вхожу в ту самую породу, схлопотавшую шило в самое неожиданное место. Поэтому снабдил беременную жену деньгами для выплаты строителям и ценными указаниями, когда и какую сумму отдавать, предупредив их, что найду под землей, если сделают плохо, и отправился в поход.
Весь световой день шли вдоль берега материка, используя попутные ветры и приливно-отливные течения. Ночевали на берегу, грабя оказавшиеся рядом деревни. Впрочем, брать особо-то и нечего было. О нашем приближении сигнализировали дымы костров, и крестьяне прятались в лесах, унося все ценное и уводя с собой скот, а зерновые, овощи и фрукты еще не созрели. На месте памятного мне Шербура сейчас деревня, которую плывший с нами бретонец называл Цербург. Это сокращенное от Цезарьбург (Цезаря город), поскольку основан был по приказу Юлия Цезаря. На островах Гернси и Джерси, будущих стиральных машинок для отмывки добычи крупного ворья со всего мира, пока обитают рыбаки, еле сводящие концы с концами. На острове, где будет город Сен-Мало, будущая столица французских корсаров, тоже лишь небольшая рыбацкая деревенька и на вершине холма находится монашеский скит. Сейчас это пригород Аледа – поселения, расположенного в эстуарии реки Ранс, защищенного валом с каменными башнями, возведенными еще римлянами. В то время остров был полуостровом. Сейчас уровень океана поднялся, и в прилив, который здесь бывает до четырнадцати метров, перемычку затапливает. По Ренсу мы и проплыли вглубь полуострова Бретань, подгоняемые мощным приливом, высадившись в нескольких километрах от Ренна. Оставив там драккары под охраной аборигенов, пешим ходом часа за три добрались до будущего административного центра провинции Бретань, где нас ждали Эриспоэ и Ламберт, свергнутый граф Нанта и Ренна. К тому времени город, не дождавшись помощи от короля Карла Лысого, уже сдался. Когда прибыли викинги, горожане заканчивали разбор деревянно-каменных башен. Частокол был снесен ранее, скинут в ров, засыпанный почти полностью. Оттуда объединенная армия двинулась по второстепенной римской дороге на юг, к Нанту, который в будущем станет столицей герцогства и где я проживу несколько почти счастливых лет, будучи не хухры-мухры, а целым виконтом.
Трудно представить пару более непохожих людей, чем Эриспоэ и Ламберт. Двадцативосьмилетний предводитель бретонцев был коренаст и крепок, напомнив мне статью своего будущего соплеменника Бертрана дю Геклена. Круглое носатое лицо словно вырубили неумело топором, из-за чего казалось, что перед тобой туповатый лесоруб, шебутной не по чину. Сорокадевятилетний экс-граф был длинным и худым, с по-мужски красивым, породистым лицом. При этом Эриспоэ прямо таки фонтанировал идеями, далекими от реальности, а Ламберт был флегматичен и казался человеком приземленным донельзя. У меня появилось подозрение, что в данном случае души дон Кихота и Санчо Пансы поменялись телами. Общим у этой сладкой парочки мятежников было одно – оба брились, в отличие от своих воинов. Я заметил, что у франков и бриттов сейчас знатный человек может позволить себе только усы, а наличие бороды является признаком худородности, поэтому меня часто принимали за командира викингов, травмируя самолюбие конунгов и ярлов.
Второй причиной, по которой бритты обращались ко мне чаще, чем к ним, было знание кельтского языка. Тот, на котором говорили бретонские бритты, отличался, конечно, от языка редонов, населявших эти края во времена Юлия Цезаря, и от языка валлийцев, среди которых я жил в двенадцатом веке, но расхождения были несущественные, так что вскоре я почти свободно общался с аборигенами. В-третьих, я обожал местные гречневые блины, которые в Западной Европе больше нигде не встретишь, что сейчас, что в будущем. Подавали их со сливочным маслом, солоноватым, чтобы дольше хранилось, и другими начинками. Я за один присест мог запросто уплести десятка два, а то и три, чем приводил в восторг хозяек, угощавших меня, потому что на такой подвиг способен только коренной житель Бретани. В-четвертых, основу армии бриттов численностью около тысячи человек составляли легкая конница, вооруженная двумя-пятью (от достатка, видимо) дротиками длиной около метра двадцати, служивших заодно и копьем, и лучники. Последние тоже перемещались на лошадях, но стрелять на скаку не умели, перед боем спешивались. Луки были простые, из тиса, почти метровой длины. Видимо, их родичи, оставшиеся в Уэльсе, усовершенствуют такой лук, сделав длиннее и поэтому мощнее, пробивающим металлические доспехи, а бретонцы не додумаются и со временем перейдут на более удобные из-за меньшего размера составные луки и не требующие многолетней подготовки арбалеты. Поскольку я умел воевать на коне, был обладателем меньшего по размеру, но более мощного лука и – о чудо! – умел довольно метко стрелять на скаку, бритты сочли меня своим в доску, случайно оказавшимся среди викингов. Эриспоэ вскоре подарил мне довольно приличного вороного жеребца старше четырех лет и предложил должность заместителя с дополнительными обязанностями переводчика и координатора действий с викингами. С первого же дня у него не сложились отношения с Рёриком Священником. Зато великий конунг сразу проникся симпатией к Ламберту, который командовал отрядом пехоты человек в двести и десятком тяжелых конников, своих бывших вассалов, тоже лишившихся феодов. Я принял предложение. Все-таки в коннице воевать легче и безопаснее.
18
Само собой, я не узнал Нант. Множество речушек и ручьев с двух сторон огибали холм, на котором был город, и впадали в Луару. Я примерно определил, где будут герцогский замок, мой дом и пакгаузы, но поручиться головой не рискнул бы. Потомки изрядно поработают над рельефом местности. Не было и замка виконта Донжа. В той стороне были такие непролазные болота, что я не рискнул соваться туда.
Делегация именитых горожан встретила нашу армию километров за пять от Нанта. Переговоры были короткие. Горожане пообещали выдать графа Амори и признать таковым Ламберта или Эриспоэ, на выбор, только лишь бы их не грабили. Им пообещали, что не тронут, если будут еще и снесены городские укрепления. Видимо, предводитель бриттов был уверен, что не удержит Ренн и Нант, что придется еще много раз захватывать их, а при отсутствии крепостных стен и башен сделать это будет легче.
Амори нам привезли связанным и с мешком на голове. Не знаю, чем он не угодил горожанам, но морда у него была синяя от побоев. Обычно так со знатью не обращаются, даже с вражеской. Значит, достал крепко, и были уверены, что отомстить не сможет. Убил его Ламберт, причем сделал это с особым садизмом, левой рукой взяв за волосы и отогнув голову назад, а правой очень медленно и очень спокойно перерезав горло связанному и стоящему на коленях врагу. Мольбы и крики последнего никак не повлияли