Читать интересную книгу Годы испытаний. Книга 2 - Геннадий Гончаренко

Генерал затянулся и, выпуская дым, сказал:

- Все это печально, господин капитан. Разделяю с вами чувство негодования в связи с создавшимся положением, но не догадываюсь о цели визита. У нас с вами разные задачи, хотя и общая цель.

- Да, вы правы, господин генерал, но мы можем быть полезны друг другу, поскольку у нас общая цель.

- Чем?

- Как бы вам объяснить? Есть такое понятие - взаимодействие…

- Я понимаю взаимодействие в бою между танками и авиацией, танками, пехотой и артиллерией. Но, простите меня, взаимодействие между моей дивизией и комендантом района…

- Вот именно. Точнее, это не взаимодействие, а взаимная помощь друг другу. Я готовлю большую операцию против партизан силами своего карательного отряда. Он насчитывает до трехсот человек. Действие этого отряда поддержит смешанный артдивизион. И мне бы хотелось, чтобы вы выделили нам для этой цели, ну, хотя бы батальон танков.

- Батальон танков? - удивился генерал. - Но этого, к сожалению, я сделать не могу. Да и зачем вам так много?

- Танки - это произведет эффект. Ну, можно меньше…

- Танкам действовать в лесу всегда трудно, а зимой эти трудности увеличиваются вдвое: Но главное не в этом. У меня нет свободных боевых единиц. Они выполняют задачу обороны.

- Но понимаете, господин генерал, какой бы это произвело колоссальный эффект. После такой операции, уверен, партизан больше бы не существовало. Я знаю, что вы, господин генерал, испытываете затруднения в рабочей силе. Обещаю вам в ближайшее время большую партию военнопленных. Они уже начали прибывать к нам. Я лично отберу вам сильных, здоровых…

Генерал вспомнил, что командующий танковой группой приказал ему во втором эшелоне дивизии построить перевалочный армейский склад у железнодорожного разъезда.

«Придется пойти навстречу этому коменданту,- промелькнула мысль. - Если он поможет мне рабочей силой, то почему бы мне не пойти на уступки? Направлю в его распоряжение учебную танковую роту. Пусть потренируются новички-танкисты на этих партизанах. Тем более что это им серьезно не угрожает. Артиллерии у партизан нет, а гранаты не так уж страшны на большом расстоянии. Я проинструктирую лично командира учебной танковой роты, как они должны будут себя вести в бою».

Руммер с тревогой глядел на задумавшегося генерала. «Неужели откажет? В каком я буду положении? Обещал, что карательный отряд будет действовать с танками…»

- А вы твердо уверены, господин капитан, что вам больше не придется организовывать операции против партизан?

- Господин генерал, в прошлом я офицер строевой, командовал пехотным батальоном. Тактику знаю хорошо. Железный крест получен мною за удачный штурм моим батальоном Варшавы. Хочу ко всему прибавить, что теперь я разведчик и моя агентура даст точные сведения о партизанах. Дайте мне танки и…

Мильдер слегка улыбнулся и перебил его:

- Архимед требовал для себя точку опоры, чтобы перевернуть землю. У вас более скромные желания, капитан: уничтожить этих бандитов в лесу. Ну что ж, желаю вам успеха! Я выделю в ваше распоряжение роту танков. Об остальном договоритесь с моим начальником штаба.

Руммер, взволнованный такой приятной неожиданностью, встал. Генерал протянул ему коробку с гаванскими сигарами.

- Битте, гауптштурмфюрер… [7]

Глава десятая

Младший сержант Еж, назначенный заместителем начальника приемного пункта нового пополнения от полка Бурунова, гордился оказанным ему доверием. У старшины он выпросил старую комсоставскую портупею, прицепил полевую сумку и до блеска начистил старенькие хромовые сапоги, подаренные ему комбатом Верть.

- Как на свадьбу собираешься, - шутили товарищи из взвода.

Еж тоже ответил шуткой:

- Порядок в каждом деле не вредит, а коль начальник - нужен вид.

Лейтенант Малахов, вызванный к комиссару Шаронову, за себя оставил Ежа. Намаявшись с получением нового пополнения в полк, Еж решил пообедать. Он сидел, хлебал щи, когда к нему с шумом ворвался старшина и втащил за собой пожилого мужичишку лет под пятьдесят с пышными рыжеватыми усами. «Вот канители-то сколько, и поообедать спокойно не дадут», - подумал Еж, с досадой глядя на вошедших.

- Товарищ младший сержант, вот никак не хочет усы сбривать и мешок на склад не сдает. Цельный час уговариваю, сил моих нет. Носится с мешком, как дурень с писаной торбой. Тут народу пруд пруди, а он работу срывает…

Намерзнувшись за день на дворе, Еж после стопки водки, горячих щей в теплой хате был в том отличнейшем расположении духа, которое вызывало у него всегда желание с кем-либо поговорить по душам.

