я совсем малышка. – Что у тебя?
Приближаюсь к ним и медленно обхожу две такие реальные фигуры. Осторожно касаюсь небольшой щетины отца, но ладонь проходит мимо, словно через плотную бумагу. Иллюзия, точнее лишь воспоминание – часть моего сознания. Во сне это нормально. Отец часто снится мне.
– Маленький цветок, – поправляет кудри отец. Он только недавно приехал, это видно по дорожному сюртуку.
– И что? – серьезно спросила у отца. – Как обучение будущего короля? Ты его видел?
Отец смеется, внимая моей детской серьезности.
– Видел, – кивает он, – но, малышка, он один из пяти мальчишек, которых я обучаю. Точно сказать, кто он, не могу, да и не спешу узнавать.
– Но почему? – удивляюсь. – Ты же его учитель… лучший специлист истории, архилогии…
Маленькая я еще плохо выговаривает сложные слова, но зато очень серьезно подходит к вопросу работы отца.
Папа порой очень долго отсутствовал, но он никогда не отмахивался, рассказывал мне, куда едет на самом деле, для чего, что будет изучать сам, или чему учить других.
Из всех домочадцев интересней всего было мне и Артуру. Артуру больше как мальчику, а я действительно хотела пойти по стопам отца. Кто бы еще дал…
Меня очень увлекало прошлое и устои нашего королевства, пусть небольшого, но с очень интересной историей. Ведь тут, в самом центре материка, сошлись два народа: севера и юга. Поэтому и обычаи у нас такие смешанные, а не как у всех – характеризуют сразу две противоположные культуры.
– Вырасту, – обратилась к отцу, – стану как ты и тозе буду королевских детей учить!
Я рассмеялась, сейчас уже учителем быть не хочу, но в детстве, как уже говорила, мечтала делать все то же, что и папа. Отец тоже рассмеялся, по-доброму, и ласково погладил по голове.
А потом вихрь, все меняется. Я вижу, как сижу, развалившись в кресле, смеюсь, смотрю на Анну, которая с пунцовым уже лицом пытается вышить на полотне какой-то новый заграничный узор. Все нити у нее перепутались, и она то и дело их дергает, чтобы выпутать.
Анна пыхтит и злится. Я уже подошла к роялю и помогаю Марте разобрать новую сонату. Точнее, для Марты она новая.
– О, Всевышний! Роза, мне лучше помоги! – нервно тянет Анна нитки.
– Пожалуй, нет, дорогая сестрица, – хохочу. Анна в прямом смысле уже язык вытаскивает; еще и Мурка – кошка прыгнула ей на руки, и там все развалилось: пяльцы разошлись, иглы попадали… – Не понимаю, Анна, зачем ты сказала Саманте, что уже давно обучена новой вышивке, и выполняешь ее практически с закрытыми глазами?
– Все ты понимаешь! – обиженно фыркнула сестра. – Видела бы ты ее воротник! Такая красота, и так хвасталась!
– Ну и что? – пожала я плечами.
Марта уткнулась в ноты, и казалось бы, совсем нас не слышала, но вдруг она протяжно вставила:
– Видела бы ты, как у Анны вытянулось лицо, когда она увидела на Саманте тот воротник, – я захихикала. Анна же сдула прядь волос со лба.
– Может, ты и права, – устало дернула плечом старшая сестра, и тут же бросила нити, – ладно.
Тут резко открылась дверь и вошла мама.
– Девочки, – подняла она радостно руку с конвертом. Вслед за ней вошел, не спеша, отец. Оба родителя пребывали в волнении, но отец был более спокоен, его настроение скорее было игривым.
– Не может быть! – тут же подскочила Анна. Я узнала в руке мамы королевский конверт. – Мама, наконец-то! Открывайте же.
Матушка торжественно раскрыла конверт, я же улыбнулась мягко – Анна так давно хотела на этот отбор, так готовилась. Поэтому я была рада, что сестра дождалась письма из королевского дворца. Марта с приходом родителей тоже встала и озадаченно смотрела на письмо.
– Могла бы ты подсказать, от кого ожидалось письмо? – шепнула она мне на ухо. Я улыбнулась младшей сестре, поправила ее прическу.
– Приглашение на отбор, – пояснила.
– Так… так, – читает глазами поспешно мама. – Вот: «Приглашаем леди Розалиу Иливинскую на первый этап отбора…»
Тишина. Мама тоже остановилась, поняв, что прозвучало имя дочери не старшей. Улыбка с лица меня той прежней слетает, я бледнею. Анна в шоке смотрит на родителей, перехватывает письмо. Отец хмурится, но после как-то, наоборот, словно расслабляется и внимательно смотрит на вторую дочь. И только Марта радостно спешит меня поздравить. Она, конечно, знает, что Анна готовилась к отбору, но в ее глазах ничего страшного не произошло.
На моем же лице, той меня, которая смотрит на эту картину со стороны, появляется грустная усмешка.
– Не понимаю! – злится Анна, и уже с отчаяньем: – Отец!
– Тише, Анна, – берет он письмо. – Не удивительно. Они составляют список особым методом, поэтому в письме могла оказаться даже Марта.
– Но, папа, – выдыхаю, – мне едва исполнилось восемнадцать.
– И что? – удивился он. Из всех нас отец был самым спокойным. – Ты уже совершеннолетняя, и не менее подходишь для отбора в королевы, чем Анна, а возможно, и более, раз королевский двор приглашает именно тебя.
– Но, папа! – возражает вновь Анна.
– Дорогая, – успокаивает ее мама, – возможно, они отбирают леди до двадцати лет.
– Постараюсь разузнать, – кивает отец, все еще глядя на письмо. – Дочка, не расстраивайся, ты в любом случае можешь поехать на смотрины… но я бы не рекомендовал этого делать, —отец нежно касается плеч старшей сестры, но та лишь нервно скидывает его руку и спешит удалиться.
Не люблю этот день, тогда наши отношения с Анной охладели.
Воспоминание вновь расплылось, и вот уже иная картина – я пришла к отцу в кабинет. Это было незадолго до его отъезда.
– Отец, прошу, не заставляйте меня, – обращаюсь с мольбой, – я хочу выучиться, и…
– Роза, – понимающе смотрит мне в глаза, – не могу точно сказать, почему выбрали тебя. Но знаешь, в моих глазах тебе больше подошло бы быть королевой…
Я нервно смеюсь.
– Папа. Это… абсурдно. И я до конца настоятельно буду вас с матушкой просить не отправлять меня на смотрины. Ведь это против воли моего сердца.
– Так! – уже строго говорит родитель, встает и подходит ко мне ближе. – Роза, ты ставишь меня в крайне неловкое положение. Меня хорошо знают во дворце. Что будет, когда они поймут, что моя дочь даже не соизволила приехать?! Дорогая, давай договоримся, ты поедешь на первый этап, и я не заставляю тебя участвовать в полном отборе. Прекрасно знаю, что ты хочешь учиться. Поэтому после смотрин, если тебе не понравится, сможешь вернуться домой, и в следующем же году будешь поступать в университет.
Я выдохнула…
– Хорошо, – киваю грустно, опустив голову, – прости…
– Посмотри на меня, – просит отец, и я, нехотя,