Но пассажирам никогда не понять этого, ведь они не знают причину ухода. И если капитан так решает, и ваш самолет из состояния снижения переходит в состояние набора высоты, то на это есть причина. И главная из них — ваша жизнь.
Самолет приземлился, Майя объявила пассажирам, что ждет их в терминале у выхода. В ее руках будет табличка «пассажиры «Charlemagne»», а возле здания — их будет ждать автобус. Сейчас был уже вечер, но для начала своей туристической программы перед тем, как приехать в отель, они должны посетить пару мест. Остальное было запланировано на завтра на ранее утро.
— Если кто-то из экипажа хочет присоединиться к нам, то мы будем рады.
Адель почувствовала на себе взгляд Саманьи, которая расстегнула ремень безопасности, готовая уже встать, чтобы сдерживать выбегающих из самолета пассажиров:
— Ты хочешь глянуть на Осло?
Адель пожала плечами, но мотнула головой. Надо убрать салон, доехать до гостиницы, поужинать и лечь спать до позднего утра. Потом позавтракать, приехать в аэропорт заранее, чтобы еще раз взглянуть на салон и начинать принимать пассажиров. Нет, пока хотелось отдыха и быть ответственной:
— Я слышала, что в Осло все очень дорого и особо смотреть не на что. Норвегия красива, но не в Осло. А вот Исландию я, пожалуй, не пропущу.
— Ты права! Лучше собраться всем экипажем за одним столом и поделиться первыми впечатлениями.
— Точно, — согласилась Адель, — так и сделаем.
Они вышли в салон, готовые сдерживать неугомонных пассажиров, но пришли в ужас: те сидели неподвижно, каждый на своем месте. Адель не поверила своим глазам: никто не ломился в проходе, не вытаскивал свои вещи с верхних полок. Чудо какое-то! Все же в классе выше рангом более воспитанные люди. Либо им просто удобно сидеть в своих кабинах.
Переглянувшись с Саманьей, они стояли в своих салонах в проходе и ждали, пока самолет встанет возле выхода, а Тора откроет дверь.
За двадцать минут все пассажиры покинули самолет, оставляя экипаж проверять салон. Дверь в кабину к пилотам была уже открыта, но все были заняты тем, что завершали свой рейс: пилоты заполняли журналы, а бортпроводники ходили по проходу, заглядывали в кабинки и убирали мусор. Кстати, мусора тоже было немного.
— Дьявол! — взвыла Саманья, привлекая к себе внимание, — шавка сделала грязное дело!
— Какое? — Обомлела Тора, уже боясь представить это дело.
— Рассыпала корм!
Тора выдохнула и недовольно взглянула на стюардессу:
— Убери и скажи спасибо за то, что он не влажный.
— Спасибо, — после нескольких секунд молчания ответила Саманья, — я не устраивалась убирать за собаками.
— Давай я уберу, — предложил Кевин, и услышав это предложение, Саманья пять раз кивнула, — за десять евро.
После этих слов, она стукнула его по руке и недовольно что-то пробурчала. Ей пришлось самой все убирать.
В кабинках пассажиров Адель было относительно чисто. Особенно в кабинке мужчины арабской внешности. Но два часа полета — слишком мало, чтобы намусорить. Хотя... в ее практике было такое, что за час полета можно было вызывать бригаду уборщиков.
— Капитану не говорите про собаку, — взмолилась Тора, увидев, как из кабины выходят пилоты, — я сама с ним поговорю, но позже.
— Пусть лучше эта вертихвостка Майя ему скажет, — Поправила очки на переносице Эмма и все молча устремили взгляды на нее. Она замечала многое, надо было привыкать. Адель даже задумалась, нахмурившись. Она подумала о Марко, о том, что иногда их разговоры друг с другом были наедине. Было ли это заметно другим? Возможно, нет, но вот Эмме, скорее, да.
Марко и Ханс выкатили свои чемоданы, что-то бурно обсуждая, но увидев собрание из бортпроводников, тут же замолчали. Первым начал разговор Марко:
— Как прошла смена?
— Отлично, — тут же начала говорить Тора, — пассажиры все разные, кто-то с причудами, но в целом, мы видали и хуже.
— А меня все устраивает, — закивала Арани, поправляя шапочку, — в моем салоне все идеально.
Саманья не выдержала, чтобы не прокомментировать такое:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Потому что в нем летят парочка богатеньких холостяков?
Та одарила ее гневным взглядом, но промолчала, а вот все остальные засмеялись.
— А в моем салоне летит самый толстый мужчина, — произнес Кевин и Адель его перебила:
— Я видела, он сейчас застрял у меня в проходе при выходе из самолета, Саманья толкала с другой стороны.
Марко смотрел на них и улыбался: обсуждают пассажиров, насмехаются, при этом выглядят милыми и все равно заботливыми. Наверняка, весь месяц они будут рассказывать ему за ужином байки из полета.
— Мне иногда жаль, что я не вижу пассажиров...
— Поверь, там не на что смотреть, — успокоила его Тора, — мы будем тебе рассказывать.
А вот второй пилот Ханс был очень рад, что его вид во время полета — это небо и небо. На людей он насмотрится по прилете в аэропорте.
— Хорошо, — кивнул Марко, — завтра вылет в 17 часов, сегодня еще есть время погулять, кто хочет. Но сначала поедем в гостиницу и устроимся. А дальше — ваше личное время.
Он перевел взгляд на Адель, и она тут же принялась искать свои вещи. Прошла мимо него, боясь задеть, но ярко ощущая запах пачули и ананаса. Ей срочно надо было в парфюмерный магазин «Дьюти фри». Или стоп! Зачем теперь ей магазин? Ведь запах из рейса в рейс всегда будет рядом.
Она схватила свой чемодан из специального отсека и это получилось нервно. Да, нервно! Потому что свободное время ее нервировало больше, чем время в полете.
Как протерпеть встречи с Марко несколько недель?
Экипаж одновременно покинул самолет, направляясь по телетрапу в терминал аэропорта. Адель старалась затеряться среди девяти человек, быть подальше от Марко, но иногда это получалось плохо — они сталкивались в дверях, на эскалаторе, везде, где только было возможно.
— Ты была когда-нибудь в Осло? — Спросил Марко при одной такой случайной встрече.
— Нет. Плохо это или хорошо — не знаю, но слышала, здесь холодно.
— Это никак, — улыбнулся он и посмотрел в ее глаза, — ты ничего не потеряла. У них, кстати, много странных памятников...
Его прервал зазвонивший телефон, Марко достал его, чуть-чуть притормаживая. Звонила Патриция, она как чувствовала, что именно в этот момент он хотел стереть с лица земли вообще всех в округе.
Экипаж уже почти вышел из зала прилета к центральному выходу, Адель зачем-то сбавила шаг. Но это было рефлексом на то, что его сбавил Марко. Она не желала продолжать разговор, который вел к одному — к прогулке по Осло.
— Алло, — Марко начал говорить первым, но говорить совсем не хотелось. Сейчас он ей скажет, что перезвонит.
— Марко, посмотри вправо вниз, — произнесла она, — мы с Фаби так соскучились, что решили увидеть тебя.
Он не сразу понял, что происходит, но машинально подошел к поручням и выглянул вниз со второго этажа. Внизу стояли встречающие и среди этой толпы он увидел, как ему машет дочь. Фаби улыбалась и кричала «папочка», а Патриция присела к ней на корточки, что-то ей говорила и тоже махала ладонью.
Черт, он был рад видеть Фаби — это определенно точно. Но Патриция здесь явно не просто так. Но это намек Вселенной, что нельзя совершать ошибки.
Он тоже помахал им:
— Я сейчас спущусь, мы как раз поедем в гостиницу.
Он отошел от перил, улыбаясь и тут же встретился со взглядом Адель. Она видела все, сразу поняла, что девочка, которая махала ему — его дочь. Вдалеке она плохо рассмотрела Патрицию, но вдруг резко стало дурно, воздуха перестало хватать, и она расслабила узел на платке, а потом вообще его стянула. Отвернулась от Марко и пошла быстрым шагом за своим экипажем. Они уже спускались по лестнице как раз к тому месту, где сейчас произойдет встреча, которую Адель не хотела бы, но ее не избежать. Сейчас она увидит глаза женщины, которая в жизни Марко значит больше чем она. И его дочь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ее начало знобить, когда она спускалась по лестнице. Марко шел следом. Адель не знала, что ощущал он — радость или неудобство. Но она не стала оборачиваться, следуя за Саманьей, ступая на последнюю ступень...