Читать интересную книгу По эскалатору вниз - Ханс-Георг Ноак

Господин Катц встал, открыл дверь в соседнюю комнату, кивком подсказал Йогену, что надо проводить маму, и закрыл за ними дверь.

Они стояли друг против друга, не зная, как себя вести, с чего начать разговор. Наконец мать села, поставила хозяйственную сумку на стол и принялась ее распаковывать.

— Я тут тебе кое-что принесла, Йоген.

Йоген с интересом наблюдал, как на столе росла гора из отборных деликатесов, но боялся хоть намеком выдать свою радость или благодарность.

— Ага, спасибо. Вообще-то у нас тут есть все, что нужно.

Мама подвинула ему второй стул.

— Я рада, что ты всем обеспечен.

«И как у нее только язык повернулся! Чем я тут могу быть обеспечен?»

— Значит, тебе здесь нравится?

— Даже очень. В нашей группе ребята — один другого лучше. Взять хотя бы Свена, моего друга. И Шмель, то есть господин Шаумель, он для нас просто как отец родной. И медсестра меня любит, и я ее тоже.

Мать видела по сыну, что он врал. Выражение его лица противоречило сказанному.

— Значит, по дому ты совсем не скучаешь?

— Скучаю по дому? — Йоген скривил рот. — С какой стати? Тут гораздо лучше. Всегда в большом коллективе, это все равно что у тебя вагон братьев. Ну, а дома-то у меня никого.

По тому, как это говорилось, было совершенно ясно: каждое слово направлено на то, чтобы причинить ей боль, и она правильно все истолковала, но для себя решила доверять не выражению глаз, а словам. Это облегчало ей задачу — сказать сыну то, с чем она сюда приехала.

— А воспитатели довольны тобой?

— Ты же слышала, что сказал Кот. Они мной очень довольны. Здесь ко мне никто не придирается. А в школе я первый ученик.

— Вот видишь, — сказала мама, — выходит, я правильно сделала, что отдала тебя сюда. Ты катился вниз, дальше так продолжаться не могло. Что бы тогда из тебя вышло? А здесь ты как бы начнешь новую жизнь и станешь человеком. Мне бы очень хотелось гордиться тобой, Йоген. Ведь ты у меня один. Знаю, ты это не сразу понял. На это и нельзя рассчитывать. Но придет день, когда ты, наконец, поймешь, что я была права, и еще скажешь мне спасибо. Я в этом уверена.

— Даже большое спасибо, — сказал Йоген, кивая головой. — Лучше и быть не могло.

Мать чувствовала, что теряет уверенность.

— Вообще-то сегодня не родительский день, но у меня все никак не получалось отпроситься, а господин Катц не возражал, чтобы я пришла сегодня. Мне надо с тобой кое-что обсудить, Йоген.

— Правда?

— Видишь ли, Йоген, ты ведь знаком с Альбертом… то есть с господином Мёллером. Он славный и добросовестный человек, и у него надежное дело, в котором я теперь тоже не чужая. А я так долго была одна. И мы подумали… Словом, мы пришли к мысли, что нам надо пожениться.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, он только сказал:

— Сердечно поздравляю.

Мама заговорила торопливо и запальчиво:

— Я знаю, ты не очень симпатизируешь господину Мёллеру. Но это все потому, что ты его по-настоящему не знаешь. На самом деле он прекрасный человек, Йоген, и совсем не такой, как твой отец. Со временем вы лучше узнаете друг друга и сумеете поладить, в этом я абсолютно уверена. Ты не должен думать, будто господин Мёллер что-то против тебя имеет. Ровным счетом ничего. Его волнует твое будущее, Йоген. Признаться, он тебя даже любит. Он сам мне это сказал. Но всему свое время, и вот когда он станет твоим отчимом…

— Когда же вы хотите пожениться?

— Через две недели.

— Так быстро?

— Раз уж мы решили… Через две недели устроим девичник, а на другой день, в субботу, свадьба. Довольно пышная — у деловых людей так принято. Я и пришла, чтобы передать тебе привет от господина Мёллера, он очень рад, что ты будешь с нами. Я уже с господином Катцем все обговорила. Через две недели, день в день, ты сможешь приехать домой и праздновать вместе со всеми.

— А остаться? — На мгновение Йоген раскрылся. В его глазах вспыхнула внезапная надежда.

Мать смотрела мимо него.

