могли. Но вот уже два дня, как они молчат. Думаю, никому не надо разъяснять, что это означает.
– Вы думаете, их убили? – спросил другой присутствующий. – Но кто? И зачем?
– Не будьте наивным, Валентин Петрович, – поморщился председательствующий. – Они находились на оккупированной Израилем территории. Выполняли ответственное задание партии и правительства. Вот вам и предположительный ответ на ваши же вопросы.
– Но если их похитили, то, скорее всего, это дело рук израильских спецслужб, не так ли? – предположил другой присутствующий.
– Мы сделали соответствующий запрос израильской стороне и уже получили ответ, – сказал председательствующий. – Израиль категорически отрицает свою причастность к исчезновению наших журналистов. По словам израильтян, они даже не знали, что на оккупированной ими территории действует наша съемочная группа. Хотя, конечно, не преминули выразить нам свой решительный протест по такому поводу.
– Ну мало ли что могла сказать израильская сторона! – возразил кто-то из присутствующих.
– И тем не менее, товарищи, будем исходить из того, что мы имеем на сегодняшний день, – сказал председательствующий. – А имеем мы пропажу нашей съемочной группы. Кстати, что может по этому поводу сказать разведка?
– Пока – ничего конкретного, – ответил невысокий, малозаметный мужчина, сидевший с краю длинного стола. – Ищем.
– Ну а какие-то соображения у вас имеются? – спросил председательствующий.
– Соображения – дело ненадежное… – уклончиво произнес малозаметный мужчина.
– Я имею в виду обоснованные соображения, – сказал председательствующий. – Логически выверенные.
– Думаю, – не сразу ответил мужчина, – что Израиль здесь и в самом деле ни при чем. Следует обратить внимание на тех, кто стоит у Израиля за спиной. Им действительно может быть выгодна пропажа наших журналистов.
– И в чем же, по-вашему, их выгода? – спросил председательствующий.
– Это – журналисты, – сказал малозаметный мужчина. – Работники идеологического фронта. И они были направлены в зону недавних боевых действий. В этой зоне пересекаются интересы многих государств… В том числе присутствуют там и наши интересы. Война окончена, но идеологическая битва продолжается. Отчего бы нашим противникам не попытаться использовать наших журналистов? Допустим, вынудить их сделать какое-нибудь политическое заявление против нашей страны? Ведь это же – элементарная азбука идеологической борьбы! Предположим, их каким-то образом выследили, задержали, а дальше… А дальше может быть все, что угодно. Даже их физическое устранение.
– Да, но откуда тем, кто их задержал, стало известно о прибытии журналистов? – подал голос кто-то из присутствующих.
– Не следует недооценивать наших противников, – усмехнулся малозаметный человек.
– И что же вы намерены предпринять? – спросил председательствующий.
– Будем искать, – ответил малозаметный мужчина.
– И как долго?
– Пока не найдем…
– Поторопитесь, товарищи, – после молчания сказал председательствующий. – Не та сейчас ситуация, чтобы тянуть время. Речь идет о жизни наших граждан. А мы, в свою очередь, продолжим по дипломатическим каналам поиски журналистов.
* * *
Нападение на журналистов, решивших заночевать в мертвом оазисе, произошло перед самым рассветом, внезапно и со всех сторон. Нападавших было много, и как ни старались люди, охранявшие корреспондентов и операторов, отбить нападение и увести журналистов подальше в пустыню, им это не удалось. Уж слишком неравными были силы.
Все семь охранников и два шофера погибли в перестрелке. В живых остался лишь их старший – Максум. Да и то, можно сказать, совершенно случайно. Просто ему удалось сбить с лошади одного из нападавших и самому вскочить в седло. В седле нападавшие принимали его за своего, оттого ему и удалось избежать смерти. К тому же было темно, а при свете фонарей и факелов вообще сложно разобрать, кто свой, а кто чужой. Коль верхом на коне – то, значит, свой…
Главной задачей Максума было добраться до журналистов и попытаться увести их куда подальше. Он понимал, что нападавшие, кем бы они ни были, явились сюда именно за журналистами. Выследили, окружили и вот теперь пытаются взять их живыми.
И он почти уже выполнил свою задачу. Он подскакал к тому месту, где, по его мнению, должны были находиться журналисты, спешился, оставил коня и нашел-таки затаившихся документалистов. Но увести в пустыню он их пока не мог. Он слышал, а более того – чуял, что сейчас, именно сию минуту, увести их он не мог. Кругом были враги. Они подбирались все ближе и ближе. Значит, вначале нужно было увести врагов, а уже затем вернуться к журналистам.
Максум вскочил на коня. Несколько всадников возникли рядом с ним из темноты. Не разбирая, Максум выстрелил в одного, в другого и помчался во всю прыть, не разбирая дороги. Он рассчитывал, что враги помчатся за ним, он уведет их подальше в пустыню, запутает в пустыне, потом вернется к журналистам и уведет их.
И точно, враги с яростными криками помчались вслед за ним. Максум мигом оторвался от них, шарахнулся вправо, затем – влево, затем – направил коня в ложбину между барханами, вынырнул из ложбины, выстрелил издали в преследователей, опять нырнул в ложбину, проскакал по ней, повернул коня и таким образом оказался у преследователей за спиной. А оказавшись за их спиной, во всю прыть поскакал обратно – к затаившимся журналистам.
Он успел бы к ним до наступления рассвета, он непременно успел бы! Но его конь на скаку угодил ногой в расщелину между камнями, пронзительно вскрикнул и рухнул на песок. Максуму удалось освободить ноги из стремян, и он соскочил с коня за миг до того, как конь всем своим телом должен был навалиться на Максума.
Оказавшись нам песке, Максум поднялся и ощупью проверил, сможет ли его конь подняться. Увы, нога коня, угодившая в расщелину, оказалась сломанной. Вначале Максум хотел пристрелить коня, и даже снял с плеч винтовку, но потом передумал. Его преследователи могли быть совсем близко, они могли услышать выстрел и прискакать, чтобы проверить, кто стрелял. И тогда – все: пешему от конного не уйти. А тем более от нескольких конных.
Какой-то миг Максум размышлял, что ему делать дальше. Выбора, собственно, у него не было – нужно спасать журналистов. Но уж слишком далеко ускакал на коне Максум, стараясь запутать своих преследователей. Вернуться пешком к мертвому оазису, где его ждали журналисты? Да, только так – другого выхода не оставалось. В то же время Максум понимал, что до рассвета он туда не доберется. И, соответственно, при свете дня он вряд ли чем-то поможет тем, кого он должен был охранять. Он один, и надеяться ему не на кого. Все его подчиненные погибли. Что он может один против многих, кем бы они ни были? Мало что он может…
И тем не менее нужно было идти к мертвому оазису. Нужно было попытаться спасти тех,