Аристобул. Оба варианта хороши. А вот послушай, какую я сочинил эпиграмму…
Уходят.
Даниил. Какой позор! Я сгораю от стыда!
Иосиф. Но что мы могли сделать? Они были вооружены!
Натан. Мы даже не пытались сопротивляться…
Давид. Самое ужасное, что нас спас этот отступник. Какие мерзкие слова он говорил! Это прямо сатан в людском обличье!
Даниил. Отступник прав, наша жизнь бессмысленна. Что толку изучать тонкости Торы, если мы не можем защитить себя, нашу веру и обычаи? Римляне унижают нас на нашей земле, а мы покорны, как овцы на бойне.
Иосиф. Господь предал нас в руки Эдома. Такова воля Божья, не нам обсуждать ее.
Натан. Наша судьба — в наших руках!
Давид. Разве это не богохульство?
Даниил. Нет, клянусь всемогущим Богом! Мы можем и должны взять свою судьбу в свои руки!
Иосиф. Нам нужно со смирением перенести кару Божью. Именно в этом заключается подлинное благочестие.
Даниил. Я сыт по горло смирением! Я не хочу больше трепетать и дрожать! Я хочу вцепиться римлянам в глотку! Я хочу выцарапать им глаза! Я хочу их крови!
Давид. Ты говоришь как на рынке и в кабаке!
Даниил. Я пойду на рынок и в кабак! Я обращусь к людям! Хватит сидеть в тиши Дома Учения! Пора действовать! Я ухожу к Бар Кохбе! Кто со мной?
Натан. Подожди, Дан, не горячись! Если Бар Кохба действительно Мессия, мы все пойдем за ним. Нам важно извлечь урок из того, что с нами произошло. Возможно, это действительно был сатан — противник человека. Что мы знаем о нем? Он такой же посланник Божий, как и Мессия, только у него другое назначение. Может быть, он, по произволению Божьему, испытывает людей перед приходом Мессии? Готовы ли люди к достойной встрече избавителя? Вот и нам сейчас было послано испытание страхом и унижением. Увы нам, мы оказались не на высоте… Следующее испытание — гневом и слепой яростью. Похоже, мы можем не выдержать и его. Нам надо успокоиться. Нет лучшего средства для обретения спокойствия духа, чем вознести молитву. Давайте же, братья мои, завершим молитву Господню!
Встают, становятся в круг, обнимают друг друга за плечи, накрываются с головой молитвенным покрывалом, молятся.
Аристобул и Хана. Вторая встреча
Аристобул приходит домой к Акиве. Домоправитель Яков развешивает женские платья, раскладывает украшения, чистит их, что-то бормочет.
Аристобул. Яков! Яков! Ты слышишь меня?
Яков. А? Что? Акивы нету, он в Бейт Мидраше.
Аристобул. А Хана дома?
Яков. Нету его, нету.
Машет рукой, идет чистить дальше.
Аристобул. (Громко) Хана! Хана!
Из дома выходит Хана. Она в домашнем платье, на ней фартук.
Хана. Яков, ты звал меня?
Замечает Аристобула.
Ой, Аристобул! Что же ты не предупредил, что придешь?
Вытирает руки фартуком, прихорашивается.
Аристобул. Мы с Теодором проезжали тут недалеко. Я решил забежать. Я даже не знал, застану ли тебя. Я так рад тебя видеть, Хана!..
Хана. Правда? Я тоже! Но, Аристобул, дедушки нет, мы не сможем зайти в дом.
Аристобул. Ничего, мы поговорим во дворе. Здесь можно?
Хана. Ну, если недолго…
Аристобул. А что это делает Яков?
Хана. Он перед каждой субботой вытаскивает из сундуков и развешивает платья бабушки Рахили и своей покойной жены. Он их проветривает и чистит, как если бы хозяйки собирались их надеть. А потом он начищает до блеска их украшения. Начистит все, и аккуратно, по одному относит назад. Это единственное занятие, во время которого он не засыпает.
Аристобул. А как Акива к этому относится? Не запрещает?
Хана. Он даже ему иногда помогает. Они вместе смотрят на украшения. Яков плачет, а дедушка сидит молча. Он потом долго молчит. (Пауза) Ты получал мои письма?
Аристобул. Я их все ношу с собой. А мои письма тебе нравятся? Там нет ошибок?
Хана. Бог с тобой, какие ошибки? Ты пишешь так замечательно! Пиши почаще! Я даже не знаю, что сказать… У меня такое в первый раз…
Аристобул. У меня тоже… Хана, у меня для тебя подарок. Помнишь, ты восхищалась коринфскими кольцами? Вот, я принес тебе такое.
