— Ну тогда и не просите от меня точности! — парировала Лена. — Так… Что я вам ещё могу сказать… И скажу!
— Ой, не надо… — опасливо пошутил Пресня.
— Нет, я скажу! — грозно нахмурила брови Лена. — Умер он из-за… А хрен его знает, отчего он умер!..
— То есть, совсем никаких идей? — удивился Витя.
— Ну как же нет? Есть! — Лена цокнула языком.
А затем взяла со стола кусок кожи, который у нас использовался вместо бумаги, и придерживая голову покойного этим куском, принялась нам объяснять:
— Имеют место выделения из пищевода. Блевотина, если так для вас, обалдуев, понятнее. И явно с пеной: вот, смотрите, от неё следы…
На губах Ольши имелась и пена, и те самые следы рвоты.
— Слизистые странного оттенка, да и кожа… Тоже! — Лена брезгливо повертела мёртвой головой, затем достала нож, вставила между зубов и разомкнула челюсти покойника. — Ну и язычок припух…
— Отравился, что ли? — удивился Пресня.
— Или, скорее, отравили! — кивнула Лена. — Каким-то местным ядом. Действие у него долгое, так что Ольша тут мог всю ночь валяться, а потом благополучно помереть, дёргаясь в конвульсиях. Отчего и содрал кожу на руках и ногах под верёвкой.
— Значит, примем за рабочую версию! — обрадовался Пустырник.
— Однако! — Лена решительным движением отвернула от нас бледное лицо невинно потравленного и показала его затылок. — На затылочной кости имеются следы механических повреждений! Которые, судя по масштабам, могли привести к кровоизлиянию в мозг и последующей смерти. Например, от остановки дыхания и последующей гипоксии, отчего тело и дёргалось в конвульсиях.
— А было кровоизлияние или нет? Надо точно знать! — потребовал Пустырник, а я не успел его остановить.
Лена решительно схватила всё тот же бронзовый нож, ткнула им в многострадальную голову Ольши, а затем с хрустом кости и рвущихся тканей приподняла лезвие.
— Было! — ответила она. — И это вполне могло привести к смерти. Но я гинеколог, помнишь же?
— Пуо-о-о… — это Пустырник не выдержал и срыгнул под тот самый стол, с которого девушка брала кожу. — Лена… А предупредить нельзя было?
— А зачем? — удивилась девушка. — Или ты думал, что у меня глаз-рентген? Могу насквозь черепную коробку просвечивать?
— Я не думал, что…
— И в этом твоя большая проблема! В следующий раз подумаешь… — Лена хладнокровно вытерла нож куском кожи, кинула оружие в ножны и вернула кожу на стол.
— Лена, я понимаю… Я тебя не к самому приятному делу привлёк… Но всё-таки… Зачем ты такая злая? — уточнил я, осторожно подбирая кожу за ту часть, которая не касалась трупа.
Подумал, что ещё эпидемии нам не хватало для полного счастья… Мало ли от чего несчастный Ольша в итоге пену пускал…
— Нет, Вано! Приличные мертвецы меня не смущают! — нехорошо покосившись на Пустырника с Пресней, ответила девушка. — Меня смущают требования со стороны тех, кого лично я хотела бы увидеть рядом с бедным Ольшей… Но почему-то вижу их рядом с нашим многомудрым мэром!
— Эй! Я всё слышу! — грозно крикнул из-за стены Иваныч, который работал в своём «кабинете».
Ну или просто делал вид, как бы ненавязчиво контролируя ход расследования.
— Значит, с жалобами на слух ко мне не обращайся, господин мэр! — рявкнула ему Лена, и Иваныч почему-то скромно промолчал в ответ. — Вано, я больше не нужна?
— Нет! — хором ответили все, а я благодарно добавил: — И спасибо тебе большое!
— Пожалуйста! И это… Если двух этих ушлёпков с юга кто-то прибьёт, зови меня немедленно! Я хоть полюбуюсь!.. — Лена лучезарно улыбнулась мне и Вите, проигнорировав «ушлёпков», и вышла из-под навеса.
— Ну… Э-э-э… — Пустырник посмотрел ей вслед, передёрнув плечами, будто от холода, и повернулся к нам: — Медицинское заключение с горем пополам мы получили… Что дальше?
Сказал он это так жалобно, что сразу стало понятно: не только я не знаю, как вести расследования. Ни Пустырник, ни Витя, ни Пресня тоже не знали. Да что там: я и детективы-то никогда не читал, предпочитая фантастику…
Ситуацию надо было спасать. Я выскочил на улицу вслед за Леной и прокричал ей вслед:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Леночка, можно я тебя ещё чуть-чуть напрягу?
