Его голос стих, когда они с герцогиней вошли в дом.
Взгляд Грейс был совершенно подавленным, когда она посмотрела на Люсьена — мужчину, которому она позволила заняться с собой любовью. Мужчину, который и в самом деле оказывал на нее дурное влияние.
Все могло быть хуже, если бы Френсис Уинтер или ее тетя прошли немного дальше и застали их вместе.
О чем она думала? И думала ли вообще? Нет, не думала, печально признала Грейс, когда села и стала поправлять свою одежду.
— Позволь мне.
Люсьен отодвинул ее дрожащие пальцы, когда Грейс безуспешно пыталась застегнуть пуговицы на спине.
— Спасибо. — Грейс ждала, пока он ловко и быстро застегнет пуговицы, а потом поднялась с земли, по-прежнему сильно дрожа. — Мы должны вернуться в танцевальный зал…
— Грейс…
— Не время обсуждать это сейчас, милорд. — Ее глаза предупреждающе вспыхнули в свете луны, когда она резко повернулась к нему. — И вообще, не думаю, что у меня когда-либо будет желание обсуждать это. Мне ужасно стыдно за мое поведение.
Грейс с отвращением покачала головой.
Люсьен, нахмурившись, посмотрел на девушку и помедлил с ответом, встряхнул свой пиджак, прежде чем надеть, и поправил кружевные манжеты.
— Ужасно стыдно, Грейс? — наконец сухо проговорил он. — Уверяю тебя, ты была не так далеко от той «маленькой смерти», когда нас так грубо прервали.
Она выглядела озадаченной.
— «Маленькой смерти»?
Какая же она невинная, мрачно упрекнул себя Люсьен. Разумеется, Грейс не знала, что физическое наслаждение, которое мужчина и женщина могут дать друг другу, называется «маленькая смерть». Было жестоко с его стороны дразнить ее, когда она и так выглядела подавленной тем, что их чуть не обнаружили.
— Сейчас это не имеет значения, — раздраженно сказал он и взял за руку.
— Но…
— Нам лучше вернуться в танцевальный зал, Грейс. Пока твоя тетя еще больше не расстроилась из-за нашего отсутствия.
Ее тетя и в самом деле выглядела расстроенной, нахмурившись, признала Грейс. Но ведь тот факт, что Грейс и Люсьен обручены, давал им немного больше свободы в отношениях друг с другом? Разумеется, не до такой степени, чтобы можно было заниматься любовью в саду леди Хамбер! Но ведь могли же они провести некоторое время вдвоем, не делая это предметом сплетен?
Однако они выглядели так, словно только что занимались любовью, и Грейс сомневалась, что это останется незамеченным!
— Позволь мне, — снова резко сказал Люсьен, заметив попытки Грейс привести волосы в порядок.
Осторожно касаясь, он поправил несколько локонов.
Даже если она и пригладит волосы, подумала Грейс, это не введет в заблуждение большинство гостей леди Хамбер особенно мужчин, — и они поймут, что было между Люсьеном и Грейс за последние несколько минут; ее глаза слишком ярко горели, щеки пылали, а губы слегка припухли.
Люсьен мрачно нахмурился.
— У нас по-прежнему не было возможности поговорить.
Он собирался рассказать ей о разговоре, который подслушал днем в гостиной, — о слухе, который гуляет в обществе, что их помолвка вынужденная. Но после их поведения этим вечером, возможно, рассказывать не было необходимости? Кто теперь, после их затянувшегося уединения в саду, мог в этом сомневаться?
— И чья в этом вина?
Тон Грейс был раздраженным, когда она нагнулась, чтобы поднять с травы веер.
Люсьен усмехнулся:
— Полагаю, твоя.
— Моя? — широко раскрыла глаза от негодования Грейс.
Он пожал плечами:
— Ты не должна быть такой красивой.
Серые глаза девушки сузились.
— Я просила тебя не флиртовать со мной, Люсьен.
— Просила. — Он схватил ее за руку, когда они двинулись по направлению к шумному дому, заметив с удовлетворением, что Грейс, по крайней мере, назвала его Люсьеном, а не милордом. — Но я не флиртую с тобой, просто говорю тебе правду.
Грейс с подозрением уставилась на него. Она была молода и наивна. Ее неопытность в обществе, в котором Сен-Клер находился почти всю жизнь, полная бесхитростность, по сравнению с другими, более искушенными женщинами, присутствующими на вечере, заставляла ее чувствовать себя неотесанной. Подсказывала ей, что она не может надеяться на взаимный интерес такого опытного мужчины, как Люсьен Сен-Клер.
— Не думаю, что верю тебе…
— Ты ранишь меня, если думаешь, что я буду заниматься любовью с некрасивой женщиной!
Грейс поджала губы.
— Думаю, чтобы ранить вас, потребуется гораздо больше, чем мое мнение, милорд.
— Неужели, Грейс?
Внезапно он снова подошел слишком близко, вызывая трепет в груди Грейс.
— О чем вы хотели поговорить со мной сегодня вечером, милорд?
Люсьен с раздражением посмотрел на нее. Впрочем, он не был уверен, относится ли это раздражение к Грейс или к нему самому. Разумеется, он не собирался становиться рабом желания, которое чувствовал к ней.
Люсьен сжал губы.
— Покатаемся в Гайд-парке завтра утром, Грейс. Тогда и обсудим.
— Покататься в парке? — Ее глаза взволнованно заблестели. — Мне ничто не нравится больше, чем быстрая езда на одном из скакунов моего дяди…
— Я имел в виду поездку в моей карете, — сухо прервал Люсьен, зная, что Грейс понятия не имеет, какую честь он ей оказывает таким предложением. Он никогда — никогда! — не катал дам в своей карете.
Ее волнение исчезло так же быстро, как и появилось.
— Я должна была догадаться. — Она улыбнулась. — Да… если тетя позволит, я присоединюсь к вам завтра утром.
Люсьен почувствовал себя так, словно он что-то отнял у Грейс, отказал ей в угощении. Он также с раздражением обнаружил, что ему не понравилось это чувство.
— Готов обменять комфорт моей кареты на катание на лошади в седле, если ты этого хочешь.
— О, конечно! — Ее глаза снова засияли.
Люсьен пожал плечами:
— Хотя должен предупредить, что галоп, быстрый или нет, на самом деле неподходящая вещь.
— Почему же? — Она снова нахмурилась.
Люсьен насмешливо улыбнулся:
— Потому что, моя дорогая Грейс, леди и джентльмены высшего общества, которые ездят верхом в парке, предпочитают видеть окружающих и быть увиденными, а не нестись галопом!
Грейс скорчила гримасу.
— Это скучно.
— Я совсем не против, Грейс, — презрительно скривился он. — На самом деле я с этим согласен.
— Полагаю, мне также следует элегантно сидеть в дамском седле, надев красивую одежду для верховой езды, которую купила мне тетя на прошлой неделе?
Люсьен, нахмурившись, посмотрел на девушку. Похоже, обычно она не каталась в женском седле… Какую же жизнь вела Грейс в поместье своего отца в Корнуолле? Разумеется, ее отец был художником, и, возможно, ему были чужды условности, но ее мать, леди Амелия Хопгуд, — сестра герцогини Карлайн. Она ведь знала, как вести себя в обществе? Если да, то, вероятно, она не передала это знание своей дочери.