Где бы сейчас не носило хозяина дома, но я-то уж точно здесь не гостья, в отличие от всех присутствующих в столовой. Вижу, как мой брат лениво поворачивает голову в сторону неожиданного защитника. Не важно, что в данную минуту руководит Марком, но Котя — моя близкая подруга, и я не позволю её запугивать какому-то залётному серому козлу. Острым маникюром я ширяю ему в живот, отвлекая от Марка.
— Продолжаешь самоутверждаться за счёт маленьких и слабых, СИрОжа?
— А ты продолжаешь умничать, малявка? — осклабился братец.
— О, рядом с тобой это совсем несложно, старшенький, — я с вызовом смотрю в потемневшие злые глаза моего лютого врага, но не ощущаю прежнего страха. И это осознание невероятно бодрит и добавляет мне дерзости.
— Какие-то проблемы? — за моей спиной раздаётся папин голос.
Хотя я была бы не против ещё немного пободаться с Серым, мне приятно наблюдать его невольную реакцию на папино появление — это трепет молодого щенка перед альфа-самцом. И каким бы самоуверенным не пытался выглядеть мой брат, он никогда не смел огрызаться и перечить своему отцу.
Мой папа на всех так действует, и я рада, что его сыну тоже приходится прогибаться, зарабатывая расположение.
— Да какие проблемы, пап? Я удивлён — не ожидал, что наша малышка так выросла. Бомба! А ты, похоже, и не собирался мне сообщать о возвращении сестрёнки?
Пожилая самка шакала тебе сестрёнка!
Папа бросает на него предупреждающий взгляд и подталкивает нас с Котей к столу.
— Так, вперёд, птички, за стол. Екатерина, ты чего такая невесёлая?
— Я? — Котя нервно хохотнула. — Это от голода, Тимур Альбертович, а вообще мне очень хорошо у вас.
От меня не укрылось, как переглянулись между собой Львовичи, и в поддержку Коти я добавила:
— Я тоже жутко голодная, сейчас мы с Катюшей подкрепимся и развеселимся.
А что? У нас здесь поздние домашние посиделки, а не светский раут.
Марк снова удивил — галантно отодвинул для меня стул и даже хотел поухаживать за Котей. Но это он погорячился. Пребывая в растрёпанных чувствах, Катюха даже не заметила стараний Львовича. Едва она дорвалась до столовых приборов — выстроила в своей тарелке внушительную пирамиду, смешав все блюда, на которые упал её голодный взгляд, и молча принялась за еду.
Явно у моей Коти стресс, и я последний человек, который станет напоминать ей о столовом этикете. И плевать на недоумение в глазах Львовичей и насмешливый взгляд Серого. Этот вообще лучше бы не отсвечивал, для него этикет и этикетка — слова-синонимы. А Котя — очень ранимая и глубоко беременная, и мой папочка это понимает, вон, даже бровью не повёл.
Впрочем, ужин проходил в спокойной обстановке. Обсуждали предстоящий папин юбилей, и я, вставив пару комментариев, обозначила свой интерес и была рада погрузиться в собственные мысли. Моё разбитое сердце, конечно, было в приоритете, но новые обстоятельства Котиной личной жизни не давали мне покоя. Уверена, что папа легко заставит Серого признать отцовство. Но надо ли это Коте? Мы её и так не бросим, а Серый… Да какой из него отец?!
— Пусть эти цветы пахнут на чужих клумбах! — громко объявляет серый придурок, заставляя меня вынырнуть из задумчивости.
— Но рано или поздно ты всё равно захочешь создать семью, — говорит ему Марк со сдержанной улыбкой. Этого парня точно подменили. Интересно, какой из них настоящий — сегодняшний классный мужик или вчерашний раскоряченный сноб?
— Ну уж не-ет, я слишком дорожу своей свободой, — Серый вальяжно откинулся на спинку стула, сияя самодовольной рожей.
— Да кому ты нужен?! — Судя по тому, что взгляды всех присутствующих скрестились на мне, моя мысль оказалась слишком громкой. На папу я даже не решаюсь взглянуть и продолжаю уже менее агрессивным тоном: — Рядом с тобой ни одна девушка не продержалась дольше недели, а тебе уже четвёртый десяток.
