеряли уйму времени. Уже ночь надвигается, не хотелось бы ходить по замку в темноте.
— А ншун? — робко осведомился его брат.
— Глиск, ты осёл. Ну, ладно, держи его, я сам начерчу…
Однако осуществить ему свою затею не удалось.
В один миг на защиту двоих попавших в беду детей — своего и пришлого — поднялись Хомячьи Холмы.
Только что это была мёртвая глухая пустыня — и вот она ожила и выплеснула из своего нутра песчаное воинство.
Пестрое, бело-рыже-черное воинство пушистых собратьев Ацо и Оцы.
Юля даже засомневалась, не спит ли она, поскольку только во сне она могла превратиться в дюймовочку, которая невероятным образом попала в водоворот разбушевавшегося хомячьего племени.
Безобидные существа точно озверели. Не щадя ни себя, ни пришельцев, они бросались на обоих колдунов.
Под натиском галдящего народца медленно отступал Мёрт. Он не ожидал, что похищение примет такой оборот, и даже сначала растерялся.
Чуть в стороне от брата руками и ногами оборонялся Глиск. Следует отметить, что руки его больше не держали ребёнка-заложника, Глиск выронил его, едва ншуны напали, и шустрый малыш моментально смешался с толпой разгневанных сородичей.
Откуда-то в руках Мёрта появился длинный черный посох.
— Ой, мамочка, что сейчас будет! — в нешуточном ужасе прошептала Юлька, памятуя о своих прежних встречах с колдунами. Наверняка этот посох был магическим.
Между тем, Мёрт произнес заклинание, закрыл глаза и ударил об землю посохом. Однако, чего он добивался этими действиями, знал только сам чародей. Ншуны остались невредимыми, и Мёрту пришлось использовать магический посох уже по другому назначению: он отбивался им от особо досаждающих пушистых человечков и отступал к Хаполову карону.
— Тьма поглоти эту паршивку, магия не работает! — крикнул Мёрт брату, сбрасывая с плеч белого ншуна, исхитрившегося забраться по спине колдуна и вцепиться в его горло чересчур острыми коготками.
— Мама! — завопил Глиск. — Что же делать⁈
— Уходим, идиот!
— А девчонка? — растерялся Глиск, беспомощно прикрывая голову руками, впрочем, без особого успеха.
Мёрт не ответил. Только оскалился и бросился бежать. Облепившие его аборигены попадали на песок. Глиск увидел, что брат его бросил, и рванул следом, едва не растянувшись на песке.
* * *
Ншуны медленно остывали.
Бегство ненавистных чаровников не сильно огорчило обитателей Хомячьих Холмов, и преследовать их никто не пытался. Ншуны не любили воевать, и когда опасность отступала, они забывали о ней.
Так было бы и теперь. Однако они заметили странную темноволосую девочку, подозрительно похожую на чаровницу. Ярость вновь колыхнула пушистую толпу. И Юля не успела опомниться, как снова оказалась пленницей. Ншуны обошлись с возможной чаровницей ещё хорошо — они не причинили ей зла. И теперь Юля, связанная и затолканная в какой-то необжитый карон, ждала своей участи.
Ждала и размышляла. Было бы неправильным, чтобы она пострадала от тех, кто спас её от магиргов. Но как им доказать, что она-то хорошая, она не магирг. Может, ншунята помогут?
Посидев ещё немного, в темноте, в пропахшей песком и сухостью норе, девочка засомневалась. Неужели Ацо и Оца оставят её в беде?
Они не оставили. Когда Юля уже хотела расплакаться от несправедливости и отчаяния, ншунята появились в кароне.
Пока Ацо зубами освобождал Юлю от пут, Оца деловито вводила её в курс дела.
— Они там собор пом’естный собрали. Мы им сказали, шо ты н’е чаровн’ица, так они хотят убед’иться сами.
— Кто они? — спросила Юля, двигая затекшими руками.
— Старцы. Он’и у нас врод’е как наша власть, — путано пояснила Оца. — Но ты н’е бояйся.
— А что будет, если они не поверят?
Непоседа театрально закатила глаза, что, по-видимому, заменяло у нее пожатие плечами.
— Ну, ты как мал’енькая. Давай ид’ем, они ждать н’е будут.
Снабдив Юлю, таким образом, необходимой, по её мнению, информацией, Непоседа бесцеремонно вытолкала девочку из карона.
Снаружи окончательно стемнело. На чёрное небо величаво выползла огромная серебристая луна, которую в Валлее красиво называли Инрис, своим призрачным светом превращая пустыню в какую-то загадочную чужую планету.
Старцев было шестеро. Они сидели полукругом прямо на песке. Трое совершенно седые, один, крайний справа — пепельно-серый, еще двое пятнистые, черные с белыми вкраплениями. Что у них было одинакового — это красивые украшения из разноцветных камешков — длинные ожерелья и браслеты на безволосых запястьях.
Все шестеро молча и бесстрастно рассматривали девочку. Юля не понимала, зачем её позвали сюда. Ншуны продолжали молчать, а Юля не хотела заговаривать первой, хоть и понимала, что стоять немым истуканом невежливо.
Один из сидящих в центре нарушил тишину, но обратился он не к Юле.
— Кто из вас позвал ншунов, д’ети? — неожиданным басом спросил он у ншунят, скромненько топчущихся в сторонке. Они тут же подскочили к Юле.
— Эйто Оца позвала, — тоненько сообщил Ацо. Оца часто закивала.
Похоже, ответ старцам пришелся по душе. Серый ншун снова сказал:
— Ншунятко, подь-ка до старого Груша.
Оца нерешительно переступала с ноги на ногу, потом просеменила ближе к старцам. Остановилась.
— Ншунятко, ты отколь знаешься с эйтой н’еведомкой? — теперь старец глядел только на Оцу.
— А, эйто, я в древ’есный сруб ход’ила. Там она и была, — бойко отрапортовала Оскомина. — Вся св’язанная. Эйто её чаровн’ики так.
Груш чуточку помолчал.
— Баешь, вона н’е чаровн’ица?
— Ну-у, — заюлила Оца, покосившись на Юлю. — Чаровать она н’е чаровала.
— Она н’е чаровн’ица! — вмешался её братик. — Я ж баял, как чаровн’ики м’еня поймали.
— Хорошо, — сказал Груш и кивнул ншунятам, отпуская их. Теперь поманил к себе и Юлю. — Кто ты, деточка?
— Я Юля, — как можно вежливей отвечала девочка, приблизившись к ншуну. — А ты кто?
— Имя мое Гарний Груш, Юля. Вот скажи мне, Юля, ты ум’еешь чаровать?
— Я не магирг, если вы об этом. Армида говорит, что я тани. Так что колдовать я не умею.
— Тан’и? Тан’и? — зашуршали пушистые старцы. Груш угомонил их одним движением руки.
— Ншун’ятки сказали, шо с тобою были чаровн’ики, — продолжал он расспросы. — Кто они?
— Это очень нехорошие дяди, — старательно пояснила Юля. — Они хотят, чтобы я взяла для них какой-то шарик, и даже угрожали, что сделают Ацо больно. Они даже украли меня из Диамы, где мы живем с Алёнкой.
— Значит, они держали теб’я у себ’я нас’ильно? — уточнил Груш.
— Ну да.
— А где им’енно в Диаме вы жили?
— Да в замке, у Форитэль. Знаете её? Она Владычица ависов.
— Знач’ит, — чуть удивленно спросил ншун, — ты вид’ела вс’ех членов Сов’ета Восьм’ерых?
— Да, — закивала Юля. — Я видела даже вашего Цакру.