Читать интересную книгу Годы испытаний. Книга 2 - Геннадий Гончаренко

Обер- лейтенант Гель знал и о листовках и о приказе. Он сам читал такую листовку, но внутренне не был согласен с тем, что из-за этого надо лишать жизни сотни ни в чем не повинных людей. Убедился он и в том, что капитан Руммер -трус. Давно он грозился уничтожить крупный партизанский отряд «Деда» в Брянских лесах, но сам боится сунуть нос даже на опушку. Но об этом нельзя говорить генералу. Он может заподозрить его в симпатиях к русским и прогнать на передовую.

- У меня к вам поручение, - обратился генерал. - Только что звонил Руммер и сообщил о том, что поймали партизанку с листовками. Передайте ему, что я прошу прибыть с пойманной ко мне в штаб. Да и вам, я думаю, полезно будет, обер-лейтенант, присутствовать на ее допросе. Тогда многие вопросы, которые вас волнуют, будут для вас более ясными…

Направившись выполнять приказ генерала, Гель в душе уже раскаивался, что не удержался и задал этот вопрос своему начальнику. По совести, у него не было желания присутствовать на допросе. Он видел уже, как допрашивали захваченных «языков», и считал, что нет ничего тягостнее подобного зрелища.

Гель вошел и поприветствовал Руммера. Он передал ему приказ генерала. Тот просил обер-лейтенанта минутку подождать. Он сказал, что ждет некоего Пузняева - начальника сводного отряда полиции, которому удалось изловить партизанку с листовками.

Вошел среднего роста мужчина, худощавый и кривоногий, в щегольских хромовых сапогах, в поношенном полушубке и шапке из собачьего меха. Он снял треух, блеснув округлой лысиной, поклонился. Губы его искривились в подобострастной улыбке.

- Рассказывай, где поймал партизанку?

- Сижу я в щели, закоченел весь. Один вечер просидел зря. Второй тоже. Третий. Никого из наших русских не было, а листовки разбросаны, куда ни глянь. «Нет, - думаю, - от меня не уйдешь», - погрозил Пузняев кривым пальцем и хихикнул. - Четвертый, пятый день сижу, высматриваю. И вдруг глазам не верю…

- Молодая? - перебивает Руммер.

- Броде не так и молодая, но взрослая, средней из себя упитанности. И шуршит этими самыми листовками. Я, господин капитан, не мог сдержаться. Ловить живьем - можно ее упустить, чего доброго. И я ее с первого выстрела наповал уложил.

Руммер вскочил разъяренный.

- Болван! И ты испугался партизанки? Ты же позвонил и обещал доставить ко мне?

- Доставил, доставил, господин капитан, все как договорились. Сейчас увидите, что не вру.- Пузняев еще никогда не врал, я человек честный. Не было случая, чтобы я кого обманул.- Он бил себя кулаком в грудь и не сводил глаз с эсэсовца.

- Давай скорее,- прервал с нетерпением капитан.- Хоть мертвую давай.

Пузняев вышел приседающей походкой и внес мешок.

Руммер и Гель смотрели на него недоумевающе.

Начальник отряда полиции торопливо развязал мешок и вывалил на пол труп рыжей кошки. На шее ее была резинка с прищепками, и в каждой прищепке пачки листовок.

- Ловко придумано, - сказал Гель.

- Трофеи бери себе. Жене воротник будет хороший,- захохотал Руммер,

Пузняев схватил кошку за хвост, сунул в мешок и вышел.

Долго глядели молча Гель и Руммер друг на друга.

Потом Гель сказал:

- Через час я уезжаю в отпуск. Я думаю, господин капитан, о «партизанке» докладывать генералу придется вам. Он будет вам очень благодарен за доставленные ему веселые минуты.

Руммер кивнул головой.

…Несмотря ни на какие старания местных полицаев во главе с Пузняевым, листовки по-прежнему продолжали появляться в деревнях повсюду.

Тогда Руммер издал новый приказ, запрещающий под угрозой расстрела жителям местных деревень иметь кошек и собак.

3

Генералу Мильдеру доложили, что к нему пришел начальник карательного отряда капитан Руммер. Он просил принять его срочно по делу, в котором в не меньшей мере заинтересован сам командир дивизии.

Мильдер выслушал Кранцбюллера без особого интереса. Мысли его были заняты другим. Что делать, чтобы изменить нетерпимое положение? Его солдаты-танкисты ходят повязанные бабьими платками, носят шапки и валенки, отобранные у местного населения. И это солдаты великой германской армии, покорившие Европу! Какой позор, какое унижение! Командующий танковой группой, знакомя генералов с директивой фюрера, сказал, что прибытие теплого обмундирования ждут со дня на день. Это было в середине ноября. Сейчас уже конец декабря…

Генерал не замечал стоящего в его кабинете начальника штаба. Ему сейчас было ни до кого на свете. Вспоминалось, как в академии они, слушатели, изучая поход Наполеона в Россию в 1812 году, смеялись до боли в животах, рассматривая картинки богато иллюстрированной книги, в которой были изображены отступающие французы. Вид их был жалким и смешным. Одежда делала их похожими на пугало.

Мильдер поглядел в окно и тут же опустил взгляд. Во дворе шагал часовой. Голова его была обмотана непонятно чем. То ли скатертью, то ли женским платком. Каково было глядеть на это генералу - поборнику жесткой дисциплины? И это почти через полтора столетия после печального опыта Наполеона. Недаром же говорят, что история повторяется. Но почему она должна повторяться для немцев так издевательски несправедливо?

- Кранцбюллер, подготовьте приказ, запрещающий нарушать армейскую форму. Виновных строго наказывать в дисциплинарном порядке. Это черт знает что… Не боевое армейское соединение, а базарный балаган, - вскочил генерал, гневно сжимая кулаки. - И прошу вас, отдайте немедленно приказание сменить это чучело, - показал он рукой в окно, в сторону часового.

- Слушаюсь, господин генерал. Приказ будет подготовлен. Но сегодня докладывал начальник санслужбы дивизии: число обмороженных за последние две недели в связи с использованием гражданской одежды несколько уменьшилось. И если…

- Никаких «если», господин подполковник. В дивизии имеется несколько сот пар форменного зимнего обмундирования. Пусть командиры составят списки по ростам и установят очередность пользования для тех, кто несет службу на передовой позиции,

- Слушаюсь, господин генерал. А как быть…

Беседу прервал телефонный звонок. Мильдер взял трубку. Докладывал дежурный офицер штаба.

- Капитан Руммер просит узнать, сможете вы его сегодня принять и в какое время?

Мильдер морщится, смотрит на часы.

- Пусть зайдет через десять минут.

- А как быть с теми, у кого легкие обморожения? Зачислять их в строй или…

- Господин подполковник, решайте эти вопросы с начальником санслужбы. Но при этом не проявляйте излишней сентиментальности. Иначе в дивизии некому будет нести службу. Солдат должен мужественно переносить невзгоды. Вы свободны, подполковник.

На пороге появился поджарый капитан Руммер с кожаной папкой под мышкой. Он приветствовал генерала вытянутой вверх рукой, и тот его взаимно. Генерал посмотрел на часы; у него в распоряжении еще одна минута. Он подошел к столу, отрезал конец сигары специальными ножницами, закурил и, убедившись, что минута истекла, пригласил стоявшего капитана в кресло.

- Господин генерал, я пришел доложить вам о неприятных новостях…

Мильдер, опустив веки, курил и рассматривал пальцы рук, будто он видел их впервые.

- За последние две недели партизаны активизировали свои действия. Участились случаи нападений не только на воинские транспорты, но и на гарнизоны. Три дня тому назад они пустили под откос эшелон с продовольствием и зимним обмундированием.

- Зимним обмундированием? - поднял на Руммера глаза генерал. - И это тогда, когда наши солдаты ходят в тряпье…

- Вчера они напали на лагерь военнопленных и освободили более двухсот человек. Я не говорю уже о более мелких фактах, когда ночью исчезают наши отдельные солдаты и офицеры, машины.

Руммер быстрым движением расстегнул молнию на кожаной папке и подал генералу бумагу, в которой говорилось, что он, капитан Руммер, назначен по совместительству и комендантом Долго-Моховского района. Затем он подал вторую бумагу, в которой ему предлагалось в самое кратчайшее время уничтожить партизанские банды, скрывающиеся в лесах неподалеку от Долгого Моха,

Генерал затянулся и, выпуская дым, сказал:

- Все это печально, господин капитан. Разделяю с вами чувство негодования в связи с создавшимся положением, но не догадываюсь о цели визита. У нас с вами разные задачи, хотя и общая цель.

- Да, вы правы, господин генерал, но мы можем быть полезны друг другу, поскольку у нас общая цель.

- Чем?

- Как бы вам объяснить? Есть такое понятие - взаимодействие…

- Я понимаю взаимодействие в бою между танками и авиацией, танками, пехотой и артиллерией. Но, простите меня, взаимодействие между моей дивизией и комендантом района…

- Вот именно. Точнее, это не взаимодействие, а взаимная помощь друг другу. Я готовлю большую операцию против партизан силами своего карательного отряда. Он насчитывает до трехсот человек. Действие этого отряда поддержит смешанный артдивизион. И мне бы хотелось, чтобы вы выделили нам для этой цели, ну, хотя бы батальон танков.