— Мне двадцать девять, сестрёнка, — снисходительно улыбается Серый, явно мечтая, чтобы я не дожила до его почтенного возраста. — Похоже, заграница пошла тебе не на пользу. И на заметку — если у мужчины и женщины отношения не складываются, значит кто-то из них дура.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О, да! Я помню — в шестом классе пацаны упоминали об этой заметке. Ты тоже слышал? Похоже, кое-кому и свобода не на пользу.
— Лали, — папа смотрит неодобрительно, но рядом со мной сидит грубо посланная Серым Котя и снова наполняет свою тарелку. Если она не успокоится, то на этом столе скоро даже запаха еды не останется.
— Что, папа? Разве я не права? О какой свободе он говорит? Для нормального мужика свобода — это несклонность к зависимости. А для твоего сына — это отсутствие обязательств и полная безответственность.
Эка, куда меня занесло!
— А я думаю, что свобода — это возможность заниматься любимым делом, — вклинивается Марк. — Тогда это и свобода, и счастье.
— Истину глаголешь, брат! — обрадовался Серый, который всю жизнь занимается любимым делом — пьянством и развратом. — Наши девчонки просто ещё не нащупали любимое дело.
— Ты, Серенький братец, главное, не забудь, что в твоём случае одно любимое дело пагубно сказывается на втором, — от обилия сиропа в моём тоне у меня самой едва зубы не склеились. — А то ещё лет пять такой жизни — и будешь своим рабочим инструментом на полезные ископаемые указывать.
— Ты пессимистка, сестрёнка, надо жить проще. Хочешь быть счастливым — будь! Эй, Катюх, правильно я говорю? Ты вот счастлива?
— Конечно! — Котя лучезарно улыбнулась. — От счастья я уже на пятом месяце!
— Вот видишь! — Серый козлина и не подумал сворачивать тему. — Ты ведь целенаправленно стремилась к этому счастью?
— Это ненарочное зачатие, Серёженька, — нежно проворковала Котя.
И смех Ангелины, прозвучавший нежным колокольчиком, вероятно, должен был разрядить напряжённую атмосферу. Правда, я так и осталась заряженной. И «счастливая» Котя. И свободный серый козёл.
***
Я оттащила шезлонг подальше от ярко освещённого фонарями бассейна, в котором резвятся счастливые хозяева жизни.
— А-а-а! Я скоростной катамаран! — рычит серый придурь и ныряет вслед за Ангелиной в воду.
«Большому кораблю — большая торпеда!» — даю мысленное напутствие.
— Танцы на воде и е-е-е! — рвёт глотку «катамаран».
Полнолуние, что ли, влияет или он всегда такой… счастливый?
Хочешь быть счастливым — будь! Почему-то с ними это работает. Вон, даже Котя повизгивает от удовольствия. А я ведь тоже сегодня проснулась переполненная ожиданием счастья. И начиналось всё так замечательно — новая машина, новые туфли… Наверное, это я была не новая, потому и не справилась… с новым Ромкой…
Я наблюдаю за развесёлой компанией. Все четверо вылезли из воды и скучковались возле столика с выпивкой и фруктами. Марк и Серый примерно одного роста, оба крепкие и загорелые. Меня даже злит, что мой непутёвый брат ухитряется оставаться таким привлекательным при своём раздолбайском образе жизни.
А ещё этот жеребец едва ли не вплотную приклеил своё туловище к Ангелине и весь вечер не сводит глаз с её выпуклостей. Вдобавок пытается накормить её из своих рук. Фу! Похотливое животное! Пока мой папочка в своём кабинете решает рабочие вопросы, его ушлый сынок беззастенчиво пользуется своей свободой. Оно, может, и к лучшему, но приделать папе рога я им не позволю.
Но и Львовна тоже не дура — флиртует в рамках приличия, не позволяя серым щупальцам ползать по её роскошному телу. Хороша Ангелина Львовна — высокая, фигуристая! На египетскую царицу похожа. И так гармонично смотрится с этой парочкой здоровых самцов.
А моя маленькая пузатенькая Котя рядом с ними, как дворняжка приблудная. И, как дура, продолжает отираться рядом с этим серым тупым существом. И зло берёт, и жалко её. Она что, ещё и выпивает? Идиотка!
— Котя! — я ору, словно обезумевшая мамаша, застукавшая малолетнюю дочь за непотребством. — Сюда иди!
Срываюсь с шезлонга, понимая, что ей мой воинственный клич до одного места. Но Марк реагирует быстрее — он забирает из рук моей тупоголовой подруги фужер, а взамен протягивает ей сок.