но отчего-то все равно было вкусно. Вкус из детства…
Ну вот, было в его детстве что-то хорошее. Жаль, что это не натолкнуло ни на какие воспоминания.
Второе место убийства выглядело абсолютно непримечательным. Человек шел-шел поздно по дороге, на него напали, плоть растерзали. Ни символов, ни особых примет. Тело лежало, может, тут. А может, чуть правее или левее. На улице много зелени: деревьев, кустов, высокой травы. При желании есть куда спрятаться, есть где устроить засаду. Но зачем? Что мог знать лишнего сын травника? И почему таким способом? Было бы проще его отравить. Или хотя бы инсценировать нападение уличного вора. Зверь — решение странное, хлопотное и для реалий города сомнительное. А если зверь настоящий? Тогда, где другие жертвы? А если — ручной и нападает по команде?
— Уйди, змеюка!
Димитрий и Вито одновременно повернулись к перекрёстку Садовой улицы со Слепой, откуда и доносился крик.
— Ах ты, гордец несчастный! Женщину чуть не задавил, ещё и ругается! Бессовестный! А-а-а! Вы на него посмотрите! Кнутом замахивается! Это ты на своих слуг замахивайся! А на честную женщину — не смей!
На перекрестке застыли двое конных, напротив них — дородная женщина с корзинкой, умопомрачительно пахнущей едой. Пирожки. С творогом и ягодами. Даже на таком расстоянии у Димитрия потекли слюнки.
Рядом со спорщиками уже появилось несколько зевак.
— Да бросьте, матушка, у человека горе — сына потерял!
— А то мы не знаем, какой у него сын! Задира, пьяница и хам! Да ещё, охальник, скорнякову дочь чуть не снасильничал!
Травник не выдержал.
— Уберись с дороги, дура! Язык, что помело! Как смеешь на сына такое говорить? Как бесстыжие глаза твои не вываливаются при поклепе таком! Дочь скорнякова придумала все, сама потом призналась! Окстись!
— Ой, умора! — всплеснула руками споршица и вперёд шагнула, уперев руки в бока. Даже конь впечатлился и на всякий случай отступил назад. — Девка потому и призналась, что второй твой балбес у наместника подвязывается! Небось, завел какого покровителя, из тех, кто к вену Кос поближе, тот его и выручил. Может, они друг другу делишки грязные покрывают не первый раз!
— Нет, ну вы посмотрите на нее! — вступилась за травника другая женщина, в сопровождении девочкой-подростка. — Понапридумывала! Да я первая, как мать, скажу, что все по чести было…
— По чести??? — Аж поперхнулась воздухом от возмущения заступница. — По чести!!! Как мать! Да ты не мать девке, а мачеха! И как за скорняка вышла, девок евоенных со свету сжить мечтала, каждый знает! Вот одну и сжила!
— Да как это "сжила"? — завизжала скорнякова жена. — Замуж отдала! Блудную такую да в хорошие руки пристроила!
— В хорошие! Девка в петлю полезла от такой хорошести!
— Да не, — поправил кто-то из собравшихся вокруг. — Вешалась она до свадьбы.
— Но после сватовства! Эта дура-то назло обмолвилась, что "девка порченая" кому-то из той семейки. Небось уже уморили бедную!
— Уморишь ее, как же! — Сплюнула скорничиха. — Наряды, как сиды носит, с серебра ест!
— А что носу домой не показывает?
— Да потому и не кажет — стыдно ей за свое поведение!
— За тебя ей стыдно! Выжила девку из города! — женщина погрозила скорняковой жене кулаком. Всадники медленно отступили назад, намереваясь объехать толпу. Спорщица заметила это и тут же перевела свое внимание на них.
— А ты? Чего молчишь? Сын твой покойный каждому хвалился, что брат евойный на наместника работает, деньги большие получает, вино барское пьет! А что ж он, такой богатый да помощник незаменимый, домой не показывается? Как отдельно жить стал, так и пропал!
— В разъездах он, дура старая. Некогда ему. Честный писарь, что тайну государеву не выдаст, в любом деле нужен! Ничего не помнишь, не знаешь, а поучать лезешь!
— Эка завернул! Да ты сам-то помнишь, как сын выглядит?
— Помню, ведьма старая! — разозлился травник и стегнул коня. — А ну прочь!
Конь шагнул вперёд. Женщина с визгом отскочила в сторону. Всадники скрылись за поворотом. Толпа какое-то время погудела и разошлась.
— Теперь понятно, отчего с ним сложно поговорить. — Сыщик задумчиво рассматривал разбредающихся по делам людей. — Неприятный тип. Непонятно, почему он ещё на плаву, раз в городе есть аптека и второй травник?
Вито с готовностью ответил:
— Так у него и вправду старший сын пошел младшим писарем к наместнику. Должность маленькая, но поговаривают, сдружился он там с кем-то из знатных. Люди верят, что благодаря этим связям в лавке отца его продают самые лучшие и самые необычные ин-г-ре-ди-ен-ты и лекарства. Хотя тут же шепчут, что, может, тот сын давно в разбой ушел — он и вправду лет десять дома не появлялся, хотя живёт в этом же городе вроде как. Но убиенный, ещё один сын травника, который, хвалился связями брата направо и налево.
— Говорят, сдружился… А с кем? С молодым веном Кос?
Вито засмеялся.
— Да вы что! Нет, конечно, вен никогда даже имени не запомнит младшего писаря не то, чтоб приятельствовать! Говорили, с секретарем наместника его видели когда-то, но, может, врут, то было давно, лет восемь назад. Да и секретарь тот уже сменился.
Слова лёгкие, словно пёрышко, стукнула медь — разлетелись прочь.
В уши проник стук копыт. Цок-цок-цок.
Как в старой детской считалочке.
Цок-цок-цок.
Первый скакал на огонек.
Цок-цок-цок.
Второй пришел на огонек.
Цок-цок-цок.
Третий хромал на огонек.
Цок-цок-цок.
Четвертый полз на огонек.
А пятый, дух проклятый,
Зубами щелк! Щелк! Щелк!
Щелк!
Краски выцветают и появляются снова.
Кровь течет, неся по телу жизнь, нервы искрят, передавая мысли.
Чувства — красочная палитра, но сколько всего намешано! Вот нить — злоба. Ярчайшая, дистиллированная злоба! Острая, словно южные приправы, но пахнет металлом. А если потянуть здесь — гордыня. Тяжёлая, словно все горы Континента и пахнет землёй. А тут — толстая золотая нить жадности, пахнущая тухлятиной и потом. И ещё множество перепутанных разноцветных нитей, но каждая — крепкая, твердая, и только любовь с печалью тоненькими нежными струйками спрятаны внутри. Но вот печаль переплетается со злобой, ненавистью, жаждой мести, любовь — с требовательностью, гордыней, жадностью, и уже не осталось ни того, ни другого, только змеится и шипит нутро тысячами злых, тяжелых мыслей.
Цок-цок-цок.
Сын… Сын поможет, да как его найти знал младший, а младшего нет боле…
Найти бы скорнякову сучку да вырезать язык, только далеко живёт ведьма, хлопотно…
Цок-цок-цок…
Топ. Топ. Топ. Топ.
Сумка через плечо бьёт по боку.
Топ. Топ.
Сумка через плечо бьёт по боку…
Шаг. Шаг.
Сумка…
Что за ерунда?
Сумка через плечо…
Она.
Это точно