бумаги, которые поступили ко мне и долго изучал их. В основном это была текучка — поздравления различных мануфактур с назначением меня на должность, стандартные обращения, отчеты. Я просидел в кабинете весь день.
И все это время шел дождь. Моросящий, промозглый, он навевал только меланхолию и тоску. Но тоска скоро прошла, едва черные тучи начали надвигаться с горизонта на город. Похожие на клубы чадящего дыма, непроглядного, они несли с собой воду. Много воды. Она изливалась из набухших туч сплошным потоком, а злой и резкий ветер подхватывал капли и швырял в дома.
Закончив с бумагами, я встал и посмотрел в окно. Непогода меня напрягала. От нее голова наливалась болью, а мышцы неприятно тянуло. Однако боль была вызвана бушевавшими и словно бы сошедшими с ума потоками силы. Я пытался разобраться в причинах столь странного поведения, но довольно скоро сдался. Понятно только одно — это как-то связанно с непогодой.
— Буря, Александр Федорович, — произнес внезапно вошедший Исаму, заставив меня вздрогнуть.
— Простите, что? — обернулся я.
— Я говорю буря. К нам надвигается буря.
Помощник принес кофейник. Налил мне напиток.
— У нас это частое явление. Хотя именно эта буря… — Исаму задумался. — Давно такой сильной не припомню.
— Я ощущаю потоки силы, — произнес я.
— Такое бывает, — кивнул Исаму.
Я глянул на небо, черное, словно сейчас был не день, а ночь. У самого горизонта виднелись скалы, серые, с темными прожилками. Все в трещинах, обросшие горными травами, они величественно смотрели на город. А вокруг них кружило воронье, целая туча черных птиц. Они выписывали вокруг скал причудливые фигуры. Однако я вскоре осознал, что фигуры эти были вовсе не хаотичными, а вполне осознанными.
Птицы выводил в воздухе руны!
Я даже протер глаза, думая, что мне это показалось. Но увиденное было реальностью. Руны были упрощенными. А еще древними, давно забытыми, какими никто теперь не пользуется. Мне было сложно их прочитать, но общий смысл я понял: «защита», «спасение», «укрытие».
— Какого черта? — только и смог вымолвить я.
— Что, простите? — переспросил Исаму.
— Птицы…
Исаму глянул на воронье, но лишь непонимающе пожал плечами. Я вспомнил, что Дара у помощника не было, и он вряд ли мог понимать руны.
— Да так, ничего, — отмахнулся я. — Нам стоит опасаться этой бури?
— Думаю, все обойдется, — ответил Исаму. — Обычно все всегда обходится.
Но ничего не обошлось. Уже через полчаса Исаму вновь пришел ко мне. Глаза у помощника были выпучены, а сам он побледнел как привидение.
— Там… вулкан проснулся!
— Какой еще вулкан?
— У нас вулкан есть, на окраине. Он несколько сотен лет не действующий был. А теперь вдруг проснулся…
Сначала землетрясение, теперь вот вулкан… Я едва слышно выругался. Здесь явно что-то не так с природой. Возможно, сказываются залежи руды, которые каким-то образом воздействуют на природные течения.
— Люди там есть, кто поблизости от вулкана живет? Пусть срочно эвакуируют. Службы обзвони соответствующие — чтобы были наготове.
— Понял, — закивал Исаму.
— А мне подготовь машину. Я к вулкану поеду.
— Зачем?!
— Буду лично контролировать эвакуацию людей.
Это была не единственная причина моего интереса. Я хотел посмотреть и понять, что же стало причиной внезапного пробуждения вулкана.
— Александр Федорович… — начал Исаму, но я прервал его жестом руки.
— Я поеду. Прямо сейчас.
— Это опасно!
— Тогда можешь остаться тут.
Я выскочил на улицу, сел в машину и рванул к вулкану. Его место расположения мне было незнакомо, но сейчас его знать было не обязательно — дым стелился по небу, а причина его образования виднелась на горизонте.
Уже на подъезде к вулкану я почувствовал сильные магнитные волнения. Природные потоки силы здесь словно сошли с ума. От невероятной мощи, которая заворачивалась тут в тугие спирали, воздух начинал «течь».
Службы спасения отработали на «отлично». Те несколько домиков, которые располагались в непосредственной близости от вулкана, были пусты, людей нигде видно не было…
Кроме одного, который стоял у самого вулкана. Точнее сидел на инвалидной коляске.
Что это за безумец?
Я вышел из машины, подошел к человеку.
— Охиндо? — удивился я, узнав в сутулом человеке старика. — Что вы тут делаете?
Это и вправду был шаман эвенков. Он расположился у края дороги, повернутый к вулкану, из которого валил густой серый пепел. Глаза Охиндо были закрыты, а сам он едва заметно подрагивал и что-то мычал.
— Охиндо?
Он не слышал меня. Я понял, что он проводит какой-то ритуал и сейчас погружен в глубокий транс. Пользуясь случаем, я глянул на ауру старика. Та была янтарного цвета, ее пересекали малахитовые прожилки. Очень странная. Но ощущается мощь.
Что тут потерял шаман? И что именно сейчас совершает? Уж не он ли и является причиной пробуждения вулкана?
Эта мысль обожгла. Самоучки-любители, постигающие нелегкую науку конструктов и управления потоками силы, вполне могут наворотить таких ошибок. Мне захотелось немедленно прервать ритуал, но я не сделал этого — понимал, что могу покалечить старика. Но если он не прекратит в ближайшее время, то придется рискнуть.
Я попытался уловить нити потоков, которые плел шаман. Те оказались колючими и неровными. Я сморщился от боли. Что он делает?! Ошибка на ошибке. Никто так не делает. Хотя, зерно разумности во всех этих хитросплетениях конструктов и рун все же улавливалось.
Древние формулы, какие теперь и не изучают в школах, складывались в причудливые строчки. Строчки текли сразу во всех направлениях, что тоже было непривычно. Надо признать, изощренность в плетении потоков у шамана была невероятная, он создавал их не так, как мы привыкли, сплетая в одной плоскости. А пользовался сразу тремя. И поэтому разобраться в глубине получилось не сразу. Не ощутив элементов разрушения, я немного успокоился. Критические формулы не были причиной пробуждения вулкана. Тогда что же делает старик?
Я вновь погрузился в чтение, и вдруг понял — шаман напротив, пытался вновь усыпить вулкан!
— Охиндо… — осторожно позвал я, мягко толкнув теплый поток в ауру.
Шаман открыл глаза, глянул на меня.
— Чем мне помочь?
— Я… сам… — не своим голосом произнес он.
Жилы на его шее натянулись. В руках у старика покоился бубен, тот самый, в который он бил, когда демонстрировал свои техники в чуме. Теперь бубен молчал. Но чувствовал, что это до времени. Не прогадал.
Старик вдруг начал гортанно петь и ударил в бубен. Звук получился глухим, но я внезапно ощутил, как он проходит сквозь меня, вычищая все, что только можно. Сила, рождаемая инструментом, была невероятной!
Охиндо вновь ударил. И вновь волна распространилась вокруг. Теперь ее можно было увидеть даже невооруженным глазом.
Старик