Глянув на флягу с водкой, он завинтил ее пробкой и сказал:

- Оставь, старшина, разберемся. Иди по своим делам. Садитесь, как вас величают…

- Кузьма Ерофеевич кличут меня. Каменков я по фамилии.

Несколько минут они осматривали друг друга, изучая.

Каменков глядел недоверчиво и хитровато из-под насупленных бровей и старался угадать, что принесет ему эта встреча с начальником.

- А из каких вы мест родом?

- С Орловщины я, товарищ начальник.

Ежу понравилось, что собеседник оказался земляком и то, что он величал его с почтением начальником.

- Земляк, значит. Я тоже из тех краев. Чего же ты, Кузьма Ерофеевич, начальство не слушаешь, усов сбривать не желаешь?

- У меня уже года не те, товарищ начальник, чтобы мне с голым лицом ходить.

- А какого ты года?

- Одна тыща восемьсот девяностого.

- Мать моя родная, как же ты, горемыка, попал к нам?

- Да так, как и усе попадают. Поездом везли нас, а посля машиной. Километров десять пехом… У нас всех под чистую забрали, когда под Верховье германец подходил. Верховские мы мужики боевые. По хатам не будем сидеть, когда враг за глотку взял. Вот и я пошел.

- Да ты что, специалист, что ли?

- Никакой не специалист, товарищ начальник.

- Где ты работал? Что делал до фронта?

- Крестьяне мы. Вся наша родня крестьянская. Всю жизню землю и пашем. А последние годы был я в колхозе конюхом. Эх, и до чего же и хорошие у нас кони были! Они мне что люди родные. Уж так-то я привязался к ним… - Каменков тяжело вздохнул и поглядел на свои широкие ладони в узловатых мозолях.- Но вы не сумневайтесь, товарищ начальник, солдат я старый, воевать мне привычно, я и в гражданскую еще воевал. Из винтовки стрелял, из пулемета и нагана малость пришлось. Вот из орудия не довелось. Чего не было, врать не стану.

- Эх, Каменков, Каменков!… Слушаю я тебя, и будто бы в родную деревню попал. Вот она перед глазами стоит, и так душа заныла, аж слезы навертываются. Ты скажи мне по-нашенскому, по-мужицки, ты голодный?

- Да что вы, товарищ начальник, нас не обижают, что положено, все дают. Мне пайку дали. Свои сухари бабка, как уходил из дому, навязала. «Все, - говорит, - Кузьма, может быть на фронте». Чудная, право! Вот уже полгода таскаю эту «энзу» [8] . Бросить жалко. Хлебушко грех бросать.

- Полгода? Когда же тебя, Каменков, мобилизовали?

- .В июле прошлого года.

- А где же ты до этого был?

- Где и не приходилось только… Под Брянском меня в последний раз ранило. - Он похлопал себя по правой ноге. - Как на собаке зажило. Из госпиталя меня к вам пригнали.

- Садись, товарищ Каменков, к столу.

Боец недоверчиво глядел на гостеприимного начальника.

- Так я сегодня уже колбасу ел, и чай нам давали. Я сытый вот, - провел он пальцем по горлу.

- Садись, земляк, пообедаем вместе.

Кузьма Ерофеевич после чарки водки и сытного обеда настроился излить наболевшую душу.

- И то, мил-человек, скажу, случается же так: живешь на свете божьем и все на авось надеешься. Родит мне баба девку, думаю: в другой раз парень будет. Некрасов еще писал об упрямом нашем мужицком характере: «Мужик что бык» - помните?

Вот и я заупрямился. Неужто мое мужское начало не пересилит? Помню, как-то родила она мне пятую не то шестую девку и говорит: «Може, и хватит, Ерофеевич, тебе этой глупостью увлекаться? Мне, поверь, все одно их рожать. Привыкла. Да куда девать будем? Не доведем до дела…» И мне бы, товарищ начальник, приостепениться, ее послушать, но к тем умным словам добавила она еще такие обидные: «Все одно у тебя парни не получаются…»

И взяла меня тут мужская гордость. «Такого, - говорю„ - ты обо мне мнения? Поживем, поглядим. Рано ты меня со счетов сбрасываешь»… Ну и вроде азарт такой захватил, или дурь в голову шибанула. И начала она мне их выдавать: шестая, седьмая, восьмая, девятая…

- И все девки? - удивился Еж.

- Одни девки! Видно, черт попутал. Сосед у меня моих годов, Иван Твердохлебов, говорил мне: «Ты погляди, у меня тоже первые девки были, а стал шапку надевать, когда спать ложусь, и все исправилось». Эх, и шапка мне не помогла! Я раз даже в кожухе и валенках переспать умудрился, и все одно - девка. Вот уж кому какое счастье на роду написано…