голосе стража правопорядка мне послышалась непонятная гордость. Как же хочется отсюда поскорее уйти. Одной. Только боюсь, мальчишка мне этого никогда не простит. Как вспомню те огромные карие глаза. Во что я только ввязалась?! Опять! Дура. Польстилась на деньги. Как грохнет меня по дороге к особняку, поминай, как звали. Идиотка, честное слово.
— Ваша Светлость, я позволила себе оставить воспитанника дома. Мне позвонили сотрудники М-ММ полиции и попросили забрать вас. Я подумала, что мальчику тут не место.
— Джошуа дома? С ним все хорошо?
— Думаю, да. Он сыт, мы хорошо погуляли, купили кое-что из вещей.
— Страж с ним? В доме? Я посылал за вами.
— Страж? Какой страж? Вы меня не предупреждали об охраннике. Боюсь, что у вас не все дома. То есть страж немного задержится.
— Выпускаю? Вы его заберёте?
— Заберу. Он точно вменяем?
— Ну как вам сказать? На людей не бросался. Вон, сокамерники все целы.
— Меня отпустят? — недоверчиво повел бровью барон.
— Если девушка согласится вас сопроводить.
— Куда же я денусь. Где расписаться?
— Секунду. А документы вы его не привезли?
— Они в сейфе. У меня нет к нему доступа.
— Я сейчас принесу бумаги, постараемся уладить все как-нибудь так. И нужно будет, чтоб он сам поставил подпись о том, что мы вернули ему все вещи. Там куча цацек и монет. Ну и одежда, конечно. К-хм. Он просто пытался взорвать тут все. Мы так и не смогли понять, чем, — только тут я обратила внимание, что барон, так сказать, остался в исподнем. Черные подштанники просторного кроя, сам стоит босиком, поджав пальцы на грязном полу. Тело покрыто местами неясной сыпью, в особенности на руках. Надо будет спросить, не заразно ли это. Как-нибудь осторожно, чтоб не обидеть.
— Я правильно понял, что меня отпустят под поручительство этой дамы?
— Придется, хоть это и не протоколу.
— И задержали меня за то, что я искал закладку от книги?
— Примерно.
— Надежда, вас не затруднит развернуться. Мне немного неудобно, — вся спесь барона куда-то подевалась.
— Да, конечно, — повернулась я спиной к Людовику, украдкой посматривая в отражение на стене. Нет, ну где я еще увижу настолько роскошно сложенное тело?
— Свой выигрыш я не стану забирать. Можете распоряжаться им по своему усмотрению.
— Вы играли с бомжами в карты?
— Я предполагал, что останусь в темнице на дольше и постарался обеспечить себя некоторыми вещами. Простите, а что вы имели в виду, когда сказали, что стража нет больше в доме. Его нет совсем? Он убит?
— Нет, ну что вы. Я бы не смогла так просто убить человека. Как вы вообще могли такое подумать? Я просто заметила, что за нами следят. Вы не предупреждали об охране, поэтому я была вынуждена попросить полицейских обезопасить меня и ребенка. Его задержали.
— Он тоже в темнице?
— Думаю, об этом мы можем спросить у дежурного. У них наверняка есть общая база.
Нет, Людовик точно сумасшедший. Провожу его до дома, дождусь Эмиля, — он единственный кажется мне вменяемым, — сдам ему на руки ребенка и до свиданья. Никаких денег не надо! Своя шкурка мне очень нравится.
Людовик
Надежда впорхнула в узилище словно дивная птица. Гордая, венценосная, строгая, удивительная. Этой девушке здесь все подчиняются, в ее тонких руках мне чудятся особые нити власти, те, что тянутся к мужским сердцам и дёргают за невидимые струны. Суровые стражи улыбаются ей. Мне вернули все украшения, вещи, даже сюртук и тот нисколько не пострадал. Родовая печать, как и завещано предками, сияет на указательном пальце. Чешуя, первый предвестник неожиданного оборота исчезла, стоило мне успокоиться и, наконец, взять себя в лапы. Все хорошо, Джошуа дожидается дома, с ним вместе остался какой-то старик. Я, правда, никак не могу взять в толк, что за Федор Игнатьич поселился в особняке, но, может, чем черт не шутит, его нанял Эмиль? Ничего, скоро ночь, верный огр проснется и будет кому присмотреть за ребенком. Гоблина жаль. Сейчас по нему ищут информацию, заведено целое дело. В чем его обвиняют взять в толк, я, увы, не могу. Ну да, у него при себе был меч и другое оружие. И что? Да, сопротивлялся стражам правопорядка, но они первые решили его схватить. Почему из-за таких мелочей его не выдадут под поручительство Надежды? Он же никого не убил и даже не ранил, грабежа тоже не было. Разве мелкая драка может иметь такое значение? Как десять лет за решеткой?!
— Вы шутите?
— Ни в коем случае. Нападение на полицейских при исполнении служебного долга — тяжкое преступление. Незаконное ношение холодного оружия в публичном месте тем более.
— Простите, я не знала, — сжалась в комок гувернантка.
Эмилю бы позвонить, да он ещё не в этом мире. И посоветоваться мне не с кем. Беспокоить черную ведьму Марцеллу опасно, страшен ее гнев. Да только и выхода у меня нет, похоже. Эмиль говорил, что ей одной подвластно уладить любые дела в этом мире. Документы и те наколдовал нам Марцелла. Она сама родилась и выросла на Земле, знает, какие здесь приняты порядки.
— Надо звонить черной ведьме, — выдохнул я.
— Да хоть самому черту! Только вытряхнитесь из отделения уже! Мешаете работать!
Снаружи все так же светло. Обычный воздух чужого мне мира пьянит сильнее любого напитка. Свобода, слово звенящей сталью сияющее в душе. Матово светит усердное солнце. Вроде бы должен случиться закат, но солнце никак не хочет скрываться.
— Надежда, я искренне вам благодарен за все усилия, — снимаю с пальца роскошный брильянт. Моя жена удавилась бы с горя, увидев, кому досталась честь обладать редким камнем. Гувернантка только скривила лицо, будто ей под нос сунули тухлаю жабу.
— Оставьте себе.
— Почему? — опешил я. Впервые встречаю такую женщину. Может, она обладает какой-то особой властью или положением? Может, вообще королева? Да нет, вроде бы не похожа, — прошёлся я взглядом по откровенно невзрачной одежде девушки.
— Давайте я позвоню черной ведьме. Если это удобно, и она сможет помочь?
— Не стоит. Хотя. Женщинам проще договориться между собой, наверное?
— Я набираю.
Надежда
Что за перстень, интересно, мне пытался впихнуть этот чудак? Думал, я куплюсь на кусок подделки, стекляшу? Вот уж спасибо! Драгоценных камней таких размеров не встречается на пальцах. Да даже если и допустить, что камень настоящий, зачем мне он нужен? Принять такой подарок, все равно, что собственной рукой подписать себе же смертный приговор. За такой укокошат сразу же, поэтому дома хранить не станешь, снять ячейку в банке, да ещё со страховкой вылетит в целое состояние, продать не выйдет.