Наверняка на ней же Азар и добычу разделывает, добытую в окрестных лесах. А если Мажеровский, виновато улыбнувшись, попросит оттяпать голову Стрельцову, могучая рука не дрогнет, занося огромный топор…
Азар воткнул топор, сверкнувший на солнце, в колоду, и стал неспешно, с чувством, с толком, с расстановкой укладывать поленницу с таким расчетом, чтобы каждое полено не просто высохло, но и напиталось солнечной энергией. Я еще немного, пока дотлела сигарета, полюбовался размеренными движениями тролля, оделся и спустился вниз.
Пора отрабатывать грандиозный гонорар.
Для начала пойду, искупаюсь. Морская вода взбодрит после бессонной ночи. Заодно гляну на этот рай земной со стороны моря, благо солнышко, невысоко поднявшееся, очень этому способствует, пронизывая лучами лесные заросли. Может, кого и замечу в ставших прозрачными зарослях, мелькнет какая-нибудь тень, обозначив место лежки соглядатая. Если, конечно, там болван сидит. Что вряд ли…
Грифоны проводили задумчивым взглядом мою фигуру, спустившуюся по лестнице на пляж, под ногами заскрипел песок, глаза невольно прищурились, глядя на бликующее море. Прибой игриво шуршит, вынося на пляж разный мусор: то хитро закрученную ракушку, то спутанный клубок водорослей. Бренные останки краба вновь обрели подвижность, подгоняемые морем. Волна, играя и о чем-то нашептывая, набежала на берег и истаяла в песке, шипя и пузырясь. Словно вода холодная, а песок успел раскалиться.
Побродив по берегу, но так и не найдя ничего интересного, я присел на грубо сколоченную скамью. Не иначе Азар топором поработал, на все руки мастер. Скамья оказалась приятно прохладной, утреннее солнышко, только намекая на дневной зной, ласково пригрело. Мечтательно склонив голову, я уставился в морскую даль, любуясь рассветом. Типа, не спится дураку. Надеюсь, именно так и решит наблюдатель, если он бдит на посту.
Красиво. Справа в море каскадом сбегает крутой красно-коричневый обрыв, о который с шумом разбиваются волны, разлетаясь фонтаном брызг. Прямо по центру бухты, защищая берег от океанской волны, торчат несколько больших камней, отшлифованных водой. С берега кажется, что это лобастые головы окаменевших чудовищ, которые с любопытством поглядывают на утопающее в зелени ущелье.
А что это там между камнями мелькает?
Я приложил ко лбу руку на манер козырька и внимательно всмотрелся. Так и есть, не почудилось. Между камнями шныряет небольшой дракон-лодка — дратер темно-зеленого цвета. Одинокий всадник в легкой кольчуге, гордо восседая на спине-палубе, уверенной рукой управляет дратером, маневрируя между валунами. При этом оба старательно делают вид, что оказались в нашей акватории совершенно случайно.
Ну-ну…
Слева берег пологий, убегает песчаной косой далеко в море. За этой косой, кстати, и скрылся нахальный дратер. Коса, как выяснилось позднее, без претензий на оригинальность, так и называется «Песчаная». Именно она сделала бухту пригодной для стоянки могучего дракабля, в данный момент мирно дремлющего у пирса.
Не знаю, кому из колдунов первому пришла в голову идея превратить морского дракона в дракабль. Но идея оказалась удачной, хотя и требует прорвы ресурсов, как золота – для покупки и дрессировки молодого дракончика, так и магической энергии – для превращения дракона в удобное для людей плавсредство с крыльями-парусами, спиной-палубой и отсеком в брюхе, отведенном для кают.
Рядом с дракаблем я заметил небольшой ялик, ощетинившийся пучком удилищ. Все правильно, дракабль для хозяина, а для тролля, балующего хозяев морскими деликатесами, плавсредство попроще.
Вот и вся дислокация. Или диспозиция. Не знаю, как правильно, но слова красивые. Производят впечатление.
Я подошел к кромке воды, волна набежала и проворно облизала ноги. Я подпрыгнул, неприлично взвизгнув. Хорошо, аж зло берет! Собравшись с духом и отмахнувшись от внутреннего голоса, трусливо предложившего перенести купание, я разбежался, загребая ногами песок, и красиво нырнул в набежавшую волну. Она сразу потащила меня за собой, в открытое море, я упираться не стал, наоборот, широкими гребками помог волне. Отплыв от берега подальше, я замер, покачиваясь на волнах. Лучи солнца, не спешащего отрываться от горизонта, скользят по поверхности воды, делая её серой, даже пасмурной, но прозрачной. Несмотря на приличную глубину четко видно дно в рубчик, пучки водорослей таинственно изгибаются в такт неслышной музыке, пестрые рыбешки мечутся среди камней, занятые обыденными делами. Воинственный краб задрал клешни, как только его задела моя тень. Подводный вояка готов вступить в бой за территорию, невзирая на превосходящие силы. Огромный скат, встревоженный поднявшейся суматохой, не теряя достоинства, снялся с места. Вода замутилась тучей песка, но я разглядел удаляющийся силуэт, похожий на огромную бабочку. Стайка крупных лобанов скользнула в сторону, сверкнув серебристыми боками. Вот бы заохотить парочку, на радость Азару!
Впрочем, у меня по плану сейчас другая дичь на примете. Покрупнее. Причем с этой дичью нужно держать ухо в остро, иначе рискуешь сам стать добычей охотника.
Полюбовавшись красотами подводного мира, я перевернулся на спину и перевел взгляд в бескрайнее небо, шатром раскинувшееся над головой. Пронзительная, до головокружения, синь подчеркнута редкими мазками белоснежных облаков. Так бы и ухватил парочку, чтобы отправить в рот и ощутить, как на языке тает сахарная вата.
У горизонта облака сбились в кучу, став настоящим тортом, кипельно-белым сверху и прозрачно-голубоватым снизу. На какое-то мгновение проступили очертания замка, подозрительно похожего на замок Мажеровского. Не один ли архитектор трудился над проектом?
Это все хорошо, но воздушные замки, как известно, вещь не надежная. Ветер дунул и нет его. Лучше взгляну на замок, оставшийся на берегу. Благо перспектива открылась великолепная. Может, каждый листок и не виден, зато лес, до этого скрывавшийся за отдельными деревьями, теперь как на ладони.
Придирчиво окинул взором открывшуюся картину. Горы, окружившие замок, образовали подобие кривобокой чаши, один край которой, обращенный к морю, отколот каким-то безруким великаном. Малахитово-изумрудная зелень перемежается с красно-коричневыми лоскутами скальной породы. На самом верху, там, где обрывистый склон переходит в отлогий, видна трещина, от которой вниз, к воротам, змеится серая кайма дороги, ныряющей за воротами в густую тень парка. И вот что ещё показалось: чаша