Читать интересную книгу Тот, кто убил лань - Михаил Лакербай

До сих пор Хаса не видел от людей ничего, кроме добра и ласки, и только иногда справедливую строгость. Но в тот день он испытал на себе их коварство и злобу.

С самого начала Самат стал сдерживать стремительный бег Хаса. Можно было подумать, что наездник хочет сберечь силы коня, чтобы к концу скачек не устало его сердце, не ослабли ноги. Но Самат вовсе не тем был озабочен — он заставил Хаса свернуть с дороги к ближнему лесу. Навстречу выскочило несколько здоровенных молодцов; закрыв лица башлыками, они схватили коня под уздцы. Мальчишку тут же сбросили с седла, а Хаса крепко привязали к стволу могучего дуба.

Вскоре до его ушей донесся цокот копыт. Хаса встрепенулся всем сильным телом, рванул привязь, но не сорвался, а лишь поранил уздечкою губы.

Люди в башлыках замахали руками, закричали что-то Самату. Мальчишка ударил коня хлыстом. Это был для Хаса первый удар в его жизни. Конь пронзительно заржал, и тогда люди стали совать ему в рот бышлыки.

Хаса отчаянно мотал головой, стараясь укусить врагов, бил их хвостом, старался лягнуть. Он словно обезумел. Глаза налились кровью, с губ срывались клочья пены. Люди отскочили в стороны.

Один из них бросил Самату тугой кошелек и крикнул:

"Это тебе второй. Третий ты получишь после того, как вернешься на скачки и скажешь, что Хаса сбросил тебя с седла. А если не скажешь, вырежем твое продажное сердце. Ступай!"

Мальчишка поднял с земли кошелек и поплелся к дороге.

А в это время Хаса перекусил ремень привязи.

"Пусть бежит! — засмеялись люди в башлыках. — У него нет крыльев, чтобы догнать теперь даже самого отставшего из коней".

Но они рано торжествовали. Как молния пронесся Хаса мимо селений Пацкир, Амткел, Азант и дальше — в Багада, Лата... Дивясь его бегу, крестьяне восклицали: "Это арашь! Да, да, это сам арашь!"

Старая наша пословица говорит: "От великой беды человек часто лишается сил, но от великой ярости его силы удваиваются". Это относится не только к людям.

Очутившись на дороге, Хаса почувствовал прилив свежих сил и уже в ближайшем к лесу селении Цабал опередил коня, шедшего позади всех. Потом он обогнал еще троих. И, наконец, в Коначхирском ущелье он настиг коня черкесского князя Атажукова. Обогнав его, Хаса понесся в село Багада и вырвался на просторное поле Дал.

Увидев коня, толпа всколыхнулась. Раздались восторженные возгласы: "Хаса! Хаса! Наш Хаса!" А Хаса все летел и летел, оглашая поле тревожным ржанием. На нем ее было наездника. Это всех обеспокоило.

Хаса пришел первым, но, возбужденный бешеной скачкой, еще долго кружил по полю...

Смыр Шахан подбежал к любимому коню и взял его под уздцы. Хаса остановился, тяжело вздохнул и уткнулся мордой в плечо хозяина...

Шармат Арслан помолчал, раскуривая погасшую трубку.

— Ну, а что же мальчишка? — спросил Лагустан. — Пришел он в Дал?

Шармат Арслан презрительно усмехнулся;

— Мальчишка? Хм... Он шел, чтобы солгать, но когда увидел, как народ, собравшийся в Дале, приветствует Хаса-победителя, стыд опалил его сердце. И он швырнул кошелек с деньгами, повалился в ноги Смыр Шахану и рассказал всю правду. Когда мальчишка умолк, Смыр Шахан сказал: "Жаль мне тебя! Ты, человек, продал за деньги свою честь, свое достоинство и опозорил себя. А Хаса отважно вышел победителем из посланного ему судьбой испытания. Немного же ты стоишь, если учиться благородству и мужеству тебе приходится у коня".

— Вот и вся история, — сказал Шармат Арслан.

Молчанка.

Перевод С. Трегуба

В давние времена в абхазских деревнях часто играли в молчанку. Кто первый заговорит — выполняет то, на что спорили.

Часто ссорился Адлей Гедлач со своей женой Хамжважв: кому что сделать по дому. Оба были ленивы, и каждый старался увильнуть от работы, переложить ее на другого.

Однажды поспорили, кому чистить хлев, который не убирали целую неделю. Решили сыграть в молчанку: кто первый заговорит, тот и уберет.

Супруги молчали весь день. А вечером приехали гости. Вошли в дом, поздоровались с хозяевами и попросились переночевать. Адлей Гедлач и Хамжважв в ответ ни слова. Гости обиделись:

— Что же ты так неприветлив, хозяин? Или тебе не нравится наш приезд?

— Ты не считаешь нужным даже разговаривать с нами! Ты забыл закон гостеприимства. Не совестно ли тебе?

Но Адлей Гедлач словно онемел. Молчала и Хамжважв.

