Читать интересную книгу Ангел в петле - Дмитрий Агалаков

— Он пьет, — предупредил Савинов, — и, говорят, запойно.

— Да, подломила его та история. Так мы того сукина сына, папараци, не нашли, а жалко. Собственными руками яйца бы оторвал. Но Колька, дурак, сам виноват. — Кузин сокрушенно покачал головой. — Из-за какой-то шлюхи так погореть! По-глупому. Он ведь обиделся на меня, что я его за бортом флагманского корабля оставил. Мы ведь друзьями были — не разлей вода. — Кузин взглянул на собеседника. — А может, ему зашиться?

Савинов опять пожал плечами:

— Коля — парень, что надо. Но смотри, если он окажется слабым звеном, нам будет хуже. Рудаков — не Дыбенко. Этот не простит. (Слушая Савинова, Кузин понимающе кивал.) Для начала ты Шебуеву что-нибудь поскромнее придумай. Все равно у банка филиалы в глубинке будут. Сдержится — повысишь.

— Тоже верно. Поскромнее. А потом повышу, — Кузин вздохнул. — Ладно, разберемся. — Доверительно положил руку на плечо коллеги. — Главная моя надежда на тебя, товарищ Савинов. — Он вновь ехидно осклабился. — После себя самого… И вот что, Дима, нам стоит поторопиться. Через полгода я хочу переехать в здание «Нового регионального банка». Он ударил кулаком в ладонь. — Лоб расшибу, а переедем!

5

Через полгода их банк был зарегистрирован и начал работу. Все шло как по маслу. И не только у них. Новые коммерческие банки десятками и сотнями возникали в стране, крутили ролики по телевидению, устраивали презентации, занимались благотворительной деятельностью. Проценты были в них самые лестные. Народ поверил, даже полюбил. Не сразу, но случилось именно так. Савинов знал: пять-шесть лет, и все банки нуворишей, за небольшим исключением, лопнут, оставив вкладчиков в дураках. Как это ни странно, «Новый региональный» будет в числе тех, кто выживет. По крайней мере до того времени, из которого он прыгнул сюда, в прошлое.

Служебную «Волгу» он скоро поменял на личный БМВ. Но ненадолго. На смену первому автомобилю пришел «мерседес». Черный, как ночь. Дорого, но дело стоило того. Автомобиль был похож на тот, на каком приехал к нему однажды Принц.

Савинов часто вспоминал о таинственном существе, — пожалуй, в последнем слове он поставит заглавную букву; о духе, который вихрем пронесся через его жизнь, перечеркнул ее и создал заново. И все-таки один вопрос волновал его: для чего Принцу понадобилось помогать ему? Он не обладал талантом Паганини и мудростью Фауста. Правда, он надеялся, что Принц разглядел в нем страсть к жизни героя из былинной древности.

Если, конечно, это была не насмешка.

И опять он думал, предполагал, решал и в конечном счете отмахивался: Принц сказал, что ничего не хочет взамен.

Но… была ли это правда?

А было ли правдой все, что происходило с ним?

Он приходил к выводу, что да. Поскольку все тянется уже годы, значит, все-таки… явь. Сны не бывают такими длинными, точными. В них всегда можно найти лазейку и догадаться, что это сон.

Тут — другое…

В его руках было два времени. Два кувшина — с водой мертвой и водой живой. Но на этот раз он шел по-другому. Не совершая ошибок, точно зная, что ему нужно. На этот раз он играл с жизнью иначе. Он видел ее карты — знал все ее козыри. И на этот раз ей будет трудно обмануть его. Просто невозможно. Даже если где он и даст себя обойти, Принц за его спиной подскажет, поможет ему. Он не знал, откуда у него такая уверенность, и все-таки был в этом уверен на все сто.

Глава четвертая. Золотая гора

1

Дождавшись означенного года, месяца и дня, — точнее, раннего утра, — он пролетел на машине станцию Барятинскую и остановился на 86-м километре. Ровнехонько там, где дорога соединяла шоссе и длинную проселочную дорожку, бежавшую от одной из окраин поселка. Стояла ранняя весна, апрель. Еще немного, и поднимется солнце и начнет помалу топить снег, плотно укрывавший пригород.

Савинов был здесь и раньше. В первые два посещения этих мест он убедился, где именно пройдет мальчишка — по тропинке к озеру, — где именно он выбросит альбом. Он оставил машину за поворотом, набрав в сапоги снег, добрел до края леса и стал ждать. Протоптавшись с часок, Савинов не на шутку продрог и разволновался. Единственное, что спасало его, так это фляга с коньяком. Около десяти утра, издалека, он увидел юношу, переходившего дорогу с папкой под мышкой. Вот оно, маленькое сокровище! Через полчаса парень шел обратно уже без ноши.

