Читать интересную книгу Война претендентов - Уоррен Мерфи

Подойдя к двойной входной двери, Римо заметил кое-что необычное. На ней висели две черно-красные таблички с надписями «Посторонним вход воспрещен!» и «Осторожно! Злая собака!».

– Бог ты мой! – пробормотал Римо, открывая дверь своим ключом. Он не чувствовал запаха собаки, не улавливал движений и вообще никак не ощущал ее присутствия в доме.

Неслышно поднимаясь по застеленным коврами ступенькам лестницы, он шел на единственный различимый для него звук, издаваемый живым существом. Это было сильное и ровное биение сердца мастера Синанджу.

Дойдя до закрытой двери башни для медитирования, Римо остановился в нерешительности. Хорошо зная Чиуна, он бы ничуть не удивился, увидев за дверью какую-нибудь невероятную помесь льва и питбуля. Римо любил животных и не хотел причинять зло никакой особи только потому, что она защищала Чиуна.

Резкий скрипучий голос произнес:

– Если ты пришел за своими вещами, то найдешь их там, где оставил.

Римо замер на месте.

– Чиун, где собака?

– Я ничего не выбрасывал.

– Где собака?

– Какая собака?

– Там, на входной двери, табличка, на табличке надпись «Осторожно! Злая собака!».

– Там написано, какая именно собака?

– Нет вообще-то... Но так всегда пишут... Можно мне войти?

– Не имею ничего против. Посмотри в последний раз на то, что когда-то было твоим домом, пока все это не разобрали и не отправили камень за камнем в Жемчужину Востока.

Римо шагнул в комнату и не увидел никакой собаки. На самоподогревающемся полу в центре сидел на татами Чиун.

– Ты намерен перевезти этот замок в деревню Синанджу? – удивился ученик.

Чиун, тщательно укладывая кимоно, даже не взглянул на него.

– Не твое дело. Замок принадлежит Дому Синанджу и будет перемещен в лучшие края.

Оглядевшись, Римо увидел четырнадцать лаковых сундуков, куда мастер Синанджу неторопливо укладывал свои кимоно.

– Зачем ты повесил табличку, если у тебя нет никакой собаки? – спросил Римо.

– Это предупреждение для всех.

– Предупреждение?

– Если ты погладишь дружелюбно настроенную собаку, она в ответ завиляет хвостом, так?

– В общем, да. – Римо приблизился к Чиуну.

– Если погладить другую такую же собаку, разве не станет она вилять хвостом?

– Станет, – ответил ученик, не понимая, к чему клонит учитель.

– А если повторить это с третьей собакой, какого результата можно ожидать?

– Собака, конечно, завиляет хвостом. Ну, может быть, лизнет руку...

– Как ты думаешь, сколько собак ответит благодарностью на твою ласку, прежде чем найдется такая, которая тебя укусит?

– Можешь меня обыскать, – нахмурился Римо.

Чиун бережно уложил очередное кимоно в сундук, разрисованный золотыми и зелеными драконами.

– Иногда кусается уже четвертая собака, – задумчиво произнес он. – Иногда шестьдесят четвертая, но может тяпнуть и самая первая. Именно это я и имел в виду когда вешал табличку «Осторожно! Злая собака!». Злой может оказаться любая собака, не говоря уже о некоторых неблагодарных. Так что не стоит доверять собаке, какой бы безобидной она ни казалась. То же самое относится и к некоторым людям. Особенно к несчастным болванам сомнительного происхождения. – Последнюю фразу Чиун произнес нарочито громко.

– Послушай, я пришел не за тем, чтобы забрать свои вещи.

– В любом случае тебе придется это сделать, или же вещи просто вышвырнут на улицу те, кто примется за разборку моего замка.

– Я вернулся, потому что мне тебя не хватает. Чиун молча складывал очередное кимоно.

– Смит велел тебе так сказать? – спросил он после минутной паузы.

– При чем тут Смит?

– Но ведь ты с ним разговаривал, так?

– Я уже был на полпути к дому, когда за мной увязалась полиция. Пришлось позвонить Смиту.

Мастер Синанджу задумчиво смотрел сквозь Римо. Помолчав несколько минут, он спросил:

– Слушай, я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как впервые отправился в путешествие за пределы моей благословенной деревни?

– Нет, – ответил ученик, касаясь ногой татами перед Чиуном, дабы усесться на него в удобной позе лотоса.

– Жаль. История очень поучительная.

– Интересно послушать, учитель.

– Пару дней назад ты не захотел слушать предание о каменотесе.

– И предание мне тоже интересно.

– Это ты сейчас так говоришь! Откуда мне знать, не заставит ли тебя твоя переменчивая натура изменить желание, после того как я начну рассказ, и не прервешь ли ты меня самым невежливым образом на полуслове?

Римо торжественно поднял правую руку.

– Клянусь честью скаута! Я выслушаю тебя до конца!

– Ты поссорился со своим кровным отцом?

– Нет.

– Лжешь! – вспылил Чиун.

– Ну, так, ерунда всякая. Мы быстро помирились. Но я все же решил вернуться. Мне нет места среди племени Сан Он Джо.

– Значит, ты снова осиротел и теперь хочешь, чтобы я принял тебя только потому, что ты на коленях приполз ко мне обратно?

Лицо Римо вмиг стало каменным.

– Я не приполз на коленях!

Кореец всплеснул руками и примирительно произнес:

– Ничего страшного! При необходимости Синанджу разрешает ползать на коленях.

– Я не собираюсь пресмыкаться перед тобой!

– Жаль, я уже собирался принять к рассмотрению твою нижайшую просьбу, о покинутый всеми...

– Я не буду ползать на коленях! – решительно заявил Римо.

Чиун по-птичьи наклонил голову и сказал:

– Даю тебе последний шанс коленопреклоненно молить о прощении.

– Ни за что!

– Ладно, я согласен на то, чтобы ты меня слезно умолял...

Гордо расправив плечи, Римо заявил:

– Мастер Синанджу никогда не ползает ни перед кем на коленях и никогда никого не умоляет!

– Достойный ответ! – радостно воскликнул Чиун. – Теперь, пожалуй, ты можешь сесть рядом!

Ученик опустился на свой татами, стараясь перехватить взгляд старика, но тот всячески прятал глаза.

– Мне было одиннадцать, когда мой отец, Чиун-старший, взял меня за руку и сказал: «Мы отправляемся в путь». Я спросил: «Куда, отец?» И Чиун-старший ответил: «У меня есть одно дело в соседнем ханстве, и поскольку после меня ты станешь мастером Синанджу я возьму тебя в это небольшое путешествие». И вот мы отправились пешком по Шелковому Пути. Этой дорогой наши предки много веков уходили из Жемчужины Востока, чтобы служить императорам, халифам и королям.

– Так вы пешком пошли по Шелковому Пути?! Чиун небрежно пожал плечами.

– Да это же совсем рядом! Каких-нибудь семь, восемь сотен ваших английских миль, – снисходительно произнес он.

Римо изо всех сил старался сдержать скептическую ухмылку.

Тем временем мастер Синанджу продолжал:

– Это было самое начало двадцатого века, а может, самый конец девятнадцатого. Не могу сказать точно, потому что мы, корейцы, ведем летосчисление не так, как вы в Европе. Немало чудес повидал я на Шелковом Пути. В те дни по пустыне еще ходили многочисленные торговые караваны, и моим изумленным глазам представали арабские жеребцы, одногорбые верблюды дромадеры, монголы, турки, китайцы... По дороге отец рассказывал мне, как дед в свое время брал его в путешествие по Шелковому Пути. В те дни кратчайшей и безопаснейшей дорогой к тронам правителей, жаждавших воспользоваться услугами мастеров Синанджу, был именно Шелковый Путь, потому-то мне как будущему мастеру важно было познакомиться с каждым городом, каждым базаром, чтобы в будущем ради благополучия своей деревни я смог бы преодолевать большие расстояния, не став при этом жертвой разбойников, грабителей или диких зверей. Однажды вечером мы остановились неподалеку от Бухары в караван-сарае, который держал хитрый узбек по имени Хоя-хан, славившийся вином собственного изготовления.

Там мы с отцом плотно поужинали. И тут я впервые увидел настоящего монгольского наездника, а также человека белой расы – круглолицего, белокожего, с огромными глазами, большим носом да к тому же косолапого! Один его вид поверг меня в ужас, и я бросился к отцу, который рассказал мне про варваров из малоразвитых западных земель, простиравшихся за Галлией, где люди не знали риса, кимчи и не почитали своих предков. Варвары в тех далеких землях вели себя подобно диким псам, кусавшим тех, кто пытался их накормить...

– Ладно, я все уже понял, – буркнул Римо.

Чиун с сомнением покачал головой и, недоверчиво фыркнув, продолжил:

– Тот узбек по имени Хоя-хан с гордостью показал мне дрессированного бурого медведя. Животное вселило в мое юное сердце дикий ужас. Прежде мне никогда не доводилось видеть медведей, и теперь в его красных маленьких глазках я отчетливо читал желание отведать моей плоти. Пришлось рассказать обо всем отцу, но он только посмеялся, сказав, что я, должно быть, объелся гранатами.

Ночью, когда отец заснул, я тихонько выбрался из палатки и наткнулся на Хоя-хана. Тот с головой ушел в приготовление вина из сорго и сушеных яблок с абрикосами и потому не заметил моего присутствия.