— Уйдем отсюда, раз нас так неприветливо принимают, — сказал один из гостей и направился к выходу. Второй последовал за ним. А третий разозлился и ударил хозяина по лицу.

— Это тебе в назидание, чтоб в другой раз не нарушал обычая гостеприимства, — сказал он.

Тогда Хамжважв подскочила к мужу:

— Почему ты не сказал гостям, что мы играем в молчанку? Тогда бы он не ударил тебя.

— Ага! Ты первая заговорила! Вот и ступай чистить хлев! — радостно воскликнул Адлей Гедлач.

Проказы Ханифы.

Перевод С. Трегуба

Вместе с приятелем Кумфом мы долго бродили по цветущим альпийским лугам. Тут мы и встретились с колхозными пастухами. Они о чем-то просили сидевшего в кругу старика.

Мы обменялись приветствиями. Пастухи угостили нас традиционным кислым молоком со снегом. Потом они снова принялись упрашивать старика:

— Ну давай, давай, Эснат! Расскажи! Просим!

— Да оставьте вы меня в покое, — умолял старик. — Ведь пришли гости. Неудобно. Что они о нас подумают?..

— Никто ничего дурного о нас не скажет, — возразили ему. — Твой рассказ только развлечет гостей, и она будут тебе благодарны. Вспомни какую-нибудь забавную историю о легкомыслии женщин. Ты ведь много знаешь.

Обратились и к нам: мол, поддержите. И мы тоже принялись упрашивать старика.

— Хорошо, расскажу, — сдался старик. — Только на этот раз расскажу не о женщинах, а о мужьях: какие иногда бывают простофили.

— Вы все знаете, что такое сендис, — начал он. — Это наша старинная абхазская игра. Она состоит в том, что нужно как можно лучше, удачнее обмануть друг друга. Обманутый проигрывает то, на что играют, а тот, кто обманул, выигрывает.

Хорошо играла в сендис молодая жена Шяудида, красавица Ханифа. Она часто выигрывала у своего мужа, и тот с радостью платил ей свои проигрыши.

Однажды Ханифа, воспользовавшись отсутствием мужа, пригласила к себе любовника, а тут неожиданно вернулся муж. Испуганная Ханифа успела спрятать любовника в сундук.

"Здесь кто-то был?" — помрачнел Шяудид.

"Нет", — спокойно ответила Ханифа.

"А почему стол накрыт на двоих? — допытывался муж. — А чей этот недопитый стакан вина? Чья недокуренная папироса? Ты ведь не куришь?"

Ханифа бледнела и молчала.

"Где он?! — закричал тогда муж. В руках у него сверкнул кинжал. — Я убью его и тебя не пощажу!" — зловеще произнес он и начал рыскать по дому. Он подошел к сундуку и взялся рукой за крышку.

"Сендис! Сендис!" — овладев собой, весело воскликнула Ханифа и села на сундук. Она захлопала в ладоши.

Муж остановился как вкопанный.

"Сендис! — повторила она. — Я обманула тебя и выиграла сендис".

"Ловко же ты это сделала, — проговорил Шяудид. — Все выглядело так правдоподобно".

"Я долго обдумывала, как этого добиться, — улыбнулась женщина. — Чего только не придумаешь, чтобы выиграть красивое платье".

"Да, милая, ты выиграла свое платье, и завтра же мы его тебе купим", — обнимая жену, ответил Шяудид.

"Ну а теперь пойдем к речке, подышим свежим воздухом, — сказала Ханифа и игриво потянула мужа за руку. — Мне очень жарко". И она увлекла его за собой.

А любовник тем временем спокойно вылез из сундука и скрылся.

В другой раз Шяудид снова вернулся домой так же неожиданно. Он долго стучал в дверь, но Ханифа не открывала ему. У нее и теперь был любовник.

"Не открою тебе, пока не придет тетя Кама, — кричала она. — Поди приведи тетю Каму".

"Тетю Каму? — недоумевал Шяудид. — Ведь она живет в конце села. Зачем тебе она?"

"Зачем! Зачем! — передразнила Ханифа. — Только при ней я смогу открыть тебе дверь". Озадаченный муж отправился за тетей Камой.

Прошло немало времени, прежде чем за дверью раздался наконец-то голос тети Камы. Ханифа открыла дверь и, дрожа от страха, со слезами показала на осколки валявшегося на полу разбитого зеркала.

"Тетя Кама! Тетя Кама! — всхлипнула она. — Видишь, что я наделала: разбила нечаянно зеркало, которое ты мне подарила. Мой муж так любил его... Теперь он убьет меня... Защити меня!"

"Не бойся, родненькая, не бойся! — успокаивала ее тетя Кама. — Он ведь любит тебя".

"Что ты такое выдумала? — ласково произнес Шяудид. — Я ведь никогда не только на тебя руки не поднимал, но и даже голоса не повышал. И откуда ты взяла, что я так любил это зеркало? — Он обнял жену и простодушно сказал: — Какие вы все-таки, женщины, наивные! Если бы вы знали себя так, как я вас знаю!"