депутата), – то зачем Краснову ее убивать? Краснов – тоже не причем. «Так, может, не было покушений? Это просто у меня мания преследования? Все, хватит, пора домой».
Дома Марина застала Машу и Таню за чаем с остатками кекса и тут же вспомнила, что не купила продукты. Но в супермаркет идти уже не хотелось, отложила до утра. Маша не стала упрекать Марину, а сварила на ужин овсянку на воде. «Что ж, хоть и не вкусно, зато полезно. Небось, Юля этой размазней каждый день питается – вон какая кожа чистая». Наверное, Марина выглядела слишком усталой и недовольной: Маша даже не спросила про интервью, а развлекала сестру описаниями особо причудливых свадебных нарядов. После ужина вместе смотрели телевизор, но вскоре Марина перестала следить за сюжетом фильма, она опять искала причину странных событий вокруг Маши.
«Может, я что-то важное пропустила, из-за чего все и началось? Так, во-первых, в марте Олег начал нарезать круги вокруг Маши. Но у него, кажется, серьезные намерения, он уже и нашим родителям сумел понравиться и ее с мамой познакомил. Это – во-вторых. А в-третьих, но еще раньше отъезда Олега, я познакомилась с Андреем. Надо же, прошел всего месяц! Точнее, месяц и один день, а кажется, что я знала его всегда. И мне казалась, что у него тоже намерения. Потому что, в-четвертых, он позавчера познакомил меня с отцом». Ох, уж это знакомство, этот непонятный взгляд Краснова, обращенный на Машу. До сих пор вспоминать неприятно.
«Но было что-то еще, что-то непонятное. Вспомнила! В разговорах за столом упоминались бабушка и дедушка, но ни слова – о маме Андрея. Он что, ее действительно отравил? И это еще одна их семейная тайна от меня?»
Кино кончилось, прошли и новости, передавали прогноз погоды. «Какая отличная погода в Европе: на карте – ни облачка. Не то, что у нас в Москве… Родители спокойно отдыхают, ни о чем не тревожатся. Когда они из Барселоны звонили, Маша рассказала только про отъезд Олега в Австрию. Да, хорошо было бы сейчас с мамой посоветоваться. Перед отъездом она вдруг заволновалась, как мы будем тут жить совсем одни целых три недели. А я ей: «Не беспокойся, мама, всего-то три недели, соскучиться не успеем». И как в воду глядела: скучать совершенно не приходится… Что это Маша делает?»
Маша махала рукой перед лицом Марины.
– Что ты делаешь?
– Марина, очнись, и немедленно иди спать, ты же вовсе не смотришь этот концерт, – строгим маминым тоном сказала Маша и выключила телевизор.
– Да-да, – Марина послушно застелила кресло и пошла умываться.
Но когда легла, тревожные мысли снова пошли по кругу, она долго ворочалась с боку на бок и заснула чуть ли не под утро.
20
Пробуждение было не из приятных. На этот раз она отчетливо помнила свой сон, вернее, его последний фрагмент. Она входит в комнату Маши, очень холодно, окно открыто, Маша сидит на подоконнике в своем красном костюме. Марина сердится за ее неосторожность, а Маша смеется, ей весело. Марина уже рядом и хочет закрыть окно, но Маша вдруг взлетает и парит, как птица, раскинув руки, волосы ее распушились, как облако, и сверкают на солнце. Откуда-то снизу грохочет выстрел – Маша падает вниз, медленно вращаясь, как красный осенний лист… С сильно бьющимся сердцем, Марина села на постель и сразу почувствовала, как ноют натруженные вчера мышцы. «Вот и сон беспокойный из-за этого», – нашла причину Марина. От боди-билдинга у нее болело все, кроме, кажется, ушей. Марина поняла, что обычным набором не отделаться, придется повторить кое-какие вчерашние упражнения, и бодро начала разминаться.
Желудок все время настойчиво напоминал Марине, что пора завтракать. Наконец, Марина кое-как справилась с последствиями вчерашнего интервью. «Сейчас Машу разбужу – и в супермаркет», – Марина открыла дверь, но в комнате было пусто, Маши там не было, и во всей квартире – тоже.
«Какой ужас! Маша пропала! Куда бежать? Где искать?» – Марина в спешке одевалась, путаясь в вещах. Вдруг она услышала слабый шум и выглянула в тамбур. За дверью происходило что-то странное: кто-то звякал ключами, скрежетал в замке, но не мог открыть дверь. «Отмычки подбирают? Обнаглели, я же дома!» – Марина огляделась, чем бы вооружиться, взгляд упал на гантели. Но тут неожиданно оглушительно зазвенел звонок. Марина осторожно выглянула в глазок – и бросилась открывать. За дверью стояла Маша, испуганная, бледная до синевы, рука с ключом дрожит. Марина торопливо закрыла дверь, хотя на площадке не было никаких преступников, и потащила Машу в квартиру.
Сестры заговорили одновременно:
– Марина, какой ужас!
– Маша, где ты была?
– Марина, он упал прямо передо мной!
– Маша, что с тобой случилось?
– Да не со мной, я в магазин ходила за продуктами к завтраку. (Марина только тут заметила фирменный пакет в другой руке.) Иду обратно, а он летит… – голос Маши становился все тише.
Марина отобрала у сестры пакет, сдернула куртку и провела на кухню. Там усадила ее, налила в чашку воды и накапала валерьянку. Она поняла главное – с Машей все в порядке, – и была готова хоть весь день слушать, что же ее так напугало. Выпив половину, та продолжила уже более связно, но после каждой фразы машинально делала глоточек.
– Над автосалоном новую вывеску делали. Там два дня ограждение стояло, а сегодня – нет. Я из магазина иду, как раз под козырьком, а сверху летит человек. Он упал прямо передо мной, метра за два. Народ стал подбегать, окружили. А я даже сдвинуться не могу, мне так плохо стало, в глазах потемнело. Только и вижу, как он лежит ничком: голова темная, набок повернута, руки и ноги раскинуты.
– Он что там делал, работал?
– Наверное. Он, бедный, упал с какой-то железкой в руке. Из-под куртки кровь вытекает. А ноги в синих джинсах. А кроссовки белые – вот так, возле самых моих ног. Кошмар!
– Кроссовки – белые – возле твоих ног? – Кошмар! – эхом откликнулась Марина, вскочила, отвернулась и налила себе воды.
Выпила залпом чашку. Ее затрясло, перед ней отчетливо всплыла картина: на полу в метро – остроносые туфли сестры и пробегающие мимо ноги в синих джинсах и белых кроссовках. За миг до падения Маши.
Маша, между тем, продолжала говорить, заметно успокаиваясь под действием капель:
– Наверное, мне надо было подойти, проверить пульс, я же – медик. Но я сразу подумала, что он – мертвый.
– Почему? – не оборачиваясь, хрипло спросила Марина, лишь бы что-то сказать.
– Я тогда не поняла, почему, а теперь знаю: он даже не крикнул, наверное, сердце остановилось.
– Ой, Маша, хватит, ладно? А то у меня сейчас тоже сердце остановится. Мне надо в душ, а ты чайку с