Вернувшись, Савинов сел за руль, подъехал к краю дорожки и, бросив там машину, направился в сторону еще закованной в лед речки. Искать пришлось недолго. Папка с рисунками лежала в мокром снегу и уже потемнела с двух краев. Он торопливо вытащил ее, перчаткой стряхнул грязь.

Развязал шнурок, открыл…

Вот он — солнечный луч, когда-то пронзивший непогоду, ударивший в окно мальчишки, озаривший его лицо и душу. Савинов хорошо помнил тот день, час, то мгновение.

Ему не забыть его до самой смерти.

Намокшие акварели, первые видения юного художника, отчего-то не пришлись автору по вкусу. И слава Богу! Не пройдет и десяти лет, как шедеврами Ильи Инокова, выброшенными на берег речки-гадючки, будет гордиться родившая его земля. Может быть, это она, мудрая твердь, не захотела принять его картины, пусть немного небрежные, но прекрасные, не решилась уничтожить их, позволить им уйти? Вцепившись в папку, Савинов понимал, как сам он был глуп, требуя от судьбы то карьеры художника, то пророка. Нет, все было предрешено, когда он согласился сесть в машину Принца! Все было предначертано! Теперь он возьмет эти картины, прижмет к груди, как мать — любимое дитя, и спрячет подальше.

И в первую очередь — от господина Игнатьева.

И тут у Савинова родилась коварная, ерническая мысль. А не встретить ли ему господина Игнатьева здесь, у этой речушки, не выкурить ли рядом с ним сигарету? Может быть, он будет метаться, ища то, что когда-то принадлежало ему? А вдруг? Вот потеха! Нет, стоит его подождать, но не здесь — у обочины, рядом с автомобилем. Не хотелось бы оставлять свой роскошный лимузин надолго без присмотра.

Он направился к машине. Спрятал папку в пакет, положил в багажник. Открыл дверцу, сел за руль и стал ждать.

Полчаса, час… Изредка проезжали машины, но долгожданной «Волги» не было.

Неужели в этот раз все изменилось и Федора Игнатьева он не встретит? Неужели ему будет отказано в таком маленьком, но очень пикантном удовольствии?

За пять минут до полудня он закурил очередную сигарету и в тот же момент увидел через лобовое стекло едущую на него белую «Волгу». Приблизившись, она притормозила, но потом опять набрала скорость и проскочила мимо. За стеклом он увидел мужчину, сидевшего рядом с шофером. Этим человеком был Федор Игнатьев, тоже, в свою очередь, смотревший на того, кто занял его место не только в истории, но и у обочины дороги в этот ясный весенний день. Или ему было просто стыдно ставить нелепую «Волгу» рядом с роскошной иномаркой?

Закурив сигарету, Савинов развернул «мерседес» и поехал в город. Но за поворотом, метров через пятьсот, он увидел стоявшую у обочины белую «Волгу». Все-таки не вытерпел Игнатьев, решил затянуться разок-другой. Он остановился метрах в двадцати от поверженного конкурента. Надев темные очки, вышел, почти выпорхнул, широко улыбнулся «незнакомцу»:

— Выбираю место для коттеджа. Езжу, знаете, по дороге, останавливаюсь, смотрю на окрестности.

Игнатьев вежливо улыбнулся, но не ответил.

Савинов, точно не замечая этого холодка, кивнул в сторону речки и леса, да, впрочем, и всего окружающего мира:

— И день для прогулки отличный!

— Превосходный, — не слишком радостно и не сразу, ответил куривший человек.

— А для меня так еще и удачный. Да что там удачный, — признался Дмитрий Павлович, — просто счастливый!

— Я рад за вас.

— А как я рад!

Федор Игнатьев всмотрелся в лицо разговорчивого франта:

— Мы знакомы? Кажется, я видел вас прежде…

— Не думаю, — улыбнулся Савинов. Он повернулся к случайному собеседнику, и солнце полоснуло по его очкам весенним огнем, — хотя, как знать? Как знать… В жизни чего только не бывает! — Дмитрий Павлович щелчком отправил окурок в снег, лежавший за дорогой в ложбине. — Всего наилучшего!

Игнатьев сухо поклонился ему.

Через четверть часа Савинов въехал во двор дома № 6 по улице Станковой на станции Барятинская.

Все было точно таким же, как и много лет назад. Тот же запустелый двор, разве что укрытый не опавшими листьями, а снегом; тот же пионер с обрубком правой руки, которым он отдавал честь неизвестно кому. Две старухи, сразу же притихшие, вылупившиеся на черный автомобиль.

Савинов проверил его на сигнализацию и, не мешкая, направился к подъезду номер один. Он отчего-то знал, что в этот воскресный день семнадцатилетний Илья Иноков будет дома. И может быть, будет дома его мать. Он и это предусмотрел.