Упёртая панель никак не поддавалась, несмотря на полностью открученные винты. Алексей, стараясь подцепить выпуклую часть разнообразными подручными средствами, окончательно потерял терпение и надавил особенно сильно на импровизированный рычаг, используя небольшой зазор. На этот раз старания увенчались успехом. Крышка выскочила из прорезиненных пазов, и, падая вниз, припечатала как раз по левому ботинку ребром жесткости. В тот же момент зазвонил видеофон. Шипя от боли и балансируя на одной ноге, кибернетик попытался дотянуться до кнопки приёма. Это тоже удалось, в отличие от такого несущественного пустяка, как удержание равновесия.
— Лёха, привет!
Страшный грохот, вызванный опрокинутым столом и дребезжание падающих деталей, с проворством тараканов разлетающихся в разные стороны лаборатории, послужило ответом нежданному звонку жизнерадостного визитёра. Пришлось принимать вызов в нестандартном положении лёжа. Благо, технические предпосылки для этого имелись – изображение звонившего проецировалось умной программой прямо напротив лица ответчика.
— Здравствуй, Серёжа.
— Ты что, на полу лежишь?
— Ага, так лучше думается. — Схитрил кибернетик.
— Не забыл, сегодня у тебя выступление на ежегодном Симпозиуме? Я тебе на правах старшего товарища напоминаю, так что продинамить не получится, — Сергей подмигнул другу. — Будет много уважаемого народа, в том числе и заслуженный научный бомонд страны. Цвет и гордость нашей науки, так сказать. Я верю, что ты сможешь убедить всех перейти с электрических приводов на пьезу. Плюсов слишком много, чтобы их игнорировать. КПД всё-таки на девяносто процентов увеличится, а это не шутки. Основную концепцию выступления продумал, речь приготовил? Алексей как можно более непринуждённо ответил:
— Конечно.
— Ну, тогда не буду отвлекать. Работай. Через три часа возле центрального входа я тебя подберу.
— Хорошо. Проекция аккуратно свернулась, оставив Алексея наедине с самим собой.
Это провал. Как он мог забыть о таком важном событии? Заработался в корень, что называется. Кибернетик рывком поднялся на ноги и принялся ворошить ворох исписанных листов, кипу чертежей, затем кинулся к терминалу и вывел на монитор все наработки по проекту. Везде черновики, сплошной мрак, всё разрозненно, не систематизировано, не приведено к общему знаменателю. Всемогущий булгаковский Воланд признал бы свою несостоятельность, пытаясь разобраться в этих творческих набросках, понятных Алексею и выглядевших полной ахинеей для искушённых знатоков, которыми подавай чётко выстроенную, без сучка без задоринки, доказательную базу… Кибернетик стал бормотать себе под нос, разгребая записи:
«В настоящее время самыми популярными двигателями в приводах робототехники являются электрические, но пьезоэлектрические, это ультразвуковые моторы, могут их спокойно скушать и даже не поперхнутся». Факты, железные факты, опыты… Чётко поставленный вопрос, исчерпывающий ответ… «Привод для робота, всё равно, что для нас мышцы. Крошечные пьезоэлектрические ножки, вибрирующие с частотой более 1000 раз в секунду, заставляют мотор двигаться по окружности или прямой. Преимуществами подобных двигателей являются высокое нанометрическое разрешение, скорость и мощность, несоизмеримая с их размерами. Отсутствие обмоток, пропитанных склеивающими составами, делает его пригодными для использования в условиях вакуума…» Привет, Космос!.. «Ультразвуковой двигатель обладает значительным моментом самоторможения…» Сухо, очень сухо, неубедительно…Необходима стройная система, составленная с учётом приоритетности того или иного вывода… Ничего этого нет. Но это можно легко подготовить. За недельку. Плохо, что время сыграло свою очередную злую шутку, оставив только два часа пятьдесят четыре минуты.
Кибернетик очень сильно пожалел, что не обладает врождённым красноречием. Это провал. Алексей обречённо упал в мягкое кресло, достал из кармана белого халата месяц пролежавшую без дела пачку сигарет и закурил. Он честно пытался бросить это пагубное увлечение, но обстоятельства оказались сильнее. Обалдеть, до чего жалко звучит такая оправдательная формулировка! Смирись, Лабовухин, смирись. Это тебе не по силам, поэтому признай, этот бой ты проиграл.
Алексей посмотрел на робота, который продолжал удерживать на весу разобранный агрегат.
— Можешь поставить, о дружелюбнейший из роботов. Робот, скрипнув сервоприводами, поставил металлический короб на пол.
