На душе у нее было неспокойно. Она пыталась убедить себя в том, что это вызвано стычкой с леди Каслмейн, но понимала, что причина не в этом. Ей и раньше приходилось сталкиваться во дворце с Барбарой Палмер, но ни разу еще эти встречи не выводили ее из равновесия.
Наконец она призналась себе, что дело в Рэйвенскрофте.
Всю свою взрослую жизнь — точнее, с шестнадцатилетнего возраста, когда знакомый ее матери и большой негодяй Андре ле Синж однажды попытался просунуть свою мясистую руку Кассии под корсаж, — она умела постоять за себя в тех случаях, когда случались неприятные столкновения с мужчинами. Что касается месье ле Синжа, то с него хватало одного пинка в голень и последовавшего за ним удара в область паха, после чего он весь скрючился и завизжал как свинья.
Но это был первый подобный случай в жизни Кассии. Со временем ее тактика самозащиты кардинально изменилась, и теперь она уже умела охлаждать пыл особо ретивых мужчин исключительно при помощи слов.
Но почему же тогда она чувствовала себя последней дурой рядом с Рэйвенскрофтом?
Кассия решила, что ей просто нужно на некоторое время избавиться от него, уединиться, взять себя в руки, — одним словом, приготовиться и только после этого вновь выйти к нему.
Но уже на лестнице, которая вела в ее комнату, Кассия поняла, что Рольф следует за ней, не отставая. Она резко остановилась и обернулась. Он едва не налетел на нее, в последнюю секунду успев замереть на месте всего на одну ступеньку ниже нее. Они стояли, глядя друг другу в глаза. Их разделяло расстояние всего в несколько дюймов. Эта близость действовала Кассии на нервы.
Она поднялась еще на ступеньку вверх, испытав некоторое удовлетворение оттого, что ей по крайней мере не нужно задирать голову, чтобы видеть его глаза.
— Лорд Рэйзенскрофт, я хочу побыть у себя в комнате. Одна. Даю слово, что не стану вылезать в окно и спускаться по цветочной решетке, так что нет никакой необходимости в том, чтобы вы поднимались вслед за мной. Если хотите, я могу написать торжественную клятву, — разумеется, кровью, — в которой пообещаю предварительно поставить вас в известность, если у меня вдруг появится непреодолимая тяга к побегу.
Рольф, черт его возьми, не сдвинулся с места ни на дюйм:
— Разве я чем-нибудь обидел вас, миледи?
— Вы хотите сказать, помимо того, что вломились в мою жизнь без всякого на то моего согласия? Впрочем, разве стоило мне на это обижаться?
«Эта женщина не по годам цинична, — решил про себя Рольф, не спуская с Кассии внимательного взгляда. — И этот цинизм родился явно не сегодня утром во время нашего первого знакомства. Нет, подобное, словесно отточенное отвращение к миру и недоверие ко всем его обитателям формировалось у нее не один год. В выражении этих своих чувств она поистине достигла вершин. Может быть, следует изменить тактику на более тонкую? Может, попытаться расположить ее к себе?»
— Леди Кассия, мне хотелось бы задержать вас на пару слов, если вы не против.
С этими словами Рольф спустился с лестницы и кивнул в сторону двери, которая вела в гостиную. Это было явное приглашение. У Кассии вдруг появилось странное ощущение того, что не она, а он, Рэйвенскрофт, является настоящим хозяином в этом доме. Сама Кассия неожиданно почувствовала себя гостьей. Она тут же отмахнулась от этой мысли, но было интересно, что же он хочет ей сказать, поэтому она спустилась, прошла мимо него в гостиную и села на маленький диванчик в центре комнаты.
— Хотите что-нибудь выпить? — предложил Рэйвенскрофт, подтверждая ее ощущение.
— Нет, не хочу. Между прочим, лорд Рэйвенскрофт, я нахожусь у себя дома, и если захочу что-нибудь, то возьму, не спрашивая у вас разрешения. По-моему, в ваши обязанности не входит предлагать мне то, что и так принадлежит мне. К тому же у вас нет на это никакого права. Вы здесь чужой человек, сэр. Похоже, мне придется постоянно напоминать вам об этом. Если уж на то пошло, это мне следовало спросить, не хотите ли вы чего-нибудь выпить.
С этими словами она устремила на него яростный взгляд, давая понять, что на самом деле ничего не собирается ему предлагать.
Рольф сунул руку во внутренний карман своего камзола, достал оттуда белый платок, развернул его и помахал у себя перед лицом:
— Сдаюсь. Ваша взяла.
Это была претензия на шутку, на которую Кассия демонстративно никак не отреагировала. Рольф убрал платок, упер локти в колени и, сцепив пальцы в замок, положил на них подбородок. Осторожно подбирая слова, он заговорил:
— Леди Кассия, природа вашего негодования мне понятна. Я нахожусь у вас в доме против вашего желания. Ситуация для вас малоприятная, согласен. Но позвольте напомнить вам, что я также не рвался сюда. Мне просто приказали, как вы выразились, вломиться в вашу жизнь безо всякого на то вашего согласия. Ни у вас, ни у меня нет выбора. Так почему бы нам не отбросить разногласия и не попытаться как-то примириться друг с другом?
Кассия нахмурилась. Она понимала, что Рэйвенскрофт абсолютно прав. Она не должна была злиться на него. Он действительно не по своей воле оказался здесь, а лишь выполняет приказ короля. Как бы она поступила в подобной ситуации? Точно так же, наверно.
Ей просто было удобно свалить все на Рэйвенскрофта. «Представляю, что он обо мне думает! Что я дурно воспитанная женщина, которая вдобавок обладает скверным характером. Если бы видела Уинифред, как я была невежлива с ним утром, она бы возмутилась».
Кассия поняла, что должна извиниться перед Рольфом за свое недостойное поведение и попытаться как бы заново познакомиться с ним, но прежде чем она успела произнести хоть слово, в дверях показался дворецкий Клайдсуорс:
— Миледи, ваш кузен Джеффри Монтфор и мистер Финчли просят принять их. Кассия кивнула:
— Спасибо, Клайдсу… — Можешь их впустить.
Кассия быстро обернулась к Рэйвенскрофту, готовясь в самой резкой форме предупредить, что его нахождение у нее в доме еще не дает ему права хозяйничать здесь. Она подозревала, что ей придется еще не раз напомнить ему об этом. Увы, Кассии пришлось прикусить язычок, ибо гости уже входили в комнату.
Мистер Силас Финчли был адвокатом ее отца, судя по всему, не только те четыре года, что Кассия и ее мать прожили вместе с маркизом Сигрейвом в Англии, но и до этого. Это был невысокого роста кряжистый человек под пятьдесят в криво сидевшем на голове парике. На нем был старомодный шерстяной костюм коричневого цвета. Маленькие глазки казались просто булавками за стеклами очков в золотой оправе, водруженных на красный и круглый нос, который смахивал на спелую вишню. У мистера Финчли был хронический насморк. Вот и сейчас он первым делом вынул из кармана смятый носовой платок, оглушительно высморкался и невнятно пробормотал извинения.