ноутбук и посмотреть по кадрам, как прошел тот день? Когда именно вы наведались в гости к Романову?
Халилов не выдержал близкого контакта и моргнул.
– Вас там не было, – выдавил он из себя. – Вы ничего не знаете!
– Послушайте меня. Для вас ведь не было секретом, что дело Рахметова, которое вел судья Романов, шито белыми нитками. Об этом разве что ленивый не говорит. Все газеты твердят, что тот человек, за которого вы хлопотали, не имеет отношения к подготовке теракта. Рахметова, скорее всего, оправдали бы.
Халилов упрямо качнул головой и заявил:
– Судья требовал взятку. Вы не сможете меня силой потащить, заставить смотреть какие-то дурацкие ролики.
– Не смогу, – согласился Артем. – Но могу вам рассказать, что с вами будет, когда я докажу, что вы лжете. Вас привлекут к уголовной ответственности, господин Халилов. У меня есть все основания полагать, что это произойдет даже раньше, чем вы себе представляете.
По лицу узбека скользнула тень беспокойства.
– Интересно, за что? – спросил он, стараясь казаться равнодушным.
– За клевету в отношении судьи и ложный донос. Это для начала. Заведомо ложный донос и обвинение в совершении тяжкого преступления поставят крест, скорее, даже, жирную точку в вашем бизнесе. Попрощайтесь с ним!
Халилов плотно сжал губы. Беспокойство на его лице сменила явная тревога.
– Вы ничего не докажете.
– Кого вы боитесь? – мягко спросил Павлов. – Только не возражайте. Я же вижу. Страх от вас исходит такими волнами, что даже слепой в состоянии его почувствовать. Я обещаю, что окажу вам помощь, если вы расскажете мне правду. Поймите, что промедление только усугубляет ситуацию. Постарайтесь осознать, что благодаря вашим действиям невинный человек находится под стражей. Каждая минута, проведенная за решеткой, для него равносильна месяцу или даже году жизни. Если вы говорите правду, то зачем скрываетесь? Почему вы дрожите как в ознобе? Посмотрите на свои руки, они трясутся!
Халилов отвел взгляд.
– Мне пора, – сказал он. – Извините. Завтра я уезжаю в Узбекистан. На этот раз по-настоящему. Не ищите меня.
– Вы похожи на зверя, на которого устроили облаву, обложили со всех сторон. Хорошенько подумайте и взвесьте все факты, – заявил Артем.
Халилов вжался в стул.
– Сколько и кто вам заплатил за эти показания, Карим Азизович? – тихо спросил Павлов, и его собеседник побледнел.
– Ничего и никто мне не платил! – выкрикнул он и резко отпрянул назад, словно боялся получить прямой джеб в лицо.
Немногочисленные посетители кафе начали на них оглядываться.
Павлов встал, вынул из внутреннего кармана визитку.
– Иногда лучше понести небольшое наказание, при этом оставаясь честным перед собой, даже если вы совершили ошибку, – заявил он. – Совсем другое дело – грязные деньги, полученные за жизнь невиновного человека, и страх быть разоблаченным. Он вас будет преследовать всю жизнь. Я оставлю вам свой телефон. Хочу верить, что вы наберетесь мужества и позвоните.
– Мне нечего сказать, – прошептал Халилов.
Адвокат ушел, а он продолжал сидеть, и по его телу волнами пробегала крупная дрожь.
Переживания
Этот день для Леонида Михайловича выдался особенно нервным и напряженным. Не прибавляло оптимизма и то обстоятельство, что вопрос о виновности Романова оставался открытым. Завтра должна была состояться апелляция на решение суда о продлении ареста бывшему служителю Фемиды, но, признаться, Краснов почти не верил в благоприятный исход дела. Пока что никаких результатов работы Павлова не было видно, зато уголовные дела в отношении Романова росли быстрее, чем грибы после дождя. Если так все пойдет и дальше, то тот наверняка останется за решеткой на весь срок предварительного следствия, а на суде получит лет десять в лучшем случае. Тем самым он подпишет приговор самому Краснову, своему главному поручителю и покровителю.
Только вечером, в начале десятого он велел водителю ехать домой. Погруженный в тревожные мысли, Леонид Михайлович не сразу заметил, как пикнул смартфон, извещая о новом сообщении. Он обнаружил письмо, лишь когда собрался позвонить супруге, чтобы та не волновалась по поводу его позднего возвращения. Увидел и замер, расширенными глазами уставясь в текст послания.
Как и в прошлый раз, сообщение было анонимным.
«Добрый вечер, господин Краснов. Похоже, вы не до конца понимаете серьезность ситуации, раз продолжаете упорно держаться за свою должность. Поспешите домой, чтобы посоветоваться с вашей женой. Вероятно, она сумеет убедить вас в том, что отставка будет вам только на пользу. Берегите себя и своих близких».
Леонид Михайлович вслух повторил последнее предложение. Почему-то именно эта заезженная, банальная фраза, так часто звучащая в письмах, поздравлениях и, конечно же, в многочисленных скандальных ток-шоу, вызвала в нем неприкрытый гнев, даже холодную, распирающую ярость. Если бы сейчас автор этого недвусмысленного послания сидел рядом, то он без всяких раздумий вцепился бы ему в горло.
– Мразь! – сквозь зубы проговорил Краснов.
Водитель услышал это ругательство, но даже бровью не повел, сосредоточился на дороге.
«Хотите запугать меня?» – подумал Леонид Михайлович, набирая номер супруги.
Телефон молчал, и он почувствовал, как где-то глубоко внутри родился и стал стремительно расти колючий, ледяной страх. «Поспешите домой… посоветоваться с вашей женой».
Это пожелание неизвестного преследователя засело в мозгу, словно глубокая саднящая заноса с тысячами зазубрин, крепко и надежно впившаяся в мясо. Краснов вновь предпринял попытку дозвониться супруге, но после нескольких томительных нудных гудков автоматический голос вежливо известил его о том, что абонент не отвечает.
– Ты можешь побыстрее? – попросил он водителя, уже не скрывая раздражения.
Впрочем, нервное раздражение быстро сменилось тревогой, которую после третьей неудачной попытки связаться с женой окончательно вытеснил подросший за эти мучительные минуты страх, обволакивающий холодом и неизвестностью, кормивших его существо лучше спортивных стероидов.
Наконец-то автомобиль остановился. Леонид Михайлович выскочил из него, хлопнув дверцей, и опрометью кинулся в подъезд. Сердце гулко колотилось, его ритм отдавался ударами гигантской кувалды во всем теле встревоженного председателя, дыхание сбилось, появились спазмы в желудке. Дрожащими руками Краснов достал ключи, уронил их на пол, поднял и только после этого нажал кнопку дверного звонка. Не став дожидаться ответа жены, он торопливо сунул ключ в замочную скважину и с силой распахнул дверь.
– Таня? – Леонид Михайлович внезапно испугался собственного голоса, который прозвучал словно сиплое карканье.
– Таня? – чуть тише повторил он и, не снимая запачканной обуви, прошел по коридору, мельком заглядывая в комнаты.
Везде было пусто. В квартире стояла зловещая тишина. В обычное время он бы несказанно обрадовался такому спокойствию и назвал бы его благоговейным и даже умиротворяющим. Но не сейчас…
Краснов остановился у ванной, в которой горел свет. Он слышал звук собственного сердца, выбивавшего отчаянную дробь,