содрогнулась.
– Милейший человек. Что с ним стало?
– Пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Он умер пять лет назад от сердечной недостаточности.
– Буду ли я ужасным человеком, если скажу «скатертью дорога»?
Мейсон рассмеялся.
– Ты всего лишь озвучишь то, что чувствовали большинство жителей города. Но это еще не конец истории.
– О нет. Я чуть не забыла о Фрэнке.
– Он, думаю, пострадал сильнее всего. Когда отец убивал его суженую, он был в доме, но ничего не слышал, пока полиция не вызвала всех на допрос. Он убедился, что Эмму похоронили на этом самом кладбище, затем пошел на заброшенную фабрику за домом, нашел веревку и привязал к стропилам…
– Ох.
– Тело нашли только через несколько дней. Он оставил записку с просьбой похоронить его рядом с Эммой, но родственники решили, что он должен покоиться на семейном участке. И еще они поддерживали Джорджа во время суда. Дальше в этой истории уже не так много интересного. На Криспинах, которые входили в число самых уважаемых семей в округе, навсегда осталось пятно этого скандала. Один из сыновей Джорджа уехал за границу, другой остался здесь. Он умер несколько лет назад. У него был только один сын, Дэйн, последний из некогда великой империи Криспинов.
Кира прикусила большой палец. Впервые увидев Эмму, она решила, что ее ранили случайно, например во время ограбления, и нападавший скрылся. А то, что ее убил самый видный человек в городе, одновременно и упрощало ситуацию, и усложняло.
Не нужно искать убийцу, он уже найден. Все, что Кира хотела о нем узнать, давно уже всем известно. Его поймали, осудили и заключили в тюрьму… так почему же призрак Эммы оставался здесь?
– Кира!..
Мейсон внимательно наблюдал за ней, поглаживая по голове кошку, которая снова высунула язычок.
– Ты что-то вспомнила?
– А? Нет, прости! Но история увлекательная. – Кира потерла голову. – Просто задумалась об Эмме. Вернулась бы она, если бы знала, что Джордж способен на убийство?
– Хороший вопрос. Мне хочется думать, что да. Любовь толкает людей на безрассудные, безумные поступки.
Кошка попыталась перекатиться на спину, но соскользнула с колен Мейсона. Тот поймал ее и, усмехнувшись, опустил на ковер.
– Кажется, мне пора. Я бы остался подольше, но обещал соседке помочь искупать ее собак. – Мейсон закатил глаза. – Ей больше восьмидесяти лет. Крошечная женщина, хозяйка трех немецких догов, и каждый размером с коня. Я серьезно беспокоюсь, что однажды кто-нибудь из них сядет на нее и раздавит.
Кира проводила его к двери.
– Тогда лучше я отпущу тебя, спеши к ней на помощь. Спасибо, что навестил. Было здорово.
– Да, точно. – Мейсон задержался на пороге. – Я вернусь через пару дней, сниму швы. Но если что-нибудь понадобится – звони. Даже если просто захочешь поболтать. Теперь у меня слишком много свободного времени.
Кира помахала ему на прощание, закрыла дверь и подошла к окну. Мейсон шагал через кладбище, длинное пальто развевалось, ветер трепал волосы цвета шоколада, пока он не растворился в тумане.
Глава 13
Рассказ Мейсона раскрыл тайну смерти Эммы, но не дал ответа, почему она все еще здесь. Кира расхаживала по комнате и раздумывала.
Возможно ли, что Эмма не знает про арест убийцы? Она призрак, но это не значит, что она всесильна. Может быть, она думает, что Джордж Криспин все еще на свободе?
Эту версию стоило проверить. Кира вернулась к пакетам и достала букет, который ей подарила Полли Кеннард. Когда она пошла к двери, маленькая черная кошка последовала за ней, и Кира улыбнулась:
– Хочешь погулять?
Та пискляво мяукнула и боднула ее ногу. Кира открыла дверь, и кошка, выскочив наружу, запрыгала по мертвому саду, как будто жила там всю жизнь.
Визит Мейсона занял почти все утро. До встречи с Зои за чашкой кофе оставалось совсем немного времени. Кира натянула толстовку и отправилась на кладбище.
Сад долгое время был заброшен, под ногами хрустели сухие стебли. По словам Эдиджа, старый сторож умер всего год назад, однако своими обязанностями он, похоже, пренебрегал уже лет десять. Или на кладбище Блайти все приходило в упадок быстрее, чем где-то еще. Кира обвела взглядом надгробия: почти никаких признаков того, что их навещают, – очень мало цветов, хотя многие плиты появились тут в последние несколько лет.
Что-то холодное коснулось ее щеки, заставило вздрогнуть, поднять плечи. Кира никого не увидела, но духи вокруг явно не желали пребывать в забвении.
Она повернулась к лесу и пошла тем путем, который указал ей призрак Эммы. Бумага, в которую цветочница завернула маргаритки, смялась, когда Кира прижала их к груди.
Туман стелился у ее ног, как река. Вдалеке Кире послышался слабый звук – детский плач. Он умолк прежде, чем она успела даже повернуться в ту сторону. В горле у Киры пересохло, она не отрываясь смотрела на маленькое простое надгробие впереди. Имя Эммы Картидж будто выплыло из тумана.
Кира остановилась перед плитой, уставилась на клок сухой травы, под которым Эмма покоилась в гробу, затем наклонилась и положила на могилу маргаритки. Отступив на шаг, Кира задумалась: сколько же лет прошло с тех пор, как как-то оставлял здесь что-нибудь в память о плачущей женщине? Случалось ли такое вообще?
Маргаритки казались неестественно свежими, яркими на фоне запущенного надгробия. Оно не было таким старым, как многие другие рядом, но его уже облепил серый лишайник, а по краям, где мороз нашел в камне слабые места, пошли трещины. Печальный памятник. Полный одиночества, как и многие другие на этом кладбище. Кира прочистила горло.
– Эмма!..
Ответа не последовало, но она его и не ожидала.
– Надеюсь, ты слышишь, Эмма. Я знаю, кто тебя убил. Это Джордж Криспин, да?
Кира снова помолчала. Мир вокруг стал необычайно тихим. Не слышно было даже никаких звуков с опушки леса, которая была всего в паре десятков шагов. Но в воздухе что-то словно изменилось. Крошечная разница – мурашки по коже, дуновение чуть более прохладного ветерка, – но Кира знала, что она не одна.
– Его поймали, Эмма. Поймали и осудили, и он провел пятнадцать лет в тюрьме. Там он и умер.
С ее губ слетал пар. Температура стремительно падала так, что пощипывало щеки, холодило нос изнутри. Кира сделала от надгробия шаг назад, но поборола желание отступить еще дальше.
– Справедливость восторжествовала. Ты можешь уйти в лучший мир, если чувствуешь, что готова.
У ее ног раздался приглушенный хруст. Маргаритки увядали на глазах. Лепестки чернели, листья съеживались. Даже голубая оберточная бумага старела, скручивалась, выцветала.