Внутренний дворик был залит неровным светом. Лало задержался на миг, наслаждаясь зрелищем. Потом узнал в одной из живых статуй Квача, кивнул ему и увидел в ответ взмах ресницами на каменном лице цербера.
Сандалии Лало зашуршали по песку, после того как он миновал вымощенный булыжником внутренний дворик. Из зала донеслись аплодисменты, слабые, точно легкий морской прибой. Видимо, подумал Лало, танцовщицы уже избавились от последних одеяний. Не забыть бы спрятать от Джиллы зарисовки, которые он сделал, пока те репетировали. На дежурстве в массивной арке Дворцовых Врат находился один из многочисленных племянников Хональда. Этим вечером массивные двери были распахнуты; и Лало прошел через них без затруднений. А ведь он помнил, что в былые времена всего его достояния не хватило бы, чтобы подкупить привратника и получить доступ во дворец.
Немного кружилась голова, хотя он выпил всего полтора бокала.
Почему я не могу удовлетвориться тем, что имею? — размышлял художник. — В чем тут причина ?
Ускорив шаг, он пересек широкую площадь Вашанки и направился наискосок к Западным Вратам и Губернаторской Аллее. Восточный ветер принес на мгновение тошнотворный запах зверинца, но вскоре в лицо задул прохладный морской бриз.
Остановившись подле ворот, Лало повернулся назад и со вздохом развернул плащ, спрятав нарядный костюм под старой материей. Всем было хорошо известно, что Лало денег с собой не носит: раньше у него их просто не было, теперь семейным достоянием распоряжалась Джилла. Но Лало все же не хотел, чтобы в темноте кто-то допустил ошибку.
Полная луна уже светила на небесах, и крыши домов тянулись к звездам подобно фантастическим существам. Ни разу с тех пор, как еще мальчишкой удрал он из дома, чтобы присоединиться к компании друзей, не видел Лало Санктуарий в эти часы трезвыми глазами. Вот и сейчас легкий туман плавал в голове.
Ноги сами несли его по Туманному переулку, пока он не наткнулся на что-то мягкое. Лало осторожно отошел в сторону, чтобы не наступить на содержимое мусорного бачка, который кто-то опорожнил прямо на улицу. Его содержимое гнило, ожидая, пока дождь унесет его в подземный лабиринт канализации города. Однажды ему довелось побывать в этих туннелях — он попал туда через люк неподалеку от «Распутного единорога».
Интересно, на месте ли он…
И почему в голову лезут мысли о Санктуарии?! — думал Лало, обследуя подошву сандалии в поисках прилипших нечистот. — Похоже, я выпил вина больше, чем думал! Художник слышал, что в Рэнке целая армия дворников по ночам очищала город от дневного мусора…
На память пришли предложения лорда Раксимандра и Зандерея, и Лало припомнил, как когда-то жил мыслью покинуть Санктуарий. Его жизнь состояла из циклов, на протяжении которых он мечтал бежать, находил новую надежду для жизни в Санктуарий, обнаруживал, что его надежда не сбылась, и снова начинал планировать побег.
В тот последний раз, когда Лало обнаружил, что, если рисовать мифы, тщательно подбирая типажи, дар Инаса Йорла может превратиться в благословение, художник был уверен, что его проблемы позади. И вот теперь он опять искушает судьбу.
Мне следовало бы лучше понимать себя, — с грустью размышлял Лало. Неужели только смерть остановит эту спираль?
Дома клонились друг к другу, закрывая небо. В некоторых окнах горел огонь, хотя большинство было наглухо занавешено и свет из щелей едва освещал древние булыжники мостовой. Бормотание за одной из занавесок переросло в ссору. Бездомная собака, рывшаяся в требухе, подняла было голову на шум, но тут же вернулась к еде.
Лало вздрогнул, представив смерть в виде готового к прыжку голодного шакала. Должен быть какой-то иной путь, сказал он себе, ибо как ни ненавидел он жизнь, но смерти страшился еще больше.
В темноте позади скользили людские тени, и художник заставил себя идти спокойно, зная, что в этот час в этой части города явный страх может привести к неприятностям. Днем район казался почти благопристойным, но по ночам принадлежал Лабиринту.
Впереди раздались поющие песню пьяные голоса и взрывы смеха. Свеча на углу осветила группу наемников, направлявшихся к бочонкам с элем в «Распутном единороге».
Когда они вышли на свет, следовавшие за Лало тени скользнули в аллеи и арки дверных проемов, да и сам Лало предпочел укрыться под каким-то навесом, ожидая, пока солдаты продефилируют мимо. Он уже почти достиг Скользкой дороги и домика, в котором жил вот уже почти двадцать лет.
Только теперь Лало ускорил шаги, ибо среди всех взлетов и падений в его жизни было лишь одно постоянство — дом, в котором ждала его Джилла.
Заскрипела третья ступенька лестницы, а потом седьмая и девятая. Когда Лало вошел в моду и наконец обзавелся деньгами, они с Джиллой выкупили этот домик и среди прочего починили лестницу. Ступени тем не менее по-прежнему поскрипывали, и Лало, прислушиваясь к колыбельной, которую напевала Джилла младшему сыну, знал, что жена слышала, как он вернулся.
Дыша немного чаще, чем он того хотел бы, Лало открыл дверь.
— Ты сегодня рано! — Пол заходил ходуном, когда Джилла вышла из комнаты, в которой они когда-то помещались все вместе. За ее спиной Лало заметил кудрявую головку младшенького, которому скоро исполнится два года, и выпростанную из-под г одеяла руку старшего сына.
— Все в порядке? — спросил Лало, снимая плащ и вешая его на вешалку.
— Просто приснилось что-то. — Джилла осторожно притворила дверь. — А как ты? Я была уверена, что ты застрянешь во дворце до утра, попивая райское вино с сильными мира сего и их разукрашенными женщинами. — Привычно заскрипел стул, когда Джилла села, вытянув свои массивные руки, чтобы поправить замысловатые кудри и локоны прически.
— Там не было никаких дам… — Лало из деликатности забыл упомянуть о танцовщицах, — только неприятная смесь военных, жрецов и городских чиновников.
Она сложила руки на груди:
— Если там было скучно, то что же ты так задержался? — Глаза Джиллы вспыхнули, и Лало немного покраснел под ее укоряющим взглядом. Он намеренно медленно принялся расстегивать жилет, ожидая, что Джилла заговорит снова.
— Что-то тревожит тебя, — произнесла она. — Что случилось?
Бросив жилет на спинку стула, Лало со вздохом уселся напротив.
— Джилла, что ты скажешь по поводу идеи уехать из Санктуария?
Позади супруги висел первый вариант портрета Сабеллии, который ныне украшал храм рэнканских богов. Джилла была его первой моделью, и на миг Лало показалось, что Джилле присущ лик богини, а ее крупное тело обрело величие.
Джилла всплеснула руками.
— Теперь, когда мы наконец-то обрели уверенность?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});