— Что ещё? — остановившись, девушка с утомлённым видом повернулась ко мне.
— Можешь попросить Пилигрима, Кострому и Машу подойти сюда?
— Хорошо! — недовольно ответила Лена.
И улетучилась в направлении нашего лагеря.
— Ну зачем тебе Кострома и Пилигрим, я понимаю… — заметил Иваныч, выходя из-за угла. — Но зачем тебе какая-то Маша? Это, кстати, не та сисясто-жопастая, у которой есть за что подержаться?
— Иваныч, ну фу так о женщинах говорить! Какой пример ты нам подаёшь! — нахмурив брови, пожурил его я, впрочем, не без удовольствия вспомнив фигуру Маши.
— Я подаю вам хороший пример: не упускать таких выдающихся дам! — официальным голосом сообщил мне Кукушкин. — Ну и вкусы заодно воспитываю.
— Ты только подожди её не упускать. Хотя бы пока с делами не разберёмся!.. — попросил я.
— Да чего вы маетесь? Просто допросите всех, кто тут был! — сказал мэр. — Наверняка кто-то из мэрии или из моего окружения!
— Опросим! Обязательно опросим! — кивнул я, стараясь держать вид уверенный и профессиональный, хотя мысленно радовался, что узнал ещё один способ вести расследования. — Кстати, Иваныч… У тебя же пара шпиков имелась! Те, которые бордель выследили. Они где?
— Где-где… Поплатились за бордель. Или за чрезмерное любопытство, — хмуро ответил мэр. — Шлёпнули их, пока нас с тобой не было…
— Блин, жалко их… Ну вот и чего ты молчал? — удивился я. — Может, у нас тут вообще орудует маньяк?
— Так, Вано, ты это… Не увлекайся! — попросил мэр, оценив мрачную шутку и не оставив её без ответа. — Маньяков у нас тут столько, что во всём Алтарном жителей меньше… Некоторые просто маньяки не по одному разу. Лена вот, например, ваша…
Дневник Листова И. А.
Сто пятьдесят второй день. Экспертное заключение
— Ну что? — спросил я у спин пришедших «экспертов», взиравших на дело рук неизвестного убийцы.
— Что? — обернувшись, уточнила Маша. — Вано, ты удивишься, но в мэрии — труп!
— И это труп Ольши! — кивнула Кострома.
— Да мы и так знаем, чей он и где он! — возмутился Пустырник. — Помочь чем-то можете?
— Вы сами яму под могилу выкопать не можете, что ли? — удивилась Кострома. — Или мы должны изображать убитых горем родственников на похоронах?
— Нет, нам надо найти, кто его тут оставил! — попытался прояснить ситуацию Витя.
— Известно кто… Ольша и оставил. Труп-то его! — пожала плечами Маша.
— А ты молодец! — хрюкнув, оценил из-за стены Иваныч.
— Его сюда притащили… — сообщил Пилигрим, внимательно оглядывая землю. — Даже затёртый след имеется…
То, что Ольшу в чулан притащили, и без того было понятно. Сам собой в чуланчике мэрии он оказаться никак не мог… Во всяком случае, со связанными руками и ногами. Но оставался ещё один интересный вопрос, который я и задал:
— Грим, а он, когда его тащили, не сопротивлялся?
— Хм… Сопротивлялся! — ответил тот. — Ногами дрыгал, как минимум.
— Хорошо… Кострома, вопрос тебе! Ты что-нибудь понимаешь в расследовании убийств? — в лоб, искренне надеясь на лучшее, спросил я.
— Нет, Вано, извини…
— Тогда вопрос к тебе и Маше… Среди наших есть бывшие полицейские? — не сдавался я.
— Среди наших точно нет! — Кострома даже не стала задумываться, и я умоляющим взглядом посмотрел на Машу.
А та молчала. Молчала долго, секунд десять, а потом обрадовала меня, выдав вердикт:
— Среди наших — нет. Но среди безгруппных был один бывший помощник следака!
А вот это уже было кое-что… И меня даже не смутило, что этот кто-то был всего лишь «помощником следака». Раз уж в наше время следствие могли вести дроны под управлением нейросетей, человеку оставалась разве что роль помощника. И это вовсе не значит, что он не был следователем. Это значит, что он просто думал и действовал медленнее нейросети.