— Вы чем-то расстроены, Алексей Валерьевич?
— Ты угадал.
— Я могу чем-то помочь?
— Вряд ли… — Алексей сделал глубокую затяжку и вдруг его осенило. — Хотя… Слушай, а ты сможешь написать речь?
— Я могу выполнять любую работу, основанную на знаковой системе. Другое дело, что мои базы данных предполагают только поверхностное знание риторики, философии, литературы, искусства публичной речи…
— Стоп, стоп, стоп. Всё это дело наживное.
Алексей оживился, бросил окурок в вакуумную пепельницу и принялся подключать робота к базам данных своего проекта. Сначала информация. Общая концепция и выводы не составят труда для такой проницательной машины. Есть люди, которые понимают с полуслова, то почему машины не могут понимать с полузнака? Щёлкнув клавишей, кибернетик начал загрузку.
— Нужно чётко сформулировать плюсы и минусы предлагаемого привода, сравнить его с двигателями на основе постоянного тока, шаговыми электродвигателями, воздушными мышцами и электроактивными полимерами. Полученную информацию следует построить таким образом, чтобы она как можно лучше воспринималась предполагаемой аудиторией.
— Красноречие предполагает изменение тембра голоса… — Влез в монолог робот.
— Не перебивай. — Отмахнулся Алексей. — В этом тебе поможет голосовой модулятор и теория звука, сейчас добавлю, а мне в свою очередь помогут краткие комментарии к написанному. Где, как и насколько, с учётом моей дикции и свойств голоса. Журавлей в небе мы ловить не будем, поэтому сделаем упор на базовые понятия – сила голоса и интонация.
Кибернетик щелкнул вторично, и необходимая информация стала загружаться вторым потоком.
— Вот тебе ещё филологические дисциплины – лингвистика, литературоведение, культуроведение… С матчастью у тебя всё в порядке, так что… Время загрузки данных?
— Десять минут, сорок четыре секунды. — Проникновенно отрапортовал робот, используя широкий диапазон голосовых оттенков.
— Отлично! Гладко и мягко, как касторка под хорошее пирожное.
— Ваши сравнения, Алексей Валерьевич, оставляют желать лучшего.
— Извини, что-то желудок с утра расстроился.
Человек и робот продолжили обсуждение, ожесточённо споря над слабыми местами предстоящего эксперимента, кибернетик – со свойственной творческим людям горячностью, а машина – со скептицизмом, подкреплённым достоверной информацией. Огромная база данных была обработана в течение часа. Ещё час, три выкуренных сигареты, подкреплённые энным количеством потраченных нервных клеток, и свежераспечатанная речь лежала перед кибернетиком на столе. Алексей жадно набросился на белые листы, испещрённые чёрными знаками, чувствуя себя лейкоцитом, обнаружившим раковую опухоль. Хмурый скептицизм довольно скоро уступил место заинтересованности, а затем и неподдельному восторгу. Кибернетик сам не заметил, как вскочил с кресла и стал интенсивно измерять шагами лабораторию, ни на секунду не отрываясь от текста:
— Ну ты, брат, и завернул! Блестяще, просто блестяще…
Робот молчал. Его гладкая металлическая поверхность отражала лишь чужой восторг, не в силах выразить все те вихрящиеся миллионы терабайт в его электронном мозгу. Возможно, едва заметное, непроизвольное шевеление манипуляторов можно было принять за волнение, но Алексей этого не замечал. А если и замечал, то не придавал этому особого значения. Разве может машина волноваться? Глупости. Внимание кибернетика было сосредоточено только на тексте.
— Спасён, спасён… — Прошептал он, прочитав приготовленную роботом речь до конца. Зазвонил видеофон и проекция вновь высветила улыбающееся лицо Сергея.
— Готов? Тогда давай запирай свой «бункер» и выходи. На сборы три минуты. Деловой костюм есть, не переживай. Сказал и отключился.
Алексей спешно собрался, накинул непромокаемый плащ – на улице шли бесконечные осенние дожди, и замер на пороге. Непонятное чувство вины не давало ему покоя. Вот пропасть! Забыл поблагодарить талантливого спичрайтера. Он обернулся и, готовые сорваться с языка скупые слова благодарности, так и не были произнесены. Словно очнувшись ото сна, окинув критическим взглядом серые стены, вечный бардак на рабочих столах, высокие, под самый потолок, стеллажи, забитые самым разнообразным хламом, он увидел робота. Единственный островок здравомыслия среди этого бедлама.