Показывает кольцо.
Что ж ты не берешь? Тебе не нравится?
Хана. Ах, Аристобул, мне очень нравится! Такое изящное кольцо! И мне так приятно, что ты думал обо мне… Но я не могу его взять.
Аристобул. Почему?
Хана. У нас, когда парень дарит девушке кольцо, это означает, что он хочет видеть ее своей женой. Ты ведь… не думал об этом?
Аристобул. Нет… Я не знал… Но я, вообще-то… Я просто хотел подарить…
Хана. Ну, вот видишь… Не обижайся! Мне очень нравится, но я не могу…
Аристобул. Но, может быть, когда-нибудь потом?
Хана. Ну, если ты захочешь… Я не знаю… Это же ты должен…
Аристобул. Но ты была бы не против?…
Яков. Хана! Хана!
Хана. Ну все, мне пора. Пиши мне обязательно!
Хана подходит к Якову, он дает ей платье, другое берет сам и они торжественно вносят их в дом.
Посланцы Бар Кохбы в Доме Учения. Эли объявляет о мести язычникам. Письма в общины. «Мы хотим их крови!»
Ночь. В Бейт Мидраше царит смятение. Ученики перешептываются между собой. Гамалиил роется в свитках.
Иосиф. Ну и вид у них! Они выглядят как бедуины, кочевники из пустыни.
Даниил. Это люди, закаленные суровой жизнью в песках.
Давид. А вы видели их лица? У некоторых глаза, как у пантер. Я даже испугался поначалу.
Натан. Ну, тебя испугать нетрудно. Я думаю, так выглядит любое войско после нескольких месяцев тяжелых боев.
Меир. Да, в походе всякое войско дичает.
Входит Акива.
Акива. Мир всем! Гамалиил, что случилось? Почему понадобилось всех собирать ночью? Что это за странные люди жгут костры и жарят баранину прямо у нас во дворе?
Гамаиил. Акива, происходят невероятные события! Ты был прав, признаю это публично и при всех прошу у тебя прощения за свои сомнения и неверие. Похоже, что Мессия действительно пришел! Симон Бар Кохба разбил римлян и движется к святому городу Иерусалиму. Он прислал к нам своего представителя и тот попросил всех незамедлительно собраться. Завтра срочное заседание Синедриона. Люди, которых ты видел во дворе — это воины Бар Кохбы. Вид у них несколько диковатый, но они полны самого ревностного благочестия.
Акива. Какой помощи они ждут от нас?
Гамалиил. Сейчас их предводитель сам об этом объявит. Иосиф, позови его.
Иосиф выходит и возвращается с Эли. Это одноглазый бородатый мужчина со шрамом на лице. В одной руке у него кинжал, в другой — чаша с вином.
Эли. Мир вам, мудрецы Израиля, светочи Торы, наставники народа!
Ставит чашу, кланяется.
Князь Израиля, победоносный Симон Бар Кохба, шлет вам привет и свидетельствует свое искреннее уважение. Оружием он делает то, что вы делаете словом: приближает царство Божие на земле.
Гамалиил. Я, Гамалиил, глава Синедриона, приветствую тебя, храбрый воин полководца Бар Кохбы. Кто ты и как к тебе следует обращаться?
Эли. Мое имя Элиягу, сын Тахлифы. Но для вас, господа мои и учителя, я просто Эли. Все так и зовут меня, Эли, человек из народа. Я смиреннейший ваш слуга. Вот мои полномочия.
Протягивает Гамалиилу папирус.
Надеюсь, ваш слух не оскорбят мои простые слова. Я — человек неученый, но помню притчу одного мудреца: «Пусть будут гроздья милостивы к листьям, ибо если не листья, то и гроздья не смогут существовать».
Акива. (Меиру) Звучит как скрытая угроза, правда, Меир?
Меир. Кинжал в руках — вещь недвусмысленная. Интересно, чего он хочет и чего от нас потребует?
Акива. (к Эли) Эли, сын мой, я Акива, сын Иосифа, приветствую тебя в этих стенах и заверяю, что мы полны уважения к простым людям, опоре Израиля. Позволь напомнить тебе, что в Дом Учения не принято входить с оружием.
Эли. Ты — Рабби Акива?! Прости мне, великий учитель, мое невежество и невольное нарушение правил.
Прячет кинжал под одеждой.
Позволь, учитель, коснуться края твоих одежд в знак глубочайшего почтения.
Подходит, касается лбом полы хитона Акивы.