— Нет, остаться пока нельзя. Еще рано, Йоген. Ты же слышал, что сейчас сказал господин Катц. Еще несколько месяцев, от силы полгодика, потом можно будет подумать. И тогда… — Она помолчала, будто собираясь с духом, и продолжила уже решительнее и тверже: — Господин Мёллер считает, что нам не следует сразу же забирать тебя домой. Ради твоей же пользы. Собственно, он очень хотел бы взять тебя в ученики. Тем более, мы поженимся и рано или поздно нужен будет наследник… Но как он считает — еще не время. Слишком многие в нашем кругу знают, что с тобой произошло. И он не рискнет сейчас взять тебя в свой магазин. Начнутся разговоры, сам понимаешь. И потому он считает, что, как только ты отсюда выйдешь, он сразу устроит тебя к своему знакомому на место ученика. Там ты будешь в хороших руках. Это в нашем же городе, и ты сможешь жить либо у этого знакомого, либо, если захочешь, в общежитии. На выходные будешь приезжать к нам, а к тому времени, когда ты выучишься, вся эта история уже быльем порастет и мы спокойно заживем вместе. Сначала я была против. «Посуди, Альберт, — сказала я, — если мы его сейчас заберем домой, он уже будет не тот, что прежде, мы вместе сможем уделять ему куда больше внимания, чем я одна. Йоген ведь в принципе хороший мальчик, — сказала я. — С добрыми задатками, я это знаю». Но у Альберта свои соображения. Он должен подумать еще и о магазине, ничего тут не поделаешь. И когда он мне потом все спокойно разложил по полочкам, то знаешь, Йоген, я убедилась, что он прав, и согласилась с ним. Тебе, наверное, трудно так много сразу переварить, но придет время, и, я уверена, ты уразумеешь, что мы оба желали тебе лишь добра. В конце концов, я ведь твоя мать, а господин Мёллер тоже тебя любит.

— Да, да, пусть все так и будет, — сказал Йоген, перебрасывая с руки на руку взятую со стола пачку печенья.

— Я рада, что ты такой умница. А если ты в чем-нибудь будешь нуждаться, только сядь и напиши нам. Это и господин Мёллер просил тебе передать. Он же сразу предложил купить тебе к свадьбе новый костюм, чтобы ты выглядел как подобает, когда гости придут. Я уже договорилась с господином Катцем. Они возьмут это на себя. Тебя оденут с иголочки, а счета господин Катц потом пришлет нам.

— Очень мило.

Разговор, судя по всему, был исчерпан. Мать посмотрела на часы.

— Хочешь, чтобы я показал тебе наш дом? — спросил Йоген и похолодел при мысли, что мама вот-вот начнет прощаться.

— Мне очень жаль, Йоген, но сегодня, правда, не получится. Времени в обрез, потом надо еще кое-что купить по дороге и срочно ехать домой. Мы все в другой раз посмотрим. В следующий родительский день и отчим твой будет, и уж мы запасемся временем, идет?

— Можно и так, — согласился Йоген.

Мама полностью разгрузила свою хозяйственную сумку. Она предусмотрительно принесла пластиковый мешочек, куда Йоген постепенно переложил все гостинцы, — словом, сделано было все, чтобы оттянуть миг прощания.

— Ну, вот мне и пора, — сказала мама. — Ты не проводишь меня до ворот?

Рядом шли они весь длинный путь от административного корпуса мимо игровой и спортивной площадки, между двумя блоками, принадлежащими разным группам. Они больше не разговаривали, и Йоген в какой-то момент удивился, что мама не попросила о встрече со Шмелем, хотя это ей присоветовал господин Катц. Видимо, ей было не столь важно знать еще и мнение воспитателя, оно и к лучшему.

Ребята, игравшие в футбол, остановились и не спускали глаз с Йогена и его матери, оценивающими, жадными взглядами ощупывали пластиковую сумку, которую нес Йоген, вспоминали последний визит своих родителей или же думали о том, что их никогда никто не навещает.

— Привет, Йоген! — крикнул Свен и отпасовал мяч своим партнерам, выходя из игры.

— Это мой друг Свен, — сказал Йоген. — А это моя мама. Свен, ты не отнесешь эту сумку в комнату?

Свен взял протянутую сумку и ушел.

— Твой друг производит приятное впечатление, — заметила мама.

— Очень приятный парень, — заверил Йоген. — За ним, правда, несколько изнасилований, а вообще-то он тут один из самых приятных.

Вот они уже у ворот, мама остановилась в нерешительности, не зная, что бы еще сказать в эту минуту, но ничего в голову не приходило. Она протянула сыну руку:

— До свидания, мой мальчик. Будь умницей!

Йоген схватился за ее руку так, будто собирался сделать книксен, как маленький ребенок. Но потом вдруг приник к маме, обхватил ее, уткнулся головой в пальто и горячо зашептал:

— Мамочка, возьми меня с собой! Забери меня отсюда! Я тут долго не вынесу, мамочка! Пожалуйста! — Он не думал о том, что его могут видеть ребята из его группы, он не успел даже подумать, что стыдно вести себя так не по-мужски. Он только повторял: — Возьми меня с собой! Забери меня отсюда! Слова давались ему с большим трудом — приходилось пересиливать рыдания, потому что уже невозможно было сдерживать слезы и еще потому, что он заметил, как застыло мамино лицо после невольного сочувственного жеста, и понял: просить бессмысленно.