говорить понятней?! — начиная раздражаться, произнес я.
— Камчатка не всегда принадлежала Российской Империи, — пояснил Исаму. — Когда-то давно это были дикие места, и законы тут были совсем иные. Мелкие семейства враждовали друг с другом и жили разобщенно. Одни племена убивали других и было все печально. Но вскоре поняли, что грызня ни к чему хорошему не приведет и решили объединиться в племенные союзы. Таких союзов вышло четыре — Гарча, Неви, Мор и Ээта. Так их и стали называть по количество частей света — Совет Чати. Чати — это четыре. Совет определил четкие правила для всех племен, которые были обязательны к исполнению. Все важные решения принимались только по согласованию со всеми представителями Союза.
— Не совсем понимаю, — покачал я головой. — Причем тут дикие древние времена и нынешние дела?
— Когда Российская Империя начала расширение и когда на Камчатские земли пришли первые путешественники и снаряженные правительством Российской Империи экспедиции в лице приказчика Атласова и капитана-командора Беринга Совет Чати принял решение не идти войной на них. Вместо этого они отправили Его Величеству Императору письмо, в котором изъявили желание вступить землями своими в территорию Российской империи. Но при одном условии.
— Каком?
— Последнее слово при принятии важных решений, касающиеся Камчатки остается за Советом Чати. И даже Император Российской Империи не сможет изменить решение, которое примет Совет.
— Не слишком ли круто ставить свое слово выше Императорского?
— Там было много оговорок — если это не вредит общему делу, если это не грозит опасностью Императору и его делу, если это не вызовет иных конфликтов и прочее, прочее. Местных можно понять. Они тоже хотели для себя защиты и покровительства в виде Российской Империи. Уже тогда Совет Чати понимал, что руда, которая здесь есть, лакомый кусок для других стран и вопрос о вторжении только вопрос времени. Поэтому и захотели под крыло сильного соседа. Император согласился. Камчатка вошла в состав Российской Империи.
— Допустим, — напрягшись, сказал я. — А Невзоров тут причем? Или он…
— Верно, — кивнул Исаму Васильевич, угадав ход моих мыслей. — Невзоров — один из представителей Совета Чати. Он — дальний потомок рода Неви. И он обладает одним из четырех колец, дающим ему право созывать Курултай.
— Что еще за кольца?
— Вон, видите у него на указательном пальце правой руки, серебряное такое, с красным камушком?
— Ну.
— Это оно и есть, подтверждение его родства. С помощью него он и может осуществлять зов остальных членов Совета.
Так значит Невзоров решил обойти меня, согласовать указ представителями Совета. Поэтому он такой радостный ходит, сияет.
— А остальные члены Совета? — спросил я, пытаясь понять кто еще подпишет этот документ.
— Боярин Горчаков — род Горча, — сказал Исаму, указывая на коренастого седого мужчину, похожего на медведя. — И боярин Смертин — род Мор.
— А четвертый представитель рода? Кажется Ээта.
— Не явился на зов, — пожал плечами Исаму.
— Тогда это значит, что Совет не состоялся, ведь не все представители прибыли?
— Это формальность, — вздохнул Исаму. — Согласно правилу, Невзоров призовет с помощью своего Дара членов Совета. И если кто-то из четырех не явится на зов в течение четырех дней, то будет считаться потерянным или умершим для Совета и его голос не будет учитываться.
— То есть у меня есть четыре дня до того, как указ будет принят и партии руды пойдут в Америку?
— Именно так, — кивнул Исаму.
Четыре дня…
Мои сомнения прочитал в глазах Невзоров, стоящий в дальнем конце комнаты и украдкой поглядывая на меня. И усмехнулся. Он понимал, что это практически невозможно. Впрочем, как и я.
Глава 11. Исчезновение
— Это что, все шутка? — злобно прошипел я.
Исаму покачал головой.
— Нет, все так и есть. На самом деле, — ответил он.
Я не мог поверить в происходящее. Получается, любой указ можно протянуть с помощью этого курултая и Совета. Удобно. Но нет, не на того нарвались! Если есть запрет на продажу Руды — то он будет соблюдаться. И никакой курултай не поможет. Тем более, что в угоду таким мошенническим схемам.
— Господа! — громко произнес Невзоров, привлекая к себе внимание. — Я вызвал глав четырех родов, чтобы вынести на согласование один важный вопрос.
— Не все явились на курултай, — заметил я, ядовито глядя на Невзорова.
Тот улыбнулся, но улыбка вышла натужной.
— Верно, — ответил он после паузы. — Не все. И потому сейчас главный вопрос мы выносить будем только на обсуждение. Голосование проведем через четыре дня, когда вновь соберемся на зов. Если и после того раза четвертый представитель рода не явиться к нам, то проголосуем без него — закон такое позволяет.
— А идти против слова князя позволяет? — злобно произнес я.
— Позволяет, — кивнул Невзоров. И вновь повернулся к присутствовавшим. — Итак. Проект указа, который мы с вами подготовили, господин князь Александр Федорович Пушкин подписывать отказался. Нам его понять можно, он человек тут новый, еще всех тонкостей не знает, возможно, не посвящен во все дела. Так что мы его не осуждаем. Указ должен вступить в силу. И поэтому я вынесу его на согласование через четыре дня. Но прежде хотел все же вновь обратиться к Александру Федоровичу.
Он повернулся ко мне.
— Александр Федорович, прежде чем запустить работу Совета я должен спросить вас вновь — так требует правило, — не хотите ли вы все же подписать указ?
— Нет, я его подписывать не буду! — сквозь зубы произнес я.
— Что ж, тогда объявляют работу Совета открытой.
Я был разъярен. Но не только на Невзорова, а еще и на себя — за то, что отдал этот раунд ему. Эх, если бы я раньше знал про этот Совет, то что-нибудь придумал, а сейчас приходилось лишь сквозь злость стоять и смотреть на происходившее. Этот раунд за ним. Но через четыре дня мы посмотрим, кто выйдет победителем.
Дерзость и наглость Невзорова меня удивляла. Так в открытую идти против князя — он либо слишком самоуверенный, либо сумасшедший.
— Проект указа предполагает выдачу гражданину российской империи объема руды для благотворительных целей, — пафосно произнес Невзоров.
Я не стал дослушивать это бред, вышел из комнаты. Следом за мной ушел и Исаму.
Зайдя в кабинет, я первым делом направился к барному столу. Налил себе и Исаме. Тот начал качать головой, отказываясь:
— Мне на работе нельзя!
— Я разрешаю.
Мы выпили, я одним махом, Исаму смакуя дорогой и благородный напиток.
— Что будет, если один из четырех представителей родов не даст своего согласия на одобрение указа? — спросил я Исаму.
— Даже если один будет против, то