Позже, однако, мы снова должны были погружаться, когда нас атаковали два «Сандерленда». Мы заметили их слишком поздно — они находились уже совсем близко от нас. Так близко мы еще не сталкивались с самолетами, хотя для такого случая в боевой рубке устанавливалась автоматическая пушка. Один магазин был заряжен, другой под рукой. Командир хотел закрыть люк, но его заело. Очевидно, пружина испортилась, когда нас бомбили. Тем временем «Сандерленд» летел на нас. Моментально приняв решение, командир бросился в рубку, встал к пушке и выстрелил. Расстояние больше 1000 метров. Самолет отклонился. Однако, сделав это, он совершил большую ошибку. Теперь весь фюзеляж был открыт на небольшом расстоянии, а сам он не мог использовать свое вооружение. После следующей вспышки он внезапно нырнул и упал в воду. Другой самолет тоже пошел в атаку, и командир опять открыл огонь. Один из двигателей загорелся, и самолет улетел. Все это время инженер лихорадочно работал в боевой рубке, и мы наконец смогли погрузиться. Все поздравляли командира с меткой стрельбой. Если бы не его присутствие духа и быстрота реакции, мы все погибли бы. Позже по радио сообщили о подвиге командира и о награждении его Золотым крестом.
Теперь нас направили в Брест, где база была больше, чем в Лорьяне. Нас разместили в морском училище, внушительном здании на высоком холме, видном на много миль вокруг. Ниже здания, в утесах, были построены первые убежища для подлодок; мощные подземные пристани и доки. Воздушные налеты становились все чаще, и мы хотели сохранить подлодки любой ценой, даже задержав их ремонт. Работа шла с невообразимой скоростью, бесконечные потоки грузовиков с песком и цементом текли по улицам. Рабочих разместили в новых жилищах. Во всем сказывалось умение организовывать.
Никто не знал, что будет с гардемаринами. Отправят ли нас в Германию на курсы для офицеров или пошлют куда-нибудь еще? Мы надеялись, что нет. Мы чувствовали, что для нас сейчас самое подходящее время занять какой-нибудь ответственный пост. Одно было ясно: из всей команды только мы не получили никакого отпуска. Честно говоря, после второй операции это было немного слишком. Вместо отпуска нас послали в дом отдыха для подводников. Там все было прекрасно: и белый песчаный пляж, и все, что угодно, для отдыха на любой вкус. Но мы хотели увидеть свои семьи. Нам так много надо было рассказать им, а что можно сказать в письме? Тем временем наш корабль готовили к следующей операции, и похоже, что мы на него вернемся.
После каждой операции все командиры подлодок должны лично являться к командующему. При такой системе все могли высказать свою точку зрения и предложить возможные улучшения. Это помогало командованию непосредственно связываться с боевыми кораблями. Работая по принципу: опыт приобретается в море, а не за столом, покрытым зеленым сукном, — мы избежали множества ненужной переписки, которая обычно задерживает дело: слишком много посредников занимается писанием протоколов, а затем комментированием их.
На этот раз командир вернулся от адмирала в плохом настроении. Он доложил о красных огнях и надеялся, что его выслушают. Но адмирал Дениц, казалось, не придал им значения, а важность доклада командира преуменьшил, отнеся все к его переутомлению. Почему он так сделал, мы не понимали, могли только предполагать, что на другом уровне все выглядит иначе. Однако, как бы мы ни ворчали, мы должны были подчиняться приказу и надеяться только на то, что высшее командование имеет более широкие взгляды.
Трижды ура! Гардемарины возвращаются в Германию для дальнейшего обучения. И что еще важнее, нам дали восемь дней отпуска перед следующим курсом. Я приехал в Берлин, мама, увидев меня, заплакала от радости. Мысль о моем пребывании на подлодке беспокоила ее, но, думаю, в то же время она мной гордилась.
Война на востоке шла в это время достаточно успешно. За немногим исключением все, с кем я встречался дома, были убеждены, что мы идем к победе. Конечно, они имели самые странные представления о подводной войне. Но как могло быть иначе?
Мы всегда добивались успеха ночью, всплывая тогда, когда нас почти не видно, гораздо быстрее и маневреннее, чем при погружении. Но если бы противник сумел изобрести устройство, делающее нас видимыми в темноте, наши возможности резко сократились. Красный свет был началом судьбоносного процесса для нас. Возможность с помощью инфракрасных лучей видеть объект в темноте была реализована. Во всяком случае, наши потери значительно возросли по сравнению с прошлым годом.
Большинство из моих одногодков, кто учился на наших шестимесячных курсах, успели уже погибнуть. Теперь мы изучали все о последних типах торпед и о том, как их использовать. Все теоретические знания мы должны были показывать на практике в стрельбе по мишеням. В то же время нас готовили к экзамену как радистов, и мы практиковались в применении различных кодов и подаче оперативных сигналов. В школе подводников нас учили подводной навигации, методам атаки и всему, что касалось внутреннего устройства субмарины. Несмотря на кое-какой приобретенный военный опыт, многому надо было еще учиться. Каждого, кто впервые видит рубку управления, ошеломляет множество циферблатов и штурвалов. Они сбивают с толку и заставляют бледнеть даже инженеров других кораблей. Мы закончили и курсы артиллерийской стрельбы, упражняясь с пушка-ми разного калибра, которые стояли на носу нашего маленького учебного судна. От этой наиболее популярной части обучения мы получили большое удовольствие.
По окончании курсов мы сдали все экзамены. Далее нас произвели в лейтенанты и выдали назначение на море. Моя подлодка принадлежала к уже знакомому мне классу VIIC, и я явился к ее командиру в Данциг. На сей раз, зная, что взять с собой, я оставил свой морской рундук дома.
Только что построенная подлодка начала пробное плавание на Балтике. Через четыре недели командир отозвал меня в сторону, чтобы поздравить: «Мой друг просил меня назначить вас вахтенным офицером. Командование санкционировало это назначение. Завтра мы возвращаемся в Данциг и примем нашу новую крошку».
Наша чудо-конструкция поднимается высоко над ватерлинией. Это означает, что в ее оснащении многое упущено. Команда производит отличное впечатление. Половина их уже повидала службу, и теперь они собирались парами или тройками. Весь день мы ползали вокруг нашего «эмбриона». «Вы должны знать свою лодку, чтобы управлять таким чудом техники», — предупредил нас командующий флотилией.
Наконец нам поставили тактическую задачу: атаковать конвой, пересекающий Балтийское море, сопровождаемый авиацией и эсминцами. Для этого единственного учения собралось огромное количество офицеров-подводников. Все-таки лучше потратить время на учебу, чем потерять неподготовленную